Семейный маг меня подлечил, но не восстановил, слишком это хлопотно и долго, лень ему было. С тех пор, я уже ничего не могу.

О, хозяин был настоящий садист, хоть и маленький, откуда только, такие извращенные фантазии. Я не стану все рассказывать, некоторые вещи просто ужасны, – он поежился. – На мне полно всяких отметин его игр. Маг не лечил, так, слегка подлатает, кровь остановит и все. Он не желал напрягаться, тратить свои силы на раба. А зачем, само со временем заживет. Знаешь, как долго иногда болело, доставляя мне страдания?

Он походил по кругу, эти воспоминания были для него весьма неприятны.

– Так вот, – пацан махнув рукой, продолжил. – Как-то раз, к нам в гости приехал другой барон, со своим сынком. Он был немного постарше моего хозяина, пухленький такой, глазки узенькие. Общался с ним. Затем, увидев меня, как то так слащаво, почмокал губками, даже облизнул их. А затем, когда они уехали, мне объявили, что подарили меня ему, для особых забав.

Даже, несмотря на все, что со мной здесь вытворял маленький садист, стало страшно. Меня связали, чтобы не сбежал в дороге, и отправили к новому хозяину, с небольшим караваном. Но повезло, банда, в которой я сейчас нахожусь, напала на них.

Когда с караваном было покончено, мое связанное, обмотанное веревкой тело, нашли в телеге. Атаман не знал, что со мной делать. Они достали меня, развязали, поставив перед собой. Я умолял их оставить у себя. Мужики смеялись, куда мол, ты нам нужен такой маленький.

Тогда, в отчаянье, быстро схватив валяющийся рядом, на земле нож, я подскочил к одному мужику, из охраны каравана. Он находился совсем рядом, и корчился в предсмертных муках. Одним махом перерезав ему горло, зло уставился на Атамана. Сделал все так быстро, что они опешили, замерев, недоуменно смотрели на меня. Главный почесал голову, хмыкнул, сказал, что возможно из меня и выйдет толк. Так я остался в банде. А вскоре, мне подобрали лук.

Я некогда не держал в руке ничего подобного, но усердно и много с ним тренировался. В итоге, освоившись, стал ходить со всеми на дело. Прятался в засаде и оттуда прицельно бил. А сегодня, двоих ваших уложил, одного ранил. Ну, как тебе мой рассказ? Чего притих?

Я всхлипнул.

– Знаешь, почему я с тобой разоткровенничался? – Он нагнул голову чуть в сторону и прищурился.

– Ну, во-первых, ты ничего не кому расскажешь, просто скоро сдохнешь. Ой, а чего мы так глазки закатываем, смирись, это неизбежно.

Мне действительно стало плохо. Прерывисто и шумно дыша, тело непроизвольно вздрагивало.

– Во-вторых, – продолжил он, не обращая на это внимания. – Я хотел тебя продать в рабство, чтобы ты, на своей нежной шкурке испытал, что это такое. О-о! – Протянул он, ты даже не догадываешься, насколько этот мир жесток. Только представь, как твой хозяин, толстенький, потный, старый барончик, издевается над твоим нежным тельцем. Насилует по нескольку раз в день, заставляя делать всякие гадости, ублажая свою похоть. – Он захихикал, – Поэтому и искал тебя, не дав отсидеться. Сюда приволок, а тут облом. Ну, да ладно, посмотрю хоть, как сдохнешь.

Он приблизился вплотную и принялся гладить меня по груди, по животу, скалясь при этом, смотря мне в глазки и злорадствуя:

– Когда ты повиснешь на веревочке, петелька вопьется в твою худенькую шейку. Сдавить ее так, что ты не сможешь дышать. Засучишь ножками, это будет так весело. Начнешь дергаться, пытаться всеми силами вздохнуть и не сможешь. А под конец, как говорят, испытаешь первый, – он прыснул смехом, – и последний в своей жизни оргазм. Твои яички опорожняться, семя польется на землю. Мне очень хочется посмотреть, узнать, правда ли это.

Из моих глаз градом полились слезы, тело заходило ходуном от страха.

Он довольно вздохнул. Куда-то сходил, принес большую охапку сена, улегся на нее, вытянув ножки. Закинув руки за голову, уставившись на меня, заулыбался. Ему понравилось, что я все-таки, только что обмочился.

