Но домой ей не особенно хотелось – как обычно.

«Посижу еще немного», – мысленно повторила она, не без чувства вины подумав о Фьюри, который наверняка уже ждал ее, меховым клубком свернувшись у входной двери.

Однако просмотр записей так ее увлек, что она перестала замечать ход времени; огненный шар заходящего солнца давно скрылся за крышами домов, погрузив мир во тьму, не властную над сияющим тысячами огней городом, одна чашка кофе сменилась другой, стихли все звуки и шумы в огромном здании Центра – а она все сидела перед своим компьютером, наблюдая за скрытой от чужих глаз жизнью обитателей Оленьей поляны. Их с Тимом камерам, оснащенным специальными датчиками движения, удалось заснять множество интереснейших кадров, в которые попали далеко не только маленькие коэри, которые, собственно, и являлись объектом их изучения. Здесь были и деловитые мыши-полевки, и поджарые пышнохвостые лисицы, и огромные пестрые ящерицы с глазами, похожими на драгоценные камни – и уйма другой, не менее занятной лесной живности.

Впрочем, не только живности.

Дафна уже потянулась было к компьютеру, собираясь выключить очередную запись, как вдруг ее внимание привлекла рослая фигура, вынырнувшая из-за деревьев на дальнем краю поляны. Помедлив, существо осторожно двинулось вперед, и уже через пару секунд Дафна узнала в нем давешнего дейнара – юношу с роскошной каштановой косой и необычным кулоном на шее. Вот он присел у того места, которое обычно служило Дафне и Тиму наблюдательным пунктом, чуть склонил голову набок, словно принюхиваясь, затем провел по земле рукой, вглядываясь в примятую траву. Выпрямился, окинул окрестности пронзительным взглядом своих невероятных янтарных глаз и, на мгновение застыв в лучах вечернего солнца, с грацией дикой кошки устремился в сторону леса, где и растаял, слившись с зеленым сумраком чащи. Дафна проверила дату и время сьемки – вчерашний вечер, минут через двадцать после их с Тимом ухода.

Взбудораженная, она отмотала запись назад и поставила ее на «паузу», желая рассмотреть дейнара во всех деталях – и тут за ее спиной тихо зашелестела, открываясь, дверь. Вздрогнув, девушка быстрым движением выключила компьютер и лишь затем повернулась к вошедшему, которым – вполне предсказуемо в столь поздний час – оказался Леонард Штром.

– Так и знал, что ты еще здесь, – с легким укором произнес он вместо приветствия.

– Как и ты, – с улыбкой парировала Дафна.

Леонард был коллегой и давним знакомым Адриана; они оба (как восьмью годами позднее и Дафна) учились на биологическом факультете Университета, после чего пришли работать в Центр. Адриан специализировался на микробиологии, в то время как Лео посвятил себя исследованиям в сфере генной инженерии – и, вынужденные часто взаимодействовать по роду своей деятельности, они вскоре стали довольно близкими друзьями и в «обычной» жизни. Когда Дафна, устроившаяся в Центр зоологом, познакомилась с ними, каждый из них уже успел показать себя блестящим специалистом в своей области – и оба произвели на девушку огромное впечатление. Однако Адриан с его увлеченностью Неолой и всеми населяющими ее живыми существами показался ей куда ближе и понятнее, чем его друг, привлекательный внешне и, безусловно, талантливый, но воспринимающий обитателей Леса исключительно как подопытный материал для своих исследований. В конце концов, Дафна ответила взаимностью именно Адриану, отвергнув настойчивые ухаживания Леонарда – что, однако, не помешало им троим остаться друзьями.

И даже теперь, когда Адриана больше не было с ними, Лео и Дафна старались сохранить эту дружбу, сплоченные общей утратой.

– Ну, меня обязывает должность, – заметил он с нарочито сокрушенным видом.

Несколько месяцев назад Штром, в свои тридцать пять уже имевший ученое звание профессора, получил очередное повышение по работе, заняв место руководителя Отдела молекулярной биологии и генетики. Дафну это не удивило: Лео обычно преуспевал во всем, за что бы ни взялся, будь то сложнейшая научная работа или продвижение по карьерной лестнице. Природа не поскупилась, одарив его не только блестящим умом и несгибаемым упорством, но и весьма привлекательной внешностью, которую он умело использовал в своих целях. Даже Дафне порой было трудно противиться его холодному обаянию – а ведь она знала его куда лучше, чем большинство его приятелей, коллег и немногочисленных родственников. Правда заключалась в том, что единственной страстью профессора Штрома была его работа, и никто другой попросту не трогал его невозмутимого сердца ученого.

