Зайцев срывается с места, слышится грохот, шорканье, раскатистый мат, потом хлопок двери.

— Ничего, — невозмутимо качает головой Александр Александрович, — не пройдёт и двух дней, как он образумится.

Я с этим утверждением бы поспорила, но кто я такая? Наверняка босс лучше знает своего сына.

— Пойдемте, Валерия. Работа не ждёт.

***

Так и происходит. Полтора дня. Именно на столько хватило самостоятельного Зайцева, но обо всем по-порядку.

Наступило затишье. Александр Александрович не упоминал своего сына. Вообще. Как будто вовсе не он просил образумить своего засранца. Я по-прежнему носила ему документы, слушала мерзкие комплименты Ивана Петровича, по вечерам делала домашние задания и отправляла на почту преподавателям. В отличие от безответного Зайцева я свой диплом уже давно написала. Осталась только защита.

«Образы телеведущих в популярных американских ток-шоу на примере Опры Уинфри». Опра мой кумир. Она для меня современная Жанна Д’арк. Пережить изнасилование в девять лет, родить в четырнадцать и потерять ребёнка, терпеть постоянные побои…

И это только малая часть. Не будем говорить, как в принципе женщине, а тем более черной женщине, сложно было пробиться в семидесятых, когда к афроамериканцам еще не были так лояльны и, презрительно смотря, называли унизительным: «негры». И, несмотря ни на что, она добилась своего. Сейчас попасть к ней на шоу считается престижным для звезды любой величины.

Опра смогла и я смогу!

Короче говоря, следующим вечером, за чашкой чая и любимого сериала, я неожиданно слышу за дверью голоса. Однако не придаю этому значение.

Мало-ли кто там шатается. Подружка чья-то или друг. Общага дело такое…

Сделав звук погромче, стала дальше смотреть, как вдруг дверь в мою комнату распахивается, да с такой силой что бьется о косяк.

— Ну привет, соседка! — скалиться мерзавец, а я так и застываю с поднесенной ко рту чашкой.

В руке Зайцев держит сумку, за спиной два чемодана, а на смазливой физиономии коронная мерзкая ухмылка.

Прошу прощения…?

Глава 6

Саша

Девчонка таращит на меня свои глаза.

Ну что, малышка, не ждала? Я, знаешь ли, тоже.

А все Лисин предатель. Я к нему, как к другу, а он… Козел, в общем. С отцом заодно. Спелись.

Разумеется, вчера, когда я хотел снять деньги, мои карточки уже были заблокированы. Налички у меня кот наплакал, хорошо ещё что остался абонемент на бензин. На неделю может и хватит, а за неделю я уж что-то да придумаю…

— Ч-что? — заикается, закрывает глаза, начинает шептать себе что-то под нос, затем открывает и взвизгивает, — что ты тут делаешь?

— Судя по всему, живу, — хмыкнув, завожу свои чемоданы, кидаю сумку под ноги и, присвистнув, выношу вердикт, — ну и халупа.

Чудовищные розовые обои на стенах, неровно положенный линолеум, стол, два стула, холодильник, микроволновка, большой шкаф, который не закрывается. Прекрасно. Просто, мать вашу, прекрасно. Это комната меньше, чем мой толчок. А еще здесь только одна кровать.

Обычно я не против поспать (читать как переспать) с симпатичными девушками, но боюсь эта мегера оторвет мне член, если я лягу рядом с ней.

— Где ещё одна кровать?

Она моргает. Один раз. Второй. Качает головой, проводит рукой по густым цвета шоколада волосам и нервно смеется.

— Какая еще к черту кровать? — вдруг вскидывает голову. — Выметайся отсюда!

— Прости, солнышко, — злорадно ухмыляюсь, — но отец отправил меня под полный контроль няньки.

Девушка фыркает, откладывает ноутбук и встает с кровати. И все это проделывает, не сводя с меня пристального взгляда, как будто к ней забрался вор или маньяк, что само по себе смешно.

Во-первых, что тут воровать? А, во-вторых, ей-то и бояться маньяка. Уже сочувствую тому бедолаге, который попробует на нее напасть. Я встретился с этой сумасшедшей всего раз, а теперь не могу избавиться. Да маньяк сбежит от неё в Магадан! И то не факт, что она его и там не достанет.

