Выщербленный пол, которому, казалось, не меньше ста лет. По крайней мере, похожий я видела у своей прабабушки в деревне. Но того специфического, въедавшегося во все вещи, запаха деревни здесь не было. Так легкий болотный аромат. Даже приятный, должна отметить.

Кроме собственно, потолка и пола, как может предположить каждый образованный человек, в комнате имелись стены. Увы и ах, голые и холодные. Вероятно, потратившись на новомодный потолок с иллюзией ряби, у владельцев не осталось средств для отделки стен, так и остались стоять голые. Зато потолок… Он крут, это да. Как это все-таки по нашему, отгрохать нечто одно, зато так, чтоб все ахнули!

Обстановка также оставляла желать если не лучшего, то хотя бы привычного. Явным нарушением законов дурдома в углу примостился стул с высокой спинкой, на котором мило возлежало мое грязное одеяло, кем-то заботливо сложенное особенно выдающимся пятном вверх.

И наконец, последнее, что имелось в комнате – окно. Оно было расположено выше, чем мы привыкли видеть в домах, под самым потолком, полукруглое отверстие в стене, через которое в комнату попадал свет.

Здраво рассудив, что прежде чем идти и выяснять, куда я на этот раз попала, я отправилась разведывать обстановку. Взяла стул, сместила его величество одеяло на пол, подтащила свою импровизированную лестницу к окну и выглянула наружу. Оттуда выглянули на меня. И это даже был не тот субтильный типчик, а настоящая жаба, разве что размером побольше.

Отлепившись от окна со скоростью звука (ну не удержалась! А вы бы смогли промолчать, когда ЭТО пялиться на вас, еще и языком окно облизывать начинает?), я бросилась к открывшейся двери, промчалась мимо какой-то довольно милой женщины, пронеслась по лестнице и чуть не вылетела в болото, не поймай меня за шкирку та самая женщина.

- Уты-уты, куда это так норовим? В болото нам еще рано. Маленькие, недоросли.

Уточнять до чего недоросли какие-то уты женщина не стала, а я… Я приходила в себя от шока. Я ее понимаю! Она говорит на простом понятно русском языке! Свершилось чудо! Шизофрения прогрессирует. Я начала понимать местных обитателей! Победа!

Мило улыбаясь, эта добрая женщина отконвоировала меня домой и усадила на стул, занявшись своими делами. Эта комната мало походила, на мою собственную. Возможно, все дело было в том, что эта больше кухню напоминала.

Милые, резные шкафчики на стенах, кухонная утварь на полочках, стол большой обеденный и пара маленьких для готовки. И даже печка с зеленным огнем. Да уж, если болото, то все зеленое. А после недавнего забега я нисколечко не сомневалась, что домик этот стоит посередине самого настоящего болота.

- Голодная?

- Да, – честно призналась я, прикинув, что даже злая баба Яга сначала спать укладывала, а потом уже печку топила и жарила. Или тут порядок действий сбит? Помыть-то меня помыли, спать уложили, а сейчас нафаршируют и запекут? Да уж, Данька, все у тебя не как у людей.

- Прости, не могли бы вы ответить на парочку моих вопросов? – забросила удочку я. Если и планировать побег, то нужно хотя бы разжиться информацией, в какую сторону бежать. А раз языка мы потеряли, придется идти на контакт с похитителями-содержателями.

- Конечно, милая, – легко согласилась женщина, засовывая в печь горшочек. – Сейчас за молочком схожу и поговорим. Ты какое больше любишь: коровье или козье?

- Коровье, – выбрала я знакомый продукт. Козье может и полезнее, но пробовать его доводилось только в очень далеком детстве, а последствия уже не поддавались восстановлению в моей девичьей памяти.

Женщина кивнула, принимая к сведению мой ответ, но вернулась с двумя бидончиками, которые были поставлены на стол. Вскоре к ним присоединился еще теплый белый хлеб, а уж когда из печки начали доноситься запахи, я едва слюной не захлебнулась. Да, хорошо у бабушки в деревни!

- А теперь и поговорить можно. – Женщина устало присела. – Ты откуда такая неопытная взялась? Хорошо хоть додумалась к людям попроситься. Эти узнали и ко мне принесли. А без моей-то помощи, что бы ты делала? Нельзя, нельзя вас, дурех молодых, свет смотреть отпускать. Влюбитесь в рожу кривую, да слова вихлястые, и пропадете совсем. На кого только похожа стала! И это кикимора! Цвет болотного общества!.. – А она говорила, и говорила, и опять говорила, и все про дурех молодых, кикимор каких-то. Пока наконец не припечатала: – Если свет белый так люб, то иди в КАКу поступай, неча шляться без дела!

