Тем не менее, в его личных сведениях масса доказательств того, что дело своё он знает. Пусть чинит, решаю я, развеяв руны, висящие перед моим мысленным взором.

Ремесленник открывает нутро моего заснувшего гиганта и оживляет панель. Мне не терпится узнать, что стряслось с роботом.

Рыбий глаз экрана выдаёт странное: «Ошибка... Большая ошибка». Похоже на издёвку, а не на служебное сообщение.

Я смотрю на ремесленника, он смотрит на меня. Потом он глядит куда-то поверх моей головы, его глаза расширяются. Нет, это не ужас. Скорей, удивление. Но и страх тоже...

Оборачиваюсь и вижу высоченную стену воды, точно как в драмах о морских катастрофах.

Волна приближается обманчиво медленно, но скорость её велика. Боги мои, я парализована! Я обмерла и стою, как кукла, вылупившись на эту волну. Нарастает рёв, вода несёт какой-то мусор, некоторые детали я вижу отчётливо: маленькая повозка для личных поездок, кусок стены вместе с оконным проёмом... Небо темнеет, я в отчаянье.

Ремесленник ведёт себя иначе, он сгребает меня в охапку и бежит со мной на руках в моё обиталище.

Жест бессмысленный, ведь смоет вместе с этим зданьицем... Я обнимаю ремесленника за шею.

Мы вваливаемся в бывшее кафе, и я вижу через плечо своего спасителя водную стену, которая вот-вот достигнет строительной площадки. Рёв становится невыносимым.

Падаем на пол, ремесленник закрывает меня телом.

Мы обречены, просто мой благородный спутник — человек дела. Это я вечно застываю, как глупый суслик. А результат будет одинаков для обоих. Жаль.

Удар сотрясает наше ветхое убежище.

И наступает тишина.

Вторая за день мёртвая тишина.

Нас не смыло.

Ни капли не попало в открытую дверь.

Не выбило закрашенных витрин.

Не смело крышу и стены.

Это какое-то сумасшествие.

Ремесленник приподнимается, всё ещё прижимая ладонью мою голову к полу.

— Точно надо завязывать... — бормочет он, выпуская, наконец, меня из своих медвежьих лап.

Встаёт на ноги сам, помогает мне.

Мы выходим из моих «апартаментов» и видим мир таким, какой он был до прихода воды, — сухим, солнечным, с моим сломанным роботом в центре стройплощадки.

— Морок, — выдавливаю я. — Мираж.

Ремесленник кивает и достаёт из кармана своей хламиды сигареты. Выбрасывает — они безжалостно смяты.

— Грандиозная иллюзия, — шепчу я, мне стыдно, что я даже не подумала прощупать эту угрозу магией.

В этот миг там, откуда шла волна, стремительно встаёт алое зарево, и не успеваю я сделать вдох, над дальними домами вырастает стена пламени. Пугающе, но после мнимого наводнения уже не так убеждает.

Посылаю магический запрос навстречу огню. Ответ приходит однозначный.

Чувствую, ремесленник тоже проверил угрозу какими-то своими методами, ведь мы вскрикиваем одновременно:

— Оно настоящее!

Он запихивает меня обратно в помещение, закрывает дверь.

Я ворожу водную преграду перед дверью, хотя знаю: не сработает. Увы, наш мир устроен не так.

— Бред какой-то, — говорит ремесленник. — Сначала фальшивая вода, теперь настоящий огонь... Тут есть подвал?

Я качаю головой. Подвала нет.

— Ну, прощай, волшебница.

Печально улыбаемся друг другу, слушая нарастающий гул и треск огня. Становится нестерпимо жарко.

Как нелепо.

Огонь тоже исчезает, не оставляя ни малейшего следа.

Ремесленник хватается за голову.

— Это какой-то глобальный сбой! — произносит он.

Немыслимо, нет.

Гляжу на стены, которые несколько часов назад покрыла тонкой рунической вязью, и вздрагиваю: руны начинают ползать по стене, как насекомые. Беспорядочно, быстро, хищно. Я непроизвольно чешу плечи, это нервное, отдёргиваю руки, опускаю глаза.

Лучше бы я не смотрела на пол. Узор на ковре приходит в движение. Листочки, стебельки, полосы на нём начинают воевать друг с другом, их толкотня оканчивается взаимным поеданием, потом образовавшиеся пятна распадаются сами собой, чтобы броситься в атаку на ближайшие точно такие же злобные элементы узора.

Кошмар продолжается: вода в моём фонтане замирает и струя, словно прозрачный тентакль, начинает ощупывать пространство вокруг. Эта странная конечность растёт в длину и толщину, колеблется, то и дело резко меняет направление своей слепой разведки.

Я прижимаюсь к ремесленнику. Я испугана. Я дрожу.

Он обнимает меня и говорит:

— Мы ощущаем подложные явления, и это чертовски хреново. Мы видим одно и то же, и это здорово.

— Чего ж тут здорового? — всхлипываю я.

— Это значит, никто из нас не сошёл с ума. Проблема в глобальном интерфейсе.

— В чём?!

Отстраняюсь от него, чтобы посмотреть в лицо. Если не понимаешь слов, то пытаешься прочесть по выражению... Господи, лицо ремесленника постоянно морфирует! Глаза блуждают вокруг изгибающегося носа, уши развернулись на меня, как у хищника, губы ходят волнами, из-под верхней растут два клыка.

Чувствую, как по ногам поднимаются добравшиеся до меня жуки-руны, а вокруг моей шеи обматывается водное щупальце.

Это слишком. Пол плывёт из-под ног. Мир сужается в точку.

Наступает темнота.

ДЕТЕКТИВ

Дамочке-то, наверное, легче — потеряла сознание и всё. Не справилась её психика с этим кошмаром.

Я успел поймать её у самого пола. Меня нужно извинить: жуткие фантомы сменялись и дополняли друг друга настолько плотно, что я немного затупил. Пара геройских поступков с нулевым результатом привели меня к выводу не торопиться. Ну, то есть, я слегка залип на это всё, понимая, что вокруг сплошная постановка, а не крушение реальной реальности.

Я отнёс впечатлительную клиенточку на кровать. В другое время звучало бы многообещающе, тем более, у неё оказалась не кровать, а прямо-таки ложе греха: многочисленные резные фигурки по периметру вовсю занимались сексом, причём весьма атлетическим. Я тоже кое-что читывал и знаю эти мотивы — древняя Индия, храмовые барельефы. Ставлю сто баксов, у древних индусов секс входил в олимпийскую программу или что там у них вместо...