– Конечно! Только будь осторожна, щепки могут попасть в глаза, – не прекращая рубить топором, ответила соратница.

– Сегодня мне было очень страшно, – начала с тоненьких сучков Рей.

– Мне тоже, эти гоблины были вооружены лучше, чем мы ожидали, и так свирепы в бою… Но мы целы и это главное, – продолжая рубить особо толстую ветку, поддержала Кику.

– Мы впервые отняли чьи-то жизни, это не просто принять, – принялась соратница за сучья потолще.

– Мы делаем это, чтобы защищать Империю. Эти гоблины рано или поздно напали бы на людей. Мы защитили множество людей от смерти, а деревень от огня.

– Но ведь это не все, о чем вы думаете, так? – широко размахнувшись, она принялась рубить основание ветки. – Поделитесь своей болью и, обещаю, вам станет легче.

– Я… Я не знаю, Рей… – остановилась Кикутаке. – Правильно ли то, что мы делаем? Я слышала от матсутаке из девятой, что на них выбежала толпа женщин и детей, а шестая и седьмая приняли на себя удар их основных сил.

– Судя по всему, этой атакой они хотели отвлечь отряд, чтобы дать детям возможность сбежать. Очень благородно для таких жестоких убийц.

– О том я и говорю, эти гоблины – не бездушные монстры, у них тоже есть чувства и те, кто им дорог. Я готова и хочу защищать Империю и ее жителей, но не хочу становиться кровожадным мясником, убивающим любого на своем пути, – на глаза Кикутаке навернулись слезы. – Я боюсь… Боюсь, что мне понравится убивать. Господин Мамору искренне наслаждался каждой пролитой каплей крови, – она выпрямилась и, опустив руки, протяжно вздохнула.

– Уверена, вы не станете такой, если не захотите, – Рейтаке осторожно положила руку на плечо Кикутаке. – То, что вы переживаете об этом, прямое тому доказательство. Не волнуйтесь госпожа, я всегда буду рядом, чтобы поддержать вас, – последним ударом она отделила ветвь от дуба.

– Спасибо Рей… Думаю, от твоих слов мне стало немного спокойнее на душе. Ты права, я постараюсь стать сильнее. Ради всех нас. Нобу, возьми ствол с другой стороны. И раз! – подняв бревно, они не без труда погрузили его в повозку. Не прошло много времени, прежде чем они сравняли рощу с землей, и лишь пни да выброшенные мелкие ветки с листвой напоминали о деревьях, стоявших здесь с утра.

– Довольно, – крикнул десятник, когда солнце начало клониться к закату. – Так, посмотрим, что мы имеем. Восемь бревен, двадцать веток и целая куча палок. Господин будет доволен, берите мешки с вещами и бегом за повозкой! Возничий, трогай!

– Слушаемся, – склонились матсутаке, следуя за неторопливо набирающей скорость повозкой. Теперь, нагруженная бревнами, она представляла собой настоящее испытание для запряженных лошадей.

– Слишком медленно, матсутаке, быстрее! – глядя на заходящее солнце, рявкнул Гэнкито.

– Простите господин, быстрее нельзя, мы едем в горку, если ускоримся, лошадям придется совсем худо. Еще, поди, издохнут по дороге.

– Разве это проблема? – обернулся он к десятке. – Матсутаке! Толкайте телегу!

– Да, господин, – взявшись по бокам и сзади, воины дружно налегли на повозку.

– Вот ведь тяжелая дрянь… – чем круче был склон, тем медленнее шла повозка. Толкая ее вперед, гриболюди понемногу сбавляли темп, скоро двигаться стало так тяжело, что телегу можно было бы обогнать шагом.

– Быстрее слабаки, это все, на что вы способны?! – взревел десятник. Стоя на горе сложенных бревен и приняв героическую позу, он указал катаной на вершину холма. – Вперед, толкайте сильнее, задохлики!

– Так дело не пойдет… – матсутаке уже совсем выбились из сил и теперь едва удерживались от того, чтобы не свалиться навзничь. – Бенаши, чуешь? Кажется, пахнет едой!

– Что? Я ничего… – осекся соратник, поняв замысел пихнувшей его локтем Кикутаке.

– Подыграй мне, – шепнула она.

– Да, действительно вроде едой запахло!

– Ужин?

– Еда?