Впрочем, иногда, ловя на себе задумчивый взгляд его кристально-зеленых глаз, Дафна начинала в этом сомневаться.

– А вот тебе давно уже положено быть дома, – сурово продолжил Леонард, покосившись на померкший экран ее компьютера. – Над чем ты так засиделась? Откопала очередную занятную зверушку?

– Именно, – с совершенно серьезным видом кивнула девушка.

– Которая, конечно же, никак не могла подождать до понедельника. – Штром привычно присел на краешек ее рабочего стола, после чего, скрестив руки на груди, совершенно обыденным тоном поинтересовался: – Не хочешь рассказать мне о дейнаре, которого вы сегодня встретили в лесу?

– Уже видел Тима, – мрачно догадалась Дафна.

– Ага. Я как раз сидел у Новака, когда к нему ворвался этот малохольный. С его слов выходит, он тебе чуть ли не жизнь спас. Дикарь и вправду тебе угрожал?

– Господи, да нет, конечно! – с раздражением воскликнула она. – Просто хотел поговорить. А потом из кустов вывалился Тим со своим шокером и спугнул его. Черт, вот повезло же с идиотом-напарником…

– Ну, его можно понять. Кого угодно напугала бы встреча с двухметровой волосатой образиной, способной одним мизинцем свернуть тебе шею – да еще посреди дикой чащи.

– И ты туда же! Почему все так уверены в агрессивности дейнаров? Стал бы он со мной разговаривать, если бы хотел причинить вред?

– Звучит вполне логично, – спокойно согласился Леонард. – Однако ты не можешь быть абсолютно уверена в его добрых намерениях – так же, как и Тим не может наверняка утверждать, что дикарь был настроен враждебно. Как бы там ни было, Новака его рассказ явно обеспокоил (я бы даже сказал, всполошил) – он тут же выпроводил нас из кабинета и сказал, что должен немедленно связаться с директором Дрейком.

– Думаешь, они запретят экспедиции в Лес?

– Думаю, для начала они отправят дронов как следует прочесать Приграничье и ближайшие к нему территории, чтобы оценить ситуацию. Пока длится сезон дождей, люди все равно не покинут стен города. А там…видно будет.

– Но ведь мы имеем дело с историческим событием, ты понимаешь? До нас с Тимом ни один человек на протяжении многих десятков лет не видел и не говорил с дейнаром. А этот дейнар вышел к нам сам – и ему явно от нас было что-то нужно. Я не заметила при нем оружия – и, знаешь, он держался подчеркнуто дружелюбно, словно не желая меня напугать…

– Ди, – Штром вздохнул, глядя на нее с насмешливой отцовской снисходительностью, которая порой просто выводила ее из себя. – Ты же знаешь, как я отношусь к этим дикарям. Я понимаю, ты любишь Лес и все, что с ним связано, но дейнары – это не твои безобидные оленята. И даже не полукровки. Они могут быть очень опасны.

– Во-первых, не мог бы ты прекратить называть их дикарями? – сухо попросила Дафна. – А, во-вторых, тебе не кажется, что пора развеять засевшие в умах людей предрассудки и снова попробовать наладить с дейнарами контакт? Неужели тебе как ученому совсем не хочется узнать их поближе?

– Ну, с научной точки зрения, они, конечно, довольно интересны, – осторожно согласился он. – Я бы не отказался их… исследовать. Но ведь они сами когда-то ясно дали понять, что хотят держаться от нас подальше. И пока что наша численность не настолько велика, чтобы попытаться их…переубедить.

– Переубедить? Мы ведь говорим о дружеских отношениях, а не о войне, – колко заметила Дафна.

– Я не имел в виду никаких агрессивных действий. Но, согласись, нужно быть готовым к любому исходу «переговоров» – и рисковать жизнями людей, которые и без того сейчас на вес золота… – он красноречиво развел руками, после чего с невеселой усмешкой добавил: – Черт, я словно снова спорю с Адрианом.