 «Где он это их достал? — Старший среднему сказал. — Но давно уж речь ведётся, Что лишь дурням клад даётся, Ты ж хоть лоб себе разбей, Так не выбьешь двух рублей. Ну, Гаврило, в ту седмицу [17]Отведём-ка их в столицу; Там боярам продадим, Деньги ровно подели́м. А с деньжонками, сам знаешь, И попьёшь и погуляешь, Только хлопни по мешку. А благому дураку Недостанет ведь догадки, Где гостят его лошадки: Пусть их ищет там и сям. Ну, приятель, по рукам!» Братья разом согласились, Обнялись, перекрестились И вернулися домой, Говоря промеж собой Про коней, и про пирушку, И про чу́дную зверушку. Время катит чередом, Час за часом, день за днём. И на первую седмицу Братья едут в град-столицу, Чтоб товар свой там продать И на пристани узнать, Не пришли ли с кораблями Немцы в город за холстами И нейдёт ли царь Салтан Басурманить [18] христиан. Вот иконам помолились, У отца благословились, Взяли двух коней тайком И отправились тишком. Вечер к ночи пробирался; На ночлег Иван собрался; Вдоль по улице идёт, Ест краюшку да поёт. Вот он поля достигает, Руки в боки подпирает И с прискочкой, словно пан [19], Боком входит в балаган. Всё по-прежнему стояло, Но коней как не бывало; Лишь игрушка-горбунок У его вертелся ног, Хлопал с радости ушами Да приплясывал ногами. Как завоет тут Иван, Опершись о балаган: «Ой вы, кони буры-сивы, Добры кони златогривы! Я ль вас, други, не ласкал! Да какой вас чёрт украл? Чтоб пропасть ему, собаке! Чтоб издохнуть в буераке [20]! Чтоб ему на том свету́ Провалиться на мосту! Ой вы, кони буры-сивы, Добры кони златогривы!» Тут конёк ему заржал. «Не тужи, Иван, – сказал, — Велика беда, не спорю, Но могу помочь я горю. Ты на чёрта не клепли [21]: Братья коников свели. Ну, да что болтать пустое, Будь, Иванушка, в покое. На меня скорей садись, Только знай себе держись; Я хоть росту небольшого, Да сменю коня другого: Как пущусь да побегу,  Тут конёк пред ним ложится; На конька Иван садится, Что есть мочушки ревёт. Горбунок-конёк встряхнулся, Встал на лапки, встрепенулся, Хлопнул гривкой, захрапел И стрелою полетел; Только пыльными клубами Вихорь вился под ногами. И в два мига, коль не в миг, Наш Иван воров настиг. Братья то есть испугались, Зачесались и замялись. А Иван им стал кричать: «Стыдно, братья, воровать! Хоть Ивана вы умнее, Да Иван-то вас честнее: Он у вас коней не крал». Старший, корчась, тут сказал: «Дорогой наш брат Иваша, Что переться [24] – дело наше! Но возьми же ты в расчёт Некорыстный наш живот [25]. Сколь пшеницы мы ни сеем, Чуть насущный хлеб имеем. До оброков [26] ли нам тут? Вот в такой большой печали Мы с Гаврилой толковали Чем бы горюшку помочь? Так и этак мы вершили [29], Наконец вот так решили: Чтоб продать твоих коньков Хоть за тысячу рублёв. А в спасибо, молвить к слову, Привезти тебе обнову — Красну шапку с позвонком Да сапожки с каблучком. Да к тому ж старик немо́жет [30], Работа́ть уже не может; А ведь надо ж мыкать век, — Сам ты умный человек!» — «Ну, коль этак, так ступайте, — Говорит Иван, – продайте Златогривых два коня, Да возьмите ж и меня». Братья больно покосились, Да нельзя же! согласились.  Стало на небе темнеть; Воздух начал холодеть; Вот, чтоб им не заблудиться, Решено остановиться. Под навесами ветвей Привязали всех коней, Принесли с естным лукошко, Опохме́лились немножко И пошли, что боже даст, Кто во что из них горазд. Вот Данило вдруг приметил, Что огонь вдали засве́тил. На Гаврилу он взглянул, Левым глазом подмигнул И прикашлянул легонько, Указав огонь тихонько; Тут в затылке почесал, «Эх, как тёмно! – он сказал. — Хоть бы месяц этак в шутку К нам проглянул на минутку, Всё бы легче. А теперь, Право, хуже мы тетерь… Да постой-ка… мне сдаётся, Что дымок там светлый вьётся… Видишь, эвон!.. Так и есть!.. Вот бы курево [31] развесть! Чудо было б!.. А послушай, Побега́й-ка, брат Ванюша, А, признаться, у меня Ни огнива, ни кремня». Сам же думает Данило: «Чтоб тебя там задавило!» А Гаврило говорит: «Кто-петь [32] знает, что горит! Коль станичники [33] пристали — Поминай его, как звали!» Всё пустяк для дурака, Он садится на конька, Бьёт в круты бока ногами, Теребит его руками, Изо всех горланит сил… Конь взвился́, и след простыл. «Буди с нами крестна сила! — Закричал тогда Гаврило, Оградясь крестом святым. — Что за бес такой под ним!» Огонёк горит светлее, Горбунок бежит скорее. Вот уж он перед огнём. Светит поле, словно днём; Чудный свет кругом струится, Но не греет, не дымится. Диву дался тут Иван. «Что, – сказал он, – за шайтан [34]! Шапок с пять найдётся свету, А тепла и дыма нету; Эко чудо-огонёк!» вернутьсяСедми́ца – неделя, начиная с воскресенья. вернутьсяБасурма́нин – иноземец, человек чужой веры; басурманить (бусурманить, бесурманить) – обращать в чужую веру. вернутьсяПан – здесь; барин, господин; «словно пан» – гордой по ходкой, с особой выходкой. вернутьсяКлепа́ть – наговаривать, напрасно, без основания обвинять. Не клепли́ – не обвиняй напрасно, не клевещи. вернутьсяПере́ться – отпираться, отказываться. Запира́ться, пере́ться – спорить, упорно отказываться. вернутьсяЖиво́т – имущество, добро, жизнь. Некоры́стный наш живо́т – бедную нашу жизнь. вернутьсяОбро́к – деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне должны были отдавать своему помещику. вернутьсяИспра́вник – начальник полиции в уезде (в районе). вернутьсяНаме́днишний – недавний, от слова «намедни» – недавно. вернутьсяВе́ршить – решать, заключать, приходить к выводу. вернутьсяНемо́жет – болеет, от глагола «немочь» – болеть. вернутьсяКто́-петь – частица «петь» в народной речи усиливала интонацию. вернутьсяСтани́чники— разбойники, от слова «стан» – становище разбойников. вернутьсяШайта́н – чёрт, дьявол, бес, сатана. |