– Наверное, хочется посидеть, отдохнуть, – вновь начал он издеваться, – ножки та смотрю, совсем не держат, он как трясутся. Представь, как ты ложишься, вытягиваешь их, истома пробегает по всему телу, хорошо, – и потянулся. – Но, увы, веревочка мешает, да? Давит на шейку? – Пацан захихикал.

– А ты не мучайся, согни их в коленях, повисни, а затем оттолкни чурбачок. Ну чего ты упрямишься? Это же так просто. Ну, будь мужчиной, покончи с собой, все сразу и прекратится. Подергаешься пару минут, повеселишь меня, да и все.

Я зашелся ревом, зажмурив глаза, паника ударила по рассудку.

– Ну ты и упрямый. – Он встал и вновь подошел ко мне.

– Ну, давай, порадуй меня. Согни ножки, пожалуйста, ну разочек. – Он положил руку под коленку и потихоньку начал нажимать. Я напрягался из последних сил, вздрагивал, дрожа от страха.

– Ну, давай, ну что тебе, жалко, порадуй меня, – не унимался он. – Тебе же трудно дышать. Вон и личико давно покраснело. Ну, согни колени, повиси немного, мне же так интересно. Доставь удовольствие. Давай, не огорчай меня. – Затем пальцами, сильно сдавил под коленкой, напряженное сухожилие. Я вновь завыл от боли, нога затряслась.

Он сделал шаг назад, лицо предвкушало предстоящее зрелище. Даже слегка губу закусил от удовольствия.

– Ну не бойся, это не страшно. Сгибай, сгибай потихоньку, ну, я же жду, не расстраивай меня.

Продолжая дрожать, моя нога не выдержала и согнулась, а следом вторая. Тут же глаза расширились от ужаса. Я ощутил, как петля, с силой сдавила шею, врезаясь в нее, полностью лишая меня возможности дышать.

– Да. – Закричал довольный пацан, вскидывая руки вверх и вскочил на ящик, что стоял рядом со мной. Его восторженное лицо оказалась возле моего. Он с придыханием смотрел на то, как я силюсь вдохнуть.

– Что, задыхаться начинаешь? Вдохнуть очень хочется? Смотри как это просто. – Он, явно издеваясь, сделал полной вдох грудью. – Ой, не можешь, шейку передавило, – и засмеялся.

Затем подул в мой приоткрытый рот. Я ощутил внутри воздух, инстинктивно зашлепал губами, напрягаясь. Прилагая неимоверное усилие, силился его вдохнуть. Пацан засмеялся и вновь подул. Я вновь зашлепал губами. Все тело задергалось, воздух был так рядом, а в легкие не проходил. Перед глазами поплыли красные круги. Ноги не произвольно дернулись, оттолкнули подставку, и мое тело окончательно повисло.

Больше не чувствуя под собой опоры, меня охватила паника. Петля врезалась окончательно глубоко в шею.

Пацан отскочил в сторону и восторженно за мной наблюдая, приоткрыл рот.

Душу обуял ужас, и, как говорил парень, засучил ножками, ища опоры. А он засмеялся, захлопав в ладоши.

– Давай, давай, у тебя здорово получается. – Выкрикивал пацан.

Вскоре я дергался во все стороны в агонии, перед глазами все расплывалось, легкие жгло от нехватки воздуха, тело терзало удушье. А затем, внезапно, по нему прокатился, какой-то всплеск эйфории.

– Да ты и правда семя слил! – Уже оттуда-то издалека, донесся до моего слуха, восторженный возглас пацана, а затем наступила темнота.

* * *

Внезапно почувствовав, что жив, я судорожно, с надрывом принялся глотать воздух. Пытался отдышаться, ощущение петли на шее, которая сдавливала, не давая вдохнуть, медленно исчезало.

"Какой воздух, я же мертв", проскочила странная мысль. Следом пришло осознание, что вернулся в старое тело. Из меня вырвался нечеловеческий вопль отчаянья. Выгнувшись на полу, практически дугой, я заверещал, задергался, вспомнив все. Стало ужасно страшно, ведь только что, действительно умирал.

Веселое лицо пацана, стояло передо мной. События не отпускали, прокручиваясь все заново и заново. Я рыдал, выл, наверное, катался бы по полу, если бы, не был прикован к нему. Мотая головой из стороны в сторону, стонал. Сердце бешено стучало в груди, тело содрогалось. Не знаю, сколько бы еще так корчился, но сознание покинуло меня.

Когда очнулся, вздрогнул от неожиданности.