© Вик Тор, 2020

© Московская городская организация Союза писателей России

© НП «Литературная Республика»

Светлой памяти моей бабушки Татьяны Тимофеевны Фрыженковой – Аракчеевой, ее дочери (моей маме) Лидии Фёдоровне Дружининой – Фрыженковой, посвящается

Бабушка связала прочной нитью прошлое (судьбу Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (со мною, Виктором Фёдоровичем Дружининым, автором этой книги). Она же сохранила мою жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Мама дала мне жизнь и сохраняла ее в период своего земного бытия (1915–2001) и, похоже, является моим ангелом-хранителем и сегодня.

Моим детям и внукам – в назидание. Будущее не существует в отрыве от прошлого. Прошлое, каким бы оно ни было, надо, если и не чтить, но «знать – познать – прикоснуться» обязательно для думающего человека. Каждый плевок в прошлое может обернуться ураганом в будущем, – бросающему камнем в прошлое оно, как говорят, ответит выстрелом из пушки.

Выражаю глубокую благодарность Ольге Васильевне Жуковой – моему верному другу, оказавшему большую квалифицированную помощь при подготовке книги (без ее усилий книга, безусловно, не получилась бы такой яркой и насыщенной ценными материалами).

Выражаю искреннюю благодарность: моему двоюродному брату Геннадию Бакурину и его супруге Зое за предоставленные важные данные; внучке Евгении Алексеевне Дружининой за создание проекта обложки книги.

Маме моей Лидии Фёдоровне Дружининой низкий поклон.

Перед Богиней мудрости Афиной склоняю голову и преклоняю колени. Она вправе дать нам крупицы мудрости своей или лишить нас этих крупиц.

Я благодарю ее за все то, что Она мне дала.

Реинкарнация – чудно́е слово для русского уха. Оно влечет нас в сторону древнеиндийской мифологии, древнеиндийской философии и религии. В переводе с древнеиндийского означает «перевоплощение» души человека в другое тело, – любое тело, – тело живое, (любого животного, растения, насекомого и т. д.), и даже в так называемое неживое тело. (Если другое тело – тело человека, то употребляется древнегреческий термин «метемпсихоз»). Предполагается, что оно впервые упомянуто в священном писании Упанишад (1000–550 г.д.н.э.), связано с понятиями колеса «сансары» (колеса перерождений) и «кармы» (какие дела человек делает в этой жизни – такое существование он обретает в жизни будущей) и подробно развернуто в учении Санкхья – брахманизма (системно изложено в 1 в.н.э.).

Девичья фамилия моей бабушки и ее родной сестры – Аракчеева. У меня и моих родственников по линии мамы всегда существовал вопрос о возможности родства со знаменитым однофамильцем 19 в., – государственный деятель, барон, граф, – что греха таить, – в наше время это означает «обрести минуту славы». Но в советский период времени признать такое родство было не только нежелательно, но и опасно, – поэтому бабушка спокойно жила с фамилией мужа, а ее незамужней сестре кто-то из находчивых родственников при замене паспортов во избежание неприятностей слегка изменил фамилию. Итак, у семьи всегда был интерес социально-генетический. Хотелось и мне на финише жизни написать о возможности родства книгу биографическую.

Однако, гуляя по осенней Москве и проходя на Красную площадь мимо Государственного Исторического Музея г. Москвы, я случайно увидел, что в этом музее организована выставка, посвященная юбилейному событию: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет со дня рождения графа Алексея Андреевича Аракчеева. Я с интересом посетил выставку. И пришла мысль написать задуманную книгу уже в несколько ином ключе. Надо сказать, при этом, что чуть ранее я написал и издал другую книгу «Новый Органон – 2», где в русле одного из основных направлений моего творчества, а именно «Философских диалогов», я приобщил к обсуждению главных, по моему мнению, вопросов бытия, знаменитого английского философа и государственного деятеля Фрэнсиса Бэкона. В частности, речь шла о малоисследованном в нашей стране его произведении «Новый Органон», публикации которого также исполнилось как раз 400 лет. Изучив по – внимательней его биографию, я обнаружил, что у нас имеются интересные совпадения: день и месяц рождения, трепетная любовь к философии, иные важные характеристики, – и явилась мне смелая (или безумная) мысль о возможной реинкарнации или метемпсихозе. Более того, показалось возможным включить в эту схему и возможного знаменитого предка. И вот что из этого вышло.

Начать я решил все-таки с Аракчеева. Это МОЙ ГЕРОЙ.

Итак: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет графу Алексею Андреевичу Аракчееву. Жизнь и деятельность его достаточно хорошо изучена. Помимо воспоминаний очевидцев разного рода, Википедий в интернете, имеются и большие книги с подробным анализом, – в том числе и сравнительно недавнего времени: В. А. Томсинов «Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева». Серия: «Великие русские люди» (М.: Зерцало – М, 2013); Майкл Дженкинс «Аракчеев. Реформатор – реакционер», пер. с англ. М. 2004. (Также А. А. Аракчееву посвящены обширные фрагменты в фундаментальных трудах ведущих исследователей александровской эпохи (М. И. Богданович, Н. Ф. Дубровин, Н. К. Шильдер, Великий князь Николай Михайлович, А. В. Предтеченский, С. Б. Окунь), ряд специальных публикаций (Н. К. Отто, Н. Г. Богословский, В. Е. Якушкин, А. А. Кизеветтер, К. М. Ячменихин, В. А. Федоров и др.). Возникает вопрос, зачем же еще одна книга? Отвечаю: помимо родственных амбиций – моя профессиональная специфика – философский аспект. (Философское осмысление жизни и деятельности достаточно значимого для истории России персонажа, а также его английского предшественника, в русле развиваемой мною философии всеединства, философии всеобщего синтеза).

«Его судьба удивительна, а личность необыкновенна. Не в том смысле не обыкновенна, что превосходна по своим качествам, – светла, чиста, безгрешна, а в самом буквальном смысле – не похожа ни на какую другую. Историки придумали термин «аракчеевщина» для обличения возникающих в обществе в результате насилия со стороны носителей государственной власти бесчеловечных порядков, но с настоящим Аракчеевым это слово никак не согласуется. Его государственная деятельность не типична для России, а характер личности как государственного деятеля – неповторим», пишет сегодня профессор В. А. Томсинов⁶. А ранее это подчеркивает Вяземский П. А.: «Он был человек, выходящий из ряда обыкновенных людей. Он пробил себе дорогу сам собою. Но он и не пробивал ее, а просто шел и нечаянно дошел до высоты, на которой мы видели его. Он был бескорыстен, по крайней мере, относительно и сравнительно. Обеспеченный, и щедро обеспеченный, милостью императора Павла, он мог бы желать разбогатеть еще более. Случаи к тому были ему сподручны. Но он остался при том, что имел… Не чужды были ему гордость и надменность, но и их выказывал он не подобно другим. Пошлого чванства в нем не было. Он не хотел ослеплять город и толпу роскошью и пышностью. Он мог желать сравниться с Потемкиным в объеме власти; но по догадливости своей и благоразумию расчел, что Таврическая постановка и обстановка были уже не в духе времени. Он, в будничной силе своей, не гонялся за праздничными принадлежностями исключительного положения своего. Род жизни его был более домоседный; привычки мало изменялись и сохранили во многом первоначальную простоту темных и трудовых годов его. В блестящих собраниях двора какая-то суровость военного схимника отличала его от среды других сановников и вельмож». Вяземский П. А. По поводу записок графа Зенфта // Русский архив. 1876. Кн. 1. Вып. 4.