В Швейцарии создалось несколько кружков – «Русский драматический кружок» в Берне, «Школьный клуб по изучению русской истории», «Кружок русской литературы имени Н.А.Рубакина» в Цюрихе.

Библиотека Рубакина сначала разослала около тысячи книг, но число читателей их исчислялось десятками тысяч, так как их рассылали по учреждениям, библиотекам университетов и т.д.

Обычно читатели указывали тему, какая их интересовала, так как у библиотеки не было печатного каталога.

Добровольные сотрудники библиотеки читали лекции или выступали по радио на эти темы. Так, в Берне была проведена беседа по радио на тему «Названия русских городов, их произношение и значение», профессор Лассер в Народном доме в Лозанне прочел лекции по истории России, в Лозаннском университете состоялись лекции Граниеллы Лерман о великих русских романах XIX века, профессор доктор Малер читал в Базеле о культурной жизни современной России.

Журналисты и писатели получали в библиотеке материалы для статей на различные темы: о генералиссимусе Суворове, о русских партизанах, об Илье Эренбурге, о Коминтерне, о Мурманске и о севере России, о медицине, о положении женщины в СССР. Был дан материал для диссертаций – среди тем были такие: «СССР и Лига наций», «Толстой и мусульманское учение», «Маринетти и Маяковский».

В библиотеку за справками и объяснениями приходило множество швейцарцев и других иностранцев. Рубакин и его ближайшие сотрудники затратили массу энергии на борьбу «с заведомой ложью, ненавистью и страхом, какие отделяли Советскую Россию от Швейцарии».

Многие читатели требовали от библиотеки марксистскую литературу. Но швейцарские власти не позволяли посылать сочинения Маркса, Ленина, крупнейших деятелей рабочего движения. Дошло до того, что Кантональная библиотека в Лозанне обозначила в своем каталоге для читателей звездочкой все те книги, которые не подлежали выдаче и не должны были выходить из библиотеки. Таковыми были все книги, которые считались «пропагандой коммунизма», хотя часто они не имели к коммунизму никакого отношения.

Поэтому библиотеке Рубакина пришлось разослать своим читателям письма с просьбой, если они захотят выписать сочинения этих авторов, получить предварительно официальное разрешение Федерального департамента и доказать ему, что книги нужны для научных исследований.

При посылке книг швейцарским учреждениям и отдельным лицам приходилось соблюдать особую осторожность, так как швейцарская цензура могла легко придраться, обвинить в пропаганде коммунизма и выслать из Швейцарии Николая Александровича, а библиотеку конфисковать.

В своем отчете о работе библиотеки за 1942 – 1943 годы Рубакин иронически писал: «А что называть книгой с коммунистической пропагандой? С нашей точки зрения, ежемесячный отчет общества швейцарских банков, который можно всюду купить за 10 сантимов, может взорвать вулкан общественного мнения и служить для коммунистической пропаганды...». Действительно, эти отчеты банков, в которых швейцарские правящие монополии, богатеющие на поставках немцам продуктов и военного материала, с упоением сообщали об огромных барышах, полученных ими от этих поставок, многим открыли в Швейцарии глаза на интересы капиталистов.

В отчете о деятельности Института библиопсихологии за годы войны Рубакин отмечает, что «она составляет особую эпоху в его истории». Прежде всего он отмечает любопытное и несколько неожиданное явление: «Война не только не уменьшила интереса и потребности в чтении, а, наоборот, значительно усилила их... не только в Швейцарии, но во всем мире, она возбудила ряд вопросов, о которых люди до того и не думали, относясь индифферентно к социальным и интернациональным проблемам». Как известно, во второй мировой войне гражданское население понесло значительно большие потери, чем армии, – война шла тотальная, развязанная варварским фашизмом, ставившим целью истребление гражданского населения оккупированных им стран. Нельзя было не думать о вышеуказанных проблемах, когда буквально все население оккупированных и воюющих стран было втянуто в войну, страдало от голода, холода, от издевательств и мучений, погибало миллионами в фашистских концлагерях, лагерях смерти. Заставляла думать обо всех этих проблемах и непосредственная встреча с советскими людьми.

