В этом письме отцу Виктора не было рассказано о том, как погиб Борис… Всё-таки нужно это сделать…

Поездке Виктора в Саратов предшествовали очень тяжёлые события в нашей семье. Трагически погиб мой брат – Борис. Наше предприятие располагалось в самом посёлке – Дзержинском. А в лесу (действительно, в настоящем лесу) находился полигон и цеха. Там и работал Борис. Было ему всего 23 года, Он всего лишь один раз поцеловался с девушкой, о чём недавно рассказал мне по секрету…

Работал он техником. Его рабочее место находилось в одной из комнаток в подземном бункере. В небольшом помещении был установлен термостат, куда помещались образцы порохов. В его обязанности входило – устанавливать датчики на двигатель перед его испытанием, а потом – снимать показания с испытываемых образцов и т. п…

22-го июня Борис и другие ребята должны были сдавать что-то вроде экзамена, связанного с работой. Его напарник пошёл на улицу покурить, и, уходя, не до конца задвинул дверцу термостата. Борис не пошёл на улицу, решив ещё раз проштудировать вопросы перед экзаменом. Он сидел за столом спиной к термостату. И случилось страшное…

Разряд… и искра из термостата через приоткрытую дверку вырывается наружу. От высокой температуры, как от молнии, вспыхивает порох в бочонке, который стоял в углу комнаты (в нарушение всех правил техники безопасности). От взрывной волны наглухо захлопывается входная дверь, которая должна открываться наружу в коридор, а она закрывалась изнутри…

Нас всех потом успокаивали, что он не чувствовал, как горел.

Он задохнулся газами горящего пороха. Его нашли сидящим за столом, он успел лишь закрыть голову телогрейкой.

Из всех комнат бункера были сделаны люки, которые имели выход в основной коридор. Ребята из его отдела, не дожидаясь, когда всё потушат, через люк пробовали добраться до горящей комнаты. Вернулись первые двое ребят. У них ничего не получилось – большой жар и газы… И только третьему удалось вытащить Бориса. Но, тот был уже мёртв… Ребята, которые пытались его спасти, долго лежали в больнице. У них были обожжены горло, лица, а у последнего пострадали и лёгкие.

В этот день, я, ещё ничего не зная, возвращалась из Дзержинки домой. Когда завернула у пожарки на нашу улочку, удивилась тому, что на ней было много народа. Стояли группами, и чем ближе к дому, тем людей было больше. Вдоль заборчика собралась уже целая толпа. Когда я шла мимо стоявших, все замолкали. Я почувствовала, что происходит что-то неладное.

Но что? Подойдя ближе к калитке, я взглянула поверх неё и увидела, что на крыльце стоят обнявшись – мама, папа и Милочка. Рядом с ними – наши хозяйки – тётя Мотя и Феня. Казалось, они поддерживали руками родителей, будто бы они могли упасть.

Значит, действительно что-то случилось. С бабусей? Но её мало кто знал в Гремячем… Борис? Что с ним могло случиться? Да, значит – Борис!

Дальше всё происходило будто не со мной. Как будто я всё видела со стороны. Как в немом чёрно-белом фильме, в замедленном показе. Помню, в висках застучала мысль – "Надо что-то сделать. Все смотрят на меня. Ждут моей реакции…

Кажется, в такие моменты люди падают в обморок. Но я – то не падаю…Но, значит, надо упасть?". Я остановилась у калитки. Слева и справа заборчик был укреплён валиком присыпанной земли, поросшей травой. Я пригнулась вправо, оперлась рукой на валик, и медленно стала сползать на землю.

