В сингапурском отделении Моснарбанка размещением свободных средств занимался местный китаец, работник очень толковый и шустрый. Исходя из своих знаний местных условий и самых лучших намерений по отношению к своему хозяину, он и вложил значительную часть денег банка в многообещающую сингапурскую недвижимость. Свободных земельных участков в этом крохотном государстве-городе (что-то типа тропического Лихтенштейна только с крупнейшим в регионе, если не в мире, морским портом) почти нет, и в условиях начинающегося экономического бума на этом можно было хорошо заработать.
Не тут-то было! Как раз от хозяина – Моснарбанка в Лондоне – приказ, полностью повторяющий приказ ещё большего хозяина в Москве: пожалуйте все имеющиеся денежки в головную контору. И быстро! Нечем за зерно платить. Когда денежки пришли в Москву, там их посчитали и обнаружили нехватку в несколько миллионов по сравнению с расчётами. Где разница? Из Лондона вопрос адресуется в Сингапур, а оттуда отвечают: «Вы знаете, у нас тут они вложены в сингапурскую недвижимость в ожидании больших прибылей». А здесь уже из Совета министров СССР торопят и вежливо просят объяснить причину задержки, потому что в соответствии с правительственными указаниями Минвнешторг уже заключил многомиллионные контракты на импорт зерна, а Минморфлот уже зафрахтовал суда для его перевозки. Остаётся немногое: заплатить.
Я не знаю, как происходило обсуждение этой прискорбной ситуации в Совете министров, но результат разбирательства мне сообщил, картавя и немножко заикаясь, Владимир Петрович при нашем первом же разговоре. Вопрос о многолетнем руководителе Госбанка СССР решён: в ближайшее время он уходит на заслуженный отдых, хотя и надеялся поработать ещё на благо отечества. Его заместитель, отвечающий за все валютные операции и за работу советских заграничных банков, разжалован в экономисты и отправлен на работу в сберкассу. Это сообщение меня расстроило, поскольку этого человека я знал лично. Он стал заместителем председателя государственного банка, когда ему ещё не было сорока лет, что в нашем престарелом руководстве было явлением исключительным. Всего два года назад наш торгпред в АРЕ поручил мне сопровождать его и Виктора Геращенко, который был тогда начальником управления Внешторгбанка, в их поездке в Египет, где они решали межбанковские вопросы с руководством местного центрального банка. Он произвёл на меня впечатление хорошего профессионала и динамичного лидера, к тому же приятного в личном общении, несмотря на свой высокий пост. Глава Моснарбанка в Лондоне был срочно отозван в Москву и уволен из системы госбанка. Советский же руководитель злополучного сингапурского отделения был приговорён советским судом, «самым справедливым судом в мире», к расстрелу, который был заменён указом Президиума Верховного Совета СССР на восьмилетнее тюремное заключение. Это к вопросу о рисках в банковском деле.
Ещё одним результатом разбирательства, имеющим непосредственное отношение к моей встрече с Владимиром Петровичем, было решение Совмина возложить на Минфин функции контроля за финансовой и коммерческой деятельностью всех организаций, имеющих права выхода на внешний рынок, включая их отделения, филиалы, представительства и тому подобное. Дело в том, что при обсуждении «сингапурского дела» в Совмине больше всех горячился министр финансов. Он совершенно справедливо указал присутствующим на то, что советские хозяйственные учреждения за границей, действующие по законам стран, где они находятся, не подпадают под его контроль, в отличие от всего, что финансируется из госбюджета и подлежит ревизиям контрольно-ревизионного управления Минфина или КРУ, при одном упоминании о котором бледнели лица всех, кто отвечал за расходование бюджетных денег в нашей стране. И вот вам результат! Если такое стало возможным в скромной банковской конторе в каком-то Сингапуре, который не на всякой карте и найдёшь, то можно себе представить, что творится с народными деньгами в более солидных заведениях, расположенных в главных хозяйственных точках мировой капиталистической системы.