Война открыла Рубакину новых, еще незнакомых ему читателей – советских людей. Это были военные и гражданские пленные, угнанные фашистско-германской шайкой в Германию и оттуда ухитрившиеся бежать в Швейцарию. Швейцарские власти приняли их не очень доброжелательно, вернее, враждебно и рассадили по концлагерям, держали их, правда, в гораздо лучших условиях, чем в Германии; в швейцарских лагерях не было ни пыток, ни избиений, ни казней, ни сплошных издевательств над людьми. Но советские люди тем не менее томились в этих лагерях, рвались на Родину, рвались на борьбу с гитлеровцами. К тому же, несомненно, из фашистского плена бежали наиболее энергичные, смелые, решительные люди, для которых прозябание в швейцарских концлагерях в бездействии и спокойствии было тяжело – они рвались в бой с врагами Советского Союза, и многие из них бежали и из этих концлагерей и перебрались кто во Францию, кто в Италию, а там участвовали в партизанской войне против фашистов.

Вот с этими-то соотечественниками Рубакин и встретился во время второй мировой войны. И, несмотря на тяжелое положение советских людей, несмотря на тяжелое положение самого Рубакина, отрезанного от Родины и почти лишенного средств существования, так как его пенсия теперь пересылалась ему с большими опозданиями и нерегулярно, это была для него одна из счастливейших эпох его жизни – возобновился, и притом в совершенно новых условиях, его контакт с русским народом. Это был последний и драматический контакт в его долгой жизни.

Рубакину и его библиотеке пришлось перестроить всю свою деятельность на великое дело помощи советским людям, попавшим в Швейцарию.

Около 10 тысяч советских военнопленных и беженцев, мужчин и женщин, взрослых и даже детей, обращались к Рубакину за помощью – и не только за книгами. Ведь библиотека была единственным учреждением в Швейцарии, представлявшим неофициально Советский Союз. Попавшие в Швейцарию советские люди, вырвавшиеся путем неимоверных усилий и отчаянной смелости из фашистского ада, очутившиеся в чужой и неизвестной им стране, нуждались в поддержке.

Отношение швейцарских властей к советским людям, а также к Рубакину и его библиотеке в начале войны, когда гитлеровские орды потеснили Советскую Армию и захватили часть советской территории, было резко враждебным и грубым.

Швейцарское правительство воздвигло ряд препятствий для деятельности Рубакина и его библиотеки среди советских людей, интернированных в швейцарских концлагерях, и тем не менее Рубакин нашел способ помогать тысячам людей.

Единственными людьми в Швейцарии, говорящими по-русски, с которыми пришлось встретиться интернированным советским людям, были или белоэмигранты, или швейцарцы, репатриированные из России. И те и другие были враждебно настроены и к Советскому Союзу, и к советским интернированным. Неудивительно, что между швейцарцами и русскими создалась атмосфера отчуждения, вражды, взаимного непонимания. Начальники лагерей для интернированных в большинстве были тоже враждебны советским людям, лишь некоторые из них относились к ним очень хорошо.

И вот в последний период своей жизни и деятельности мой отец проявил себя как подлинный советский патриот.

«Война, – замечает Рубакин, – нам выявила новый тип читателя – военного читателя, на которого наложили печать зверства войны и ее последствий – плен, каторга, невыразимые страдания, всевозможные лишения, побеги, интернирование и т.д. Почти тысяча таких беглецов из Германии, военных и гражданских советских людей, мужчин и женщин, юношей, девушек и детей, интернированных в Швейцарии, обратились к нам. И не только для книг».

Отец сразу же активно стал помогать советским людям в лагерях. Материальную поддержку он оказать им не мог, но зато было то, что он всегда считал самым главным для поднятия духа и бодрости: были книги.