Саотун был словоохотлив и даже весел, но в его речах всё чаще проскакивали досадные оговорки, порой мудрец сбивался и долго не мог припомнить, что, собственно, хотел сказать. Сделав очередной глупый ход, Саотун задел пальцем своего ферзя. Ферзь покатился и сбил пару пешек.

- Ой, надо же! - всплеснул руками книжник, рискуя разметать широкими рукавами остальные фигуры. - Моя неуклюжесть напомнила мне игру, названную в честь древнего героя и полководца Чай Пая. Одержав множество блестящих побед, Чай Пай всё же потерпел поражение. Его спавшее воинство, атакованное белыми дьяволами, было рассеяно. Он сам, раненный, в сопровождении верного ученика и женщины-телохранителя, умевшей метать дротики с нечеловеческой быстротой, пытался укрыться на противоположном берегу Жёлтой реки. Но предательская стрела всё же настигла Чай Пая...

Книжник поставил фигуры на их места.

- Видит Небо, мой сюзерен, ты сейчас похож на этого славного героя. Армия твоя повержена, остались только мы на растерзание... - и Саотун запел какую-то заунывную песню о том, что всё течёт, и надо лишь позволить течению подхватить тебя, раз уж границы остались без присмотра.

- Она тебя разрушает, - заметил герцог.

Мудрец прервал пение:

- Кто?

- Та штука, о которой нельзя думать.

- А, она-то, - ухмыльнулся Саотун, и его взгляд ненадолго вновь просветлел. - Я знаю.

- Почему ты остался, друг? - спросил герцог.

- Ты только что ответил.

- Они потеряны? Дети, Агнесс...

- Сожалею... - книжник встрепенулся, скользнул взглядом по искажённому прозрачной Портоглиомой пейзажу за спиной Йохана. - Нет, нет, они уехали, всё будет хорошо!.. Прости. Прости.

Герцог сгорбился и надолго замолк...

- А я? Почему эта гадость не действует на меня?

- Думаю, это связано с природой твоего нахождения в текущем плане. Впору все души загнать в магические подвалы, - Саотун рассмеялся.

Смех получился каким-то жалобно-скрипучим.

- Ты покидаешь меня?

- Да. Вот ведь несправедливость! Я знаю многое, я умею ходить по песку, не оставляя следов, я лечу и умерщвляю прикосновением, но бессилен перед Потро... Прото... Перед Оплотом, - мудрец покачал головой. - И я хочу уйти, сохранив хоть какие-то крупицы рассудка. Прощай, ты был замечательный друг и сюзерен.

Правой рукой книжник обхватил свой подбородок, левую наложил на темя.

Закрывший глаза Йохан услышал хруст.

Здесь, возле Портоглиомы, делать было нечего.

Йохан вернулся в замок, спустился в подвал и взломал печати.