Скептически за ней наблюдаю, пока она одной рукой тянется к телефону на столе, а другой завязывает полы своего розового махрового халата.

Как будто я до этого не успел рассмотреть все её прелести, в самом деле! И как будто я до этого не видел женских ног и сисек без лифчика. Похоже, она та еще скромница.

— Я собираюсь позвонить Александру Александровичу, — объявляет, поджав строго губы.

— Валяй, — хмыкаю и заваливаюсь на кровать.

Что? Я же сказал, что только с ней не лягу.

Пока девчонка яростно бьет пальцами по экрану, я закидываю руки за голову и зеваю. Вряд ли, отец скажет ей что-то новое. Во всяком случае, я слышал это несколькими часами ранее.

— Александр Александрович, доброй ночи, — звучит ее напряженный голос, — ваш сын заявился ко мне со своими чемоданами и…

Очевидно, сейчас отец ей читает ту же лекцию, что и мне. После того, как вчера Сэм отказался мне помогать, заявив, что кто-то же должен заставить меня высунуть голову из задницы, я поехал домой и надрался в хлам.

Отец снова меня нашел в том же положении, что и вчера, забрал ключи от квартиры и приказал собирать чемоданы. Конечно, я мог бы поехать к матери и пожаловаться, что Зайцев старший слетел с катушек, но это не по-мужски. В конце концов, наши разборки — это исключительно наши разборки.

«Моё терпение закончилось. Сегодня же собираешь чемоданы и переезжаешь в общежитие» — отрезал он.

«А если не перееду?» — вальяжно спросил я.

«Тогда отправишься в армию. Там-то из тебя точно человека сделают»

На этом собственно и закончился наш разговор. Все вопросы были исчерпаны. Ладно. Черт с ним. Я действительно собрал свои чемоданы и поехал в этот сарай.

Вы думаете я так просто сдался?

Трижды «Ха»!

Я сделаю так, что эта истеричка с крокодильими слезами на глазах будет умолять моего отца её уволить. Это все из-за неё. Я уверен, если бы эта стерва не появилась в моей жизни, то она бы не перевернулась с ног на голову.

— Но это обязательные меры? Я могу просто приходить к нему… — её голос звучит настолько несчастно, что мне становится её почти жалко. Почти. — Хорошо, — поникают её плечи. — Я поняла. До свидания.

Она отключается, но, видимо, у неё все не очень хорошо с восприятием, потому что девчонка втыкает в одну точку. Она хоть дышит?

— Ей, — зову, — так, где моя кровать?

— В коридоре на коврике, — шипит, после делает два глубоких вдоха и отрезает, — моя кровать состоит из двух. Нужно двигать.

Эээ? Чего? Как это из двух?

Непонимающе на неё смотрю, и, закатив раздраженно глаза, она подходит и командует:

— Встань.

Поднявшись наблюдаю за тем, как она откидывает одеяло, простыни, ещё одеяло… Боже, зачем столько одеял? В итоге, эта принцесса на горошине добирается до матраса и скидывает его. Вот теперь я понимаю, что она имела ввиду.

Мастерица, однако.

Заграбастала себе две койки вместо одной. Что на это сказал её сосед или соседка? И, кстати, почему она живёт одна? Этот вопрос вылетает у меня непроизвольно, но она отвечает:

— Потому что у меня была договоренность с комендантом.

— А я думала ты соседа съела, — подкалываю ее.

— Очень смешно, — ворчит и принимается двигать кровать.

Безусловно, я тот еще козел, но таскать женщине тяжести в моём присутствии не позволю. Тут уж сказывается мамино воспитание.

— Отойди, женщина, — отодвигаю её в сторону и принимаюсь двигать кровати.

Она расположила их таким образом, что они стоят посередине, образовывая одну. За минуту расставляю их к стенам. Кажется, в этой каморке стало еще меньше места.

— Надеюсь, что ты взял с собой постельное белье, потому что я не собираюсь давать тебе свое, — с отвращением выплевывает.

— Не переживай. Я бы у тебя и не попросил.

— Если ты уж собираешься тут жить, то запоминай правила, — важно изрекает, складывая руки на груди.