– Это поможет отвлечься, – делая на затылке узел, пояснила княжна. – Знаю по себе.

– Вы стоите у порога пещеры, за дверями которой спрятаны великие сокровища, – проговорил Остберг. – Так будьте достойны их.

Вадим почувствовал, что Катарина уступила место отцу – теперь его руки легли на голову гостя.

– Думайте о том, что однажды стало для вас озарением, – продолжал князь. – Не бойтесь, когда ваши конечности будут становиться все менее ощутимыми, когда вы потеряете их и превратитесь в огненный шар. Он поднимется вверх, и там, над вашей головой, остановится. А потом его потянет назад и вниз – это будет самый ответственный момент. Не испугайтесь, наоборот – примите как чудо. Отдайтесь целиком вашему чувству, не пытайтесь вернуться, но бегите прочь отсюда, летите со скоростью самой быстрой кометы!

Вадим слушал князя – голос его, вкрадчивый и требовательный, обволакивал гостя. В этом голосе, мага и волшебника, было столько необъяснимой воли! Голос маэстро заставлял забыть о времени, о кресле в центре круглой залы. О замке и озере, лесах и горных вершинах. Даже о Катарине! А потом к телу Вадима стала подкрадывается пустота. Твердая почва уходила из-под ног, он становился невесомым. И вот уже он поднимался вверх, не ощущая рук и ног. Вадим понимал, что превращается в шар – подвижный, светлый, искрящийся. Теперь голос князя был слышен точно из-за плотной занавеси, из густого тумана. Этот голос вытягивался в тугую струну – веревку поводыря, ведущего Вадима в неизвестный ему мир. Превратившись в золотой шар, Вадим плавал над полом башни, не касаясь предметов. Но ему стало непреодолимо страшно, когда эти предметы поплыли, и вокруг стала обступать темнота. Он попытался остановиться, зацепиться, но тут же услышал глухое предостережение: «Даже не думайте об этом – просто доверьтесь мне!». Он решился – и вот уже, как и сказал князь, его тянуло назад и вниз. Он казался себе тем беднягой, что повис на краю пропасти и кому осталось бороться считанные мгновения. А потом Вадим разжал пальцы и полетел в бездну. Это был полет в кромешной темноте, от него перехватило дух, но полет недолгий. Уже скоро он выпорхнул в яркий свет, точно шаровая молния из темного облака, и стремительно понесся вниз. Вадим летел над искрящимся солнечным морем, как ему казалось – поджимая ноги, боясь зацепиться, нырнуть в воду, а впереди уже стремительно приближалась крепостная стена, выжженные солнцем гигантские камни, о которые, еще мгновение, он должен был разбиться в лепешку. Или, превратившись в тысячи искр, рассыпаться и сгинуть навсегда. Но вместо того, с готовым разорваться сердцем, он пронзил эту стену, как игла – отрез полотна. Он попадал то в ярко освещенные пространства, то в тьму кромешную. И только в сумраке непривычно длинного коридора стал тормозить…

Впереди, перед Вадимом, по тесно уложенным коврам быстро шел темноволосый воин в доспехах и пурпурном плаще. В правой руке он держал шлем, левой придерживал меч. Двое стражников поспешно открыли перед ним двери. Воин прошагал через длинную залу – к другим дверям, невероятно высоким, поистине царским. И там стояли двое солдат, вооруженные мечами и пиками.

Вадим приблизился к незнакомцу – к его плечам, покрытым сталью. Еще мгновение, и он коснулся бы его темени, но двери перед ним открылись – и он вошел в просторную круглую залу, где все было залито солнцем.

У гигантского стола стоял высокий, одетый в расшитую золотом далматику, старик. И тотчас Вадим узнал его – это был Константин Борей, первый из византийских политиков и вельмож. При нынешнем императоре, узурпировавшем власть, Борей удалился от двора, переехав в свою средиземноморскую крепость Вару.

Наконец, это был его, Вадима Арсеньева, наставник и друг. И вот от этой мысли с Вадимом Александровичем, учителем из русского города Дымова, едва не сделалось худо. Но упасть в обморок на роскошный ковер он не успел. Все произошло как во сне. Реальность становится зыбкой, подобие колкого озноба охватывает тело. Видения, которым трудно дать объяснения, и тем более – противостоять, теснясь, уже настойчиво обступают тебя.

А потом ты улетаешь – прочь отсюда!

– Здравствуй, мой мальчик, – статный седовласый мужчина, лицо которого украшала серебристая борода, кивнул гостю. – Я ждал тебя с нетерпением. – Движением руки он пригласил гостя подойти.