Я едва не подавилась. Нет, то, что меня готовы отпустить, – это хорошо. Тут жаловаться не на что, но вот идти в какую-то каку, чтобы без дела не сидеть. Нет уж. В каку я не хочу. Если бы еще в школу какую-нибудь, то подумала бы еще, а тут кака. И вообще, мне домой попасть надо, предки наверное уже заявление написали и меня ищут. Так что не засиживаемся, идем в город и властям сдаемся. А там домой и спатьки. Не забыть еще в блоге расписать, как я страдала. Там такое любят!

- Кака это хорошо, – решила проявить дипломатичность я. – А ближайший город далеко?

- Так в ближайшем КАКа и находится, – пояснила женщина. – Но сейчас туда идти – смысла не имеет. Прием только недели через две начнется, а тут всего два дня пути. Что же тебе в городе одной делать! Попадешь в передрягу. Любят сейчас кикиморушек обижать. И не вступится никто. Болотный цвет редко с людями этими проклятыми контактирует.

- А с нелюдями? – развеселилась я. Раз уд это моя шизофрения, то удовольствие нужно получать.

- А с нелюдями торгуем. Разве не знаешь? Сама-то из какого болота? Забугорского или Подречного? Али еще дальше? Вересневого? Семиречного?

- Не знаю я, потеряшка. Проснулась в кустах с комарами, ни отца, ни матери не помню, – так прониклась собственной историей, что даже всхлипнула. – Совсем ничегошеньки не помню.

- Бедняжечка моя. – Засуетилась женщина. – Ничего, все хорошо будет. Узнаем мы, какое твое болото. Не оставлю я тебя, если нужно, сама выучу. Давно дочку хотела, да умер мой болотник. Не успели дитя народити. Ах, котенька, не брошу я тебя. Не бойся.

Мне даже стыдно стало, так обманывать бедную женщину. С другой стороны, если это игры моего сознания, то обманывать саму себя незазорно.

- А звать-то как, помнишь? – внезапно спросила женщина.

- Данька, – ответила прежде, чем успела подумать я. Нет, конечно, в паспорте было написано не так. Там я значилась Вересновой Даной Игоревной, но полным именем меня даже в школе не звали, так что простецкое Данька стало мне куда родней официального.

- И то хлеб, – проговорила женщина. – А меня Ванией зовут. Но чаще Ванична, так что если услышишь в селе, что Ваничну кличут, так это за мной. Где село-то видела?

- Нет, – призналась я, прикидывая, какой же обширный хронотоп у моих глюков. Село, некая кака в городе, сам город.

- Тогда, детонька, после еды и сходим. Наденешь платье другое и пойдем. А то не гоже девкам в таком сраме щеголять.

Хм, сраме? Это она про мою ставшую подозрительно чистой пижаму? Так и не срам вовсе! Длинная, до самых коленок, кофта с рукавчиками, выреза и в помине нет – мерзну я, горло продувает, вот и выбираю тщательно.

- У вас есть во что мне переодеться?

- Да, сейчас принесу, – кивнула Ванична, поднялась и неспешно скрылась на лестнице. Интересно, здесь весь дом под болотом сидит? А что, удобно. Никто не полезет в топь. Живи – не хочу. Ну точно кикиморина хатка. Мне вспомнились мои собственные мысли про бюрократов. А что? Здесь точно утопнут. Мне самой-то страшно выходить, а по ту сторону прыгать… Кочек нет, – услужливо подсказала память. Да уж, в такой ситуации остается только полет осваивать. Хотя, говорят, за деньги чиновник на все пойдет. Хм, а крылатые бригады чиновников существуют? Хотя, если это моя больная фантазия – здесь и не такое будет.

- Держи, дочка, – как совсем незаметно прошел этот переход с наименованием меня. И, что странно, моя вечно протестующая суть не возражала в этот раз, принимая данное обращение как само собой разумеющееся. Нет, я точно в бреду. И как давно? А шутник-депилятор, это тоже больная фантазия, или он существовал на самом деле. Какой-нибудь фриковский, как тот приставучий. Нес какую-то ересь. А про что он говорил?