Осознав всю опасность такого положения, Совмин немедленно решил возложить на Минфин контроль за всеми этими точками, образовав для этого специальное управление валютного контроля. И вот это самое управление валютного контроля и находится сейчас в процессе формирования. А процесс начался с того, что Минфин, покопавшись в своих кадрах, нашёл Владимира Петровича Тукина, скромного кандидата экономических наук, заведующего отделом мировых финансов в научно-исследовательском финансовом институте, который и стал первым начальником нового контрольного органа с такими широкими полномочиями. Владимир Петрович привёл с собой своего молодого сотрудника, тоже кандидата наук. Кроме того, в его подчинение перешли четыре ревизора, которые в грозном КРУ занимались ревизиями советских посольств и других бюджетных госучреждений за границей. Теперь же вопрос стоял о привлечении на работу тех, кто хоть что-то понимал в коммерческой деятельности, которую, собственно, и предстояло проверять новому управлению.
Несмотря на свою интеллигентность и чисто научное прошлое, Владимир Петрович оказался человеком очень практичным и деятельным. Решение о том, что я – именно тот человек, который ему нужен, пришло к нему, как я уловил, прямо в ходе нашей часовой беседы, и он тут же спросил о моём желании работать под его началом. Я несколько замялся, так как совершенно не мог себя представить в роли грозного ревизора Минфина. Тут же Владимир Петрович, уже узнавший от меня, сколько я получаю в институте мировых рынков, предложил мне для начала как минимум на треть больше. Я попросил времени подумать, но в душе уже был готов, выражаясь высоким штилем, «вступить на новое поприще». В своём богатом воображении я уже видел себя, шагающим по улицам мировых хозяйственных центров и раскрывающим многомиллионные аферы нечистых на руку дельцов.
Меня сильно подкупала интеллигентность возможного будущего руководителя. Кроме того, приятно тешило самолюбие сознание того, что я нужен для настоящего, важного дела. Когда через два дня я позвонил Владимиру Петровичу, чтобы сообщить о своём согласии, тот был явно обрадован и ещё более деловит: «Надо это оформить как перевод из Минвнешторга. Учитывая, что отпустить Вас так просто не захотят, придётся подготовить письмо министра финансов вашему директору института. Он его, кстати, знает лично. А уж министру финансов СССР они вряд ли откажут».
Владимир Петрович оказался абсолютно прав. Когда через две недели меня вызвал начальник отдела кадров Института мировых рынков, где я трудился в скромной должности младшего научного сотрудника, и протянул для ознакомления то самое письмо, его поведение было очень уважительным. Казалось, что официальный бланк и короткая подпись под письмом буквально физически давили на него. В письме нашему директору министр финансов ссылался на постановление Совмина (судя по номеру постановления, оно было «закрытым», то есть не предназначалось для всеобщего сведения), которым Минфину поручалось создать управления валютного контроля. Это управление следует укомплектовать специалистами, имеющими опыт внешнеэкономической работы, а такой-то сотрудник института имеет нужную квалификацию, и его необходимо направить на работу в это подразделение в порядке перевода и по возможности скорее. Коротко и ясно. Правда, перед подписью министра стояло: «С уважением», вероятно, как дань личному знакомству. В углу письма стояла краткая резолюция директора института: «Отдел кадров: оформить перевод». Я долго не мог понять значения того, что поступлю на новую работу «в порядке перевода», пока Владимир Петрович не объяснил мне, что, учитывая характер нового управления, попасть туда просто по заявлению, так сказать «с улицы», было исключено.
Внушительное тёмно-серое здание Министерства финансов на улице Куйбышева, или Ильинке, принадлежавшее до революции Азовско-Черноморскому (по другим сведениям, Азовско-Ростовскому) банку – это только видимая часть финансового центра страны. На самом деле, Минфин занимает и соседнее здание, протянувшееся по Ильинке и загибающееся в следующий переулок, и два внутренних строения, перпендикулярных основному и образующих два внутренних двора. Поэтому в помещениях – переплетение коридоров, переходов, лестниц, смешение разных стилей, разная высота потолков, размеры и формы окон и дверей. Требуется какое-то время, чтобы сориентироваться и не заблудиться. В основном здании на верхнем этаже – кабинеты министра и его заместителей, их секретариаты и зал заседания коллегии. Этажом ниже – руководители основных управлений, среди которых и начальник главного валютно-экономического управления, включающего наше управление валютного контроля. Все остальные подразделения в главном валютно-экономическом управлении называются отделы. Таким образом, подчёркнута наша особая роль. У начальника два освобождённых заместителя и два зама, которые руководят крупнейшими подразделениями – наш Владимир Петрович и Галина Михайловна Шустрова, начальница отдела финансирования внешнеэкономических связей.
