Библиотека старалась во всем идти навстречу подписчикам. Учитывая большой спрос читателей на новые журналы, библиотека в 1893 году сделала такой опыт – удешевила плату за пользование новейшими журналами.
Опыт этот вполне удался, и с 1 января 1901 года была введена удешевленная плата за одни только газеты – одновременно выдавалось по пять газет в день, но на кратчайший срок и с обязательством вернуть их в этот срок. В 1900 году библиотека ввела доставку книг на дом четыре раза в неделю за плату 1 рубль 50 копеек в месяц.
Было проведено и много других мероприятий, облегчающих получение книг подписчиками. Все эти мероприятия стоили библиотеке денег и, разумеется, не окупались. Отец не был сторонником полной отмены залога, так как надо было охранять книжные сокровища «от порчи и расхищения» их подписчиками. «Библиотека может существовать, – писал Рубакин, – лишь при том условии, если книги, входящие в ее состав, не будут подвергаться порче и расхищению». Словом, и тут были извечные жалобы всех библиотек на отношение к книгам со стороны подписчиков.
С 1892 года, когда Рубакин взял библиотеку в свои руки, начинается быстрый ее рост. К 1900 году – к моменту своего двадцатипятилетия – библиотека насчитывала уже 57 тысяч томов (40 тысяч названий). В фонды ее стали вливаться отчасти благодаря покупкам, отчасти в результате пожертвований и даров другие библиотеки частных лиц. В нее поступили библиотеки (целиком) известных тогда педагогов А.Н.Бетхера, И.Ф.Рашевского, А.Кирпотенко, профессора Н.И.Незеленова.
Библиотека приобрела полностью издания Ф.Ф.Павленкова, К.Т.Солдатенкова, Л.Ф.Пантелеева, О.Н.Поповой, товарищества «Знание», «Библиотеки для самообразования» И.Д.Сытина, товарищества «Просвещения», товарищества «Общественная польза» и других.
С 1892 по 1907 год книжный фонд библиотеки увеличился более чем в 15 раз – с семи тысяч книг до 115 тысяч. Фонд расширялся не только за счет покупки отдельных частных коллекций и библиотек – целый ряд крупных частных библиотек был куплен по очень низким ценам, покупки книг у издательств, но и за счет бесплатных поступлений. Рубакин умел добывать книги всеми способами – от авторов, от издательств, от знакомых, все шло в общий котел.
Книги шли к отцу как будто сами всю его жизнь. Они, как ручейки с гор