– Покойникам не нужна храбрость, – хмыкнул полный человечек, и оба стражника расхохотались.

Они беседовали возле деревянной сторожки. Рядом уперлась зубьями в землю стальная решетка ворот и пробирала холодком по коже от одного взгляда на нее.

– Ты готов, Эван, – бросил новый преподаватель.

– Готов.

– Ну, тогда пошли.

Сэмюэль дал мне увесистый пакет, из которого наполовину торчал мушкет с отполированным стволом. У самого охотника из оружия наблюдалось длинное копье и ружье, закрепленные за спиной крест-накрест. К поясу приторочены пистолет с широким дулом и кривой разделочный нож.

– До полуночи не вернетесь, вышлем ополчение, – загоготал стражник. – Уже сейчас начнем собирать отряд.

– Ага, целый отряд, – послушно кивнул худой.

– Выпустите нас, господа. Меня утомило ваше присутствие, – сморщился Сэмюэль.

Улыбка на лице пухлого пропала.

– Открой им ворота, Урл-ам, – бросил он. – Нечего разговаривать с мертвецами.

– Я похвастаюсь шкурой Ларрайна перед твоей женой, стражник, – проронил тролль.

– Просто упомяни меня в завещании. Этого хватит.

– Ага, составил завещание? – презрительно фыркнул шамол.

Когда мы вышли за черту города, и решетка за спинами с грохотом опустилась, тренер Хардклиф прошипел:

– Моя ошибка. Не стоило рассказывать глупцам о прогулке в лес. Только засмеяли. Не волнуйся, Эван, ничего нам не сделает это кабанье отродье.

– Да я и не волнуюсь, – равнодушно отозвался я.

Мы двигались пока что по главному тракту.

– Стрелял раньше? – поинтересовался тролль.

– Доводилось, тренер Хард…

– Нет, нет, нет, – перебил преподаватель. – Так никуда не годится. Поскольку мы не в университете, а на охоте, давай обращаться друг к другу на «ты».

– Раньше мне приходилось стрелять, Сэмюэль, – поправился я.

– Вот и славно, – охотник передал сумку. – С мушкетом разберешься. Там еще патроны, шомпол, воронка с порохом и провизия. До ночи я намереваюсь вернуться в Марбург и утереть нос наглому стражнику.

– Забудь о нем. Сконцентрируемся на деле.

– Да, ты прав.

От главного тракта отошли два ответвления. Налево дорога уводила в деревню Клири, направо тропинка вела в лес. Фрейн говорил, что раньше вторым путем пользовались лесники, и если пройти до конца, то можно упереться в избушку. Ныне полуразрушенную.

Мы отправились в правую сторону навстречу деревьям и жухлым кустарникам.

– Расскажи мне о ларрайнах, – попросил я.

– Как я уже говорил, – начал Сэмюэль, – это подвид кабанов. Только гораздо крупнее и агрессивнее. У них более массивные клыки, выпирающие из-под верхней губы, похожие на острый бивень. А еще… Они хитрее.

– Хитрее?

– О да. Эти зверюги могут часами лежать неподвижно, выслеживая добычу, либо прятаться от нее. Не стоит недооценивать ларрайна. Поверь мне, он даст фору нам обоим в интеллектуальном развитии. Самый эффективный способ победить ларрайна – перехитрить его. Побить той же картой.

– И как мы это сделаем?

– Будем импровизировать, – пожал плечами тролль. – Заранее не скажешь.

Наступил полдень. С неба посыпалась новая порция снега, хотя вокруг он и так был везде. Сгущался сугробами и оседал толстым слоем на ветвях деревьев. Вдалеке перекликались вороны, снег издавал под сапогами протяжное: «Хру-ум».

Я перекинул мушкет за спину, а сумку с поклажей повесил на плечо. Так было легче передвигаться. Какой-то отрезок пути мы прошли молча, затем мистер Хардклиф произнес:

– Смотри. Это очень интересное растение.

Я присмотрелся. Спутник указывал на стебель, уходящий вертикально вверх, с шаровидным утолщением на конце.

– Обычный ползун.

– А знаешь, почему он называется ползуном?

– Развитая корневая система, – ответил я. – Снаружи кажется, что растение хлипкое. А если глянуть под землю, то можно обнаружить крепкие корни толщиной с большой палец. Они могут уходить на многие мили вокруг, и за счет них растение не погибает зимой. Мощные корни пробираются глубоко в землю, выкачивая из недр воду с нужными минералами. Такие корни называют «ползучими». Отсюда название растения.