– Моя галера только что вошла в бухту, – поспешил сказать Александр. – И вот я у вас, учитель!

Им принесли вина и фруктов.

– Я привез неутешительные вести, мой господин, – когда слуги, наполнив хозяевам кубки, вышли, сказал воин. – Рыцари отовсюду съезжаются в Венецию. Тысячами. С ними повозки со скарбом, оруженосцы, сержанты, прачки. Чтобы они с их табунами и железом не потопили дворец дожа, рыцарей переправляют на остров Святого Николая. Там войско должно погрузиться на корабли. Предположительный курс паломников – Египет.

– Сколько же требует Энрико Дандоло за свои галеры?

– Восемьдесят пять тысяч марок.

Константин изумленно поднял брови:

– Боже праведный! Варвары всякий раз идут в Крестовые походы нищими, надеясь только на свои мечи. Откуда они возьмут деньги, чтобы расплатиться с Венецией?.. А теперь говори: ты видел его?

– Дважды. Его ни с кем не спутаешь! Он широк в кости, широкоскул, как викинг. Огненно-рыжий. Волосы забраны назад и туго схвачены на затылке золотым шнурком. Носит черный доспех. Первый раз я видел его у Дворца дожей, в свите Энрико Дандоло. Второй раз, когда он плыл по каналу со своей одноглазой ведьмой. Она не проста, учитель. Ей ведомо многое. Едва почувствовав меня рядом, она привстала и закрутила головой, а потом увидела и закричала: «Он! Он! Он!». Но я уже скрылся в толпе. Забыл упомянуть главное: герцог Вествольф привез в Венецию нашего царевича Алексея.

Константин Борей грозно сжал кулаки:

– Вот оно – яблоко раздора! Царевич Алексей, несчастный и глупый мальчишка, игрушка в руках франков и венецианцев! – Он обхватил пальцами шею. – Идем на свежий воздух, мне здесь душно…

Они вышли на крепостную стену и сразу попали на солнце – оно ослепило их. Александр прикрыл рукой глаза. От раскаленного камня, который был повсюду, шел жар, как от стен разогретой печи.

– Страх за великий град всякий раз охватывает меня, когда западные псы собирают войско – идти воевать сарацин, – проговорил Константин Борей. – Они смотрят на Иерусалим, но руки их тянутся к Византии! Сколько раз беда обходила нас стороной, минет ли теперь?

Щурясь от солнца, вельможа остановился у бойницы. Широкие, пронзительно-синие тени от зубцов ложились у их ног. За крепостной стеной было море, тихо шумел прибой.

Александр знал: его родина утонула в междоусобицах, стала слабой. Но об этом знала и Европа, всякий раз ощетинившись копьями, выходя в поход – к Святой земле.

Константин Борей двинулся дальше, вдоль бойниц. Впереди высилась грозная четырехугольная башня. Подняв голову, Александр ясно различил крохотную фигуру солдата в доспехах, вооруженного пикой. Рыжая от палящего солнца, башня становилась ближе.

– Слушай, мой мальчик, слушай внимательно, – заговорил вельможа. – В Константинополе живет некий юноша. Его зовут Дионисий, родом он из Идона. Тот самый, что читал «Илиаду» на ступенях патриаршей школы. – Борей требовательно посмотрел на молодого воина. – Помнишь?

Александр оживленно кивнул. Как тут забудешь! Бледное лицо, пылающие глаза. Жар, с которым мальчишка читал «Илиаду», тронул бы и камень! Проникновенный голос!..

– Так вот, – продолжал Константин Борей, – ты отправишься в Константинополь и будешь охранять его как зеницу ока. Более того, ты возьмешь себе в помощь самых надежных и опытных воинов.

– Чем же этот Дионисий заслужил такую честь? – Александр снисходительно улыбнулся. – Патрицию охранять простолюдина?

– Его жизнь бесценна, – со всей серьезностью проговорил царедворец. – Рождения этого юноши дожидался не только я, но и наши враги. Дионисия хотят выкрасть и увезти из Византии туда, откуда ему уже не будет возврата. Пятнадцать лет назад, когда ты был еще отроком, Византию наводнили западные рыцари. С их помощью император Исаак Ангел[2], ныне ослепленный, решал свою политику. Тогда в Константинополе впервые и появился герцог Вествольф со своей ведьмой. Они рыскали в поисках ребенка – малыша Дионисия. Косая ведьма уже тогда почуяла, что он появился на свет. Но потом рыцарям Конрада Монферратского[3] пришлось убраться из столицы – убрались и эти двое. Но они вернутся, я знаю это, обязательно вернутся за ним!