– Без нас? – загалдели матсутаке.

– Они там уже едят, пока мы катим эту повозку! – подлила Кику масла в огонь.

– Навались! – оживившись, десятка как один принялась толкать повозку вперед. И, хотя едой и в помине не пахло, каждый искренне хотел верить, что другие учуяли аромат манящего ужина.

К тому моменту как они добрались до вершины холма, солнце зашло за горизонт, не оставив даже сумеречного света. Лишь небольшой фонарь, закрепленный на повозке, слабо освещал им дорогу к новому месту лагеря.

– Приехали, до ужина можете отдохнуть, – бросил Мамору, спрыгивая с повозки и направляясь к шатру сотника.

– Мы последние, – отдышавшись, пожаловалась Иоши.

– Главное что дошли, остальное неважно… – устало облокотился на повозку Арата.

– Я пойду проведать раненых, – поднялась Кику.

– Постойте, – взяла ее за руку Рейтаке. – Не стоит вам этого видеть.

– Смотри, выносят кого-то, – из шатра вышли два рабочих, держа на носилках тело, завернутое в полотно.

– Девчушка из шестой десятки, говорят, в бою ее пырнули отравленным кинжалом в живот, бедняжку полдня лихорадило, – подошел матсутаке с перебинтованной головой.

– А остальные?

– Из моей десятки еще двое раненых, вроде несерьезно, но один не просыпается…

– Нам лучше пойти, – потянула соратницу за собой Рейтаке. – Господин Мамору строит всех на ужин.

– Идем, я жутко проголодалась, – потянулась Кикутаке, направляясь к соратникам, которые, уже выстроившись в очередь, получали свои миски с едой. Поев и помывшись, матсутаке расставили палатки и улеглись спать.

Глава 6

Утренние лучи солнца пробились сквозь щели между досками амбара, прервав сон девушки, развалившейся на стоге сена.

– Алира! Пора вставать! Ягоды сами себя собрать не смогут, – послышался снизу голос Ханы, кормившей скот на первом этаже.

– Иду, иду, – потягиваясь, протянула она. – Эска и Илай уже ушли?

– Да, в отличие от некоторых, они всегда встают с петухами. Странно, что за этот год ты так и не привыкла к этому. – Хана налила воды в большую питьевую бадью и, поставив вверх дном опустевшее ведро, направилась к выходу.

– Здесь просто очень приятно спать, – улыбнулась Алира, взяв две большие плетеные корзины и выходя вслед за подругой. – А с кем это говорит старик Макото? – указала она на старейшину и молодого незнакомца в богато украшенной одежде. Стоя посреди сада, они что-то оживленно обсуждали.

– Время от времени к отцу приезжают разные люди из столицы, он не говорит мне, кто они и что им нужно, сколько бы я ни спрашивала, – наигранно надулась Хана. Между тем старейшина заметил, что за ними наблюдают, и жестом пригласил незнакомца в дом. – Когда-нибудь я подкрадусь к его комнате и подслушаю, о чем они говорят, – сощурилась она.

– Да будет тебе, может, это старые приятели. Пойдем лучше к Эске, я с ума схожу от ее медовых булочек!

За воротами уже вовсю кипела жизнь: группа молодых девушек шла за водой, пара ребятишек с длинными хворостинками сопровождали стаю неустанно крякающих уточек, откуда-то издали доносился стук кузнечного молота, а легкий ветерок разносил по улице запах свежей выпечки. Пройдя два двора и повернув за угол, девушки оказались перед источником запаха. Небольшая пекарня, в которую матсутаке взяли подмастерьем, выглядела как обычный домик с тремя большими печными трубами и стойкой с пышками и пряниками.

– Хана, доброе утро, как твой животик? – Эска как раз достала из средней печи поднос с горячими медовыми булочками.

– Так же, как и вчера, дети не рождаются в одночасье, – погладив слегка вздувшийся живот, ответила крестьянка.

– Алира, ты опять проспала? Подходи скорее и не забудь заглянуть на обратном пути. Из принесенных вами ягод я приготовлю чудесный пирог, – завернув угощение в ткань, произнесла она. – И еще, можешь занести это в кузницу? – достала она из-под стойки еще один горячий сверток.

– Ммм… очередной гостинец для Илая? – лукаво усмехнулась Хана. – Тебе бы стоило сказать ему все напрямую…