– О! У кого-то обширные познания в биологии.

– В школе дурака не валял.

– Откуда ты, Эван? – тролль взглянул на меня. – Расскажи о себе.

Я вздохнул. Знал, что кто-нибудь начнет задавать неудобные вопросы, поэтому отвечал максимально кратко и в согласии с легендой. Мистер Хардклиф все спрашивал и спрашивал, интересовался моей жизнью, а я поддерживал разговор, припоминая несуществующие события вымышленного прошлого.

Между тем, мы поднялись на заснеженный склон, спустились с него. Вышли на поляну, засыпанную валежником. Сухие ветви и сучья хрустели под ногами, переламывались.

Затем настал мой черед, и я узнавал тролля лучше.

– Я родился на Диком острове, – вещал Сэмюэль. – Мой отец был старшим охотником племени и обучал всему своего отпрыска. Еще в раннем возрасте я выучился грамоте. Мы с отцом часто посещали Большую Землю. И в одной из поездок я встретился с Эдвином Гарлоу. Великий человек. Я им восхищаюсь. Тогда еще он был преподавателем естественных наук в школе, в Гешле. Эдвин говорил, что планирует обучать студентов в марбургском университете, но уже тогда я знал, что он станет ректором. У него сильная вера. Он желает изменить мир к лучшему. Я еще никогда не встречал такого властного и целеустремленного человека. Прошло много времени, мы давно не виделись. С тех пор, как Эдвин стал управлять университетом, у него появилось много забот, впрочем, как и у меня. После отца старшим охотником стал молодой тролль, но его взгляды расходились с интересами племени. Я не буду вдаваться в подробности, все это тонкости внутренней политики и сложившегося строя… Суть в том, что тот тролль вел общину к деградации, о чем я прямо ему и заявил. По обычаям племени, мы сошлись в поединке, и я одержал победу. Когда собака теряет рассудок, следует убить собаку. Что я и сделал. Мне выпала честь стать страшим охотником, и наша община расцвела, как прежде. И когда пришла весточка от Эдвина, я долго раздумывал над его предложением стать преподавателем боевых искусств. В итоге согласился, передав полномочия достойному преемнику. Так оно и сложилось… Я прилетел в Марбург на дирижабле и теперь планирую задержаться здесь.

– И надолго?

– Настолько, насколько посчитаю нужным, – заключил Сэмюэль.

Снегопад усилился. Назойливые снежинки лезли в глаза, оседали на бровях и ресницах. Мы все дальше уходили от города, пропали тропинки, и двигаться приходилось по труднопроходимым буреломам.

С каждой минутой, я начинал сомневаться в здравии данного похода. Что мешало сидеть на унылых занятиях и после них записывать лекции? Ладно, уже ничего не изменишь. Чем быстрее завалим ларрайна, тем быстрее вернемся.

Наступал вечер. Снег перестал валиться на землю, утих ветер, небо заметно потемнело. Мы останавливались пару раз, чтобы перекусить и погреться перед костром. За все время пути не встретилось почти ни одного зверя. Как-то наткнулись на стадо кабанов, сбежавших при виде охотников. Как-то в кустах слышалось шуршание землероек. А в глухой чаще, подняв взор вверх, я заметил растянутую практически у самых крон паутину, нить которой размером не уступала канату. Гигантская, та паутина занимала площадь несколько десятков ярдов. Страшно подумать, каким должен быть ее создатель. Обратив внимание на мое замешательство, Сэмюэль запрокинул голову, усмехнулся и загадочно произнес:

– Лес хранит свои тайны.

Сэмюэль рассказывал о ларрайнах. Об их образе жизни и особенностях охоты. Говорил, что при встрече нужно стрелять по глазам. Толстая шкура, крепкие кости не только не позволят обычной пуле пройти через естественную броню хищника, но и разозлят его.

Мы вышли на широкую равнину. Протопали по ней целую милю, добравшись до развалин древнего города.

– Кто это строил? – удивился я.

– Этим зданиям, – Сэмюэль приблизился к стене, очистил от снега небольшой участок и коснулся ладонью шершавого камня, – больше тысячи лет. Это останки старого города, возведенного задолго до нашего рождения древними людьми. Кусочек истории в этом Хранителем забытом месте.