Меня какие-то женщины сразу же подхватили под руки, и стали быстро говорить о том, что мне нельзя нервничать, чтобы не расстраивать ребёночка и, открыв калитку, повели меня к крылечку. На крыльце, увидев меня, все зарыдали громче, и стали объяснять мне, что была авария. Боря в больнице. Но, видимо, надежд мало… Бабусе ничего не говорили. Велели мне идти к ней, и виду не показывать, что что-то случилось…

Бабуся лежала на своей кровати, молча, как будто на смертном ложе. Только руки её были не на груди, а были вытянуты вдоль тела. Я села рядом на стул, и стала говорить ей, что ещё ничего не известно. Что-то там не так пошло на работе. Он в больнице. Наверное, поправится… Она никак не реагировала на мои слова. Она знала. Её изношенное материнское сердце всё чувствовало и понимало без слов. Позже она скажет, что давно знала, что ЭТО произойдёт. Она не знала – как именно, и когда, но, то, что ЭТО случится, она знала всегда. Знала с тех пор, как родился наш Борька – её внук, с душой её покойного сына Бориса. Мистика который раз доказала, что – ОНА РЕАЛЬНО ЕСТЬ.

Сын бабуси – Борис умер 23 июня, 22 лет от роду. Умер от крупозного воспаления лёгких по вине лечащего профессора.

Дело было так…

Старший сын Борис бабуси вырос и поступил в институт в каком-то большом городе на Волге, кажется – в Саратове. Учился отлично. Окончил институт и возвращался домой, в Астрахань на пароходе. Был ветер, пасмурная холодная погода. Он вышел на палубу, переполненный радостными чувствами от предвкушения встречи с домом, с родными. Может быть, он вышел раздетый, но в такую погоду немудрено было простудиться…

По возвращению домой, он слег в постель. Диагноз – крупозное воспаление лёгких. Приглашались лучшие врачи Астрахани. Но никто не смог оказать должную помощь. Болезнь не поддавалась. Состояние ухудшалось. Тогда пригласили последнюю медицинскую знаменитость – профессора, который открыл свой, новый метод лечения лёгочных заболеваний. В то время ещё не были изобретены сульфомедизины и, тем более – пенициллины.

Изобретение профессора заключалось в следующем. Во время болезни организм борется с болезнью, пока не наступает кризис – пик болезни. И вот здесь – кто кого переборет: болезнь организм или наоборот. Если организм к этому моменту уже отдал все свои силы и бороться не в состоянии, человек скорее всего, умирает. Профессор изобрёл вакцину, которая приближала критический момент, т. е. ускоряла ход болезнь, когда до её пика было ещё далеко. Но в этот момент сам организм ещё не утерял всех сил и продолжал бороться, в результате, побеждал. Человек оставался жить.

Профессор осмотрел Бориса и приказал своему ассистенту – ввести вакцину. Через какое-то время ассистент принес вакцину, но вводить её не стал. Он вернулся к профессору и посмел высказать ему свое мнение: кризис уже начался, и вводить вакцину, тем самым – усиливать влияние болезни нельзя. Профессор озверел оттого, что ему посмели перечить и, оттого, что ещё кто-то имеет мнение, отличное – от его.

Он приказал ввести вакцину. Ассистент вернулся и ввел её…

Борис умер 23 июня в 22 года. Молодой, красивый… Его жизнь была принесена в жертву чужим амбициям…

Когда старший сын бабуси – Борис умер, невозможно было представить силу её горя, и понятно, почему рождение внуков вернуло её к жизни, взвалив заботу о них на её хрупкие плечи.

Когда родилась я – девочка, меня назвали Ираидой в честь невесты Бориса. А когда вторым родился мальчик, по-моему, здесь даже не возникали ни у кого сомнения – его нарекли Борисом.

Надо отметить, что Борис – внук был удивительно похож внешне на Бориса – сына. Особенно – глаза. Недаром бабусе временами казалось, что глазами внука из другого мира на неё смотрит умерший сын.

Сын бабуси – Борис Внук бабуси, мой брат – Борис

Внук Мариамны, мой брат родился, как и её сын – 3-го мая, и его назвали в честь её сына – Борисом.

Сын бабуси умер 23 июня в возрасте 22-х лет.

Внук Борис погиб 22 июня в возрасте 23 лет (поменялись только числа). И причина гибели – совпадает. Сын Борис умер от крупозного воспаления лёгких после введения вакцины, провоцирующей кризис болезни, а у внука Бориса – лёгкие захлебнулись горячими газами, а потом сгорел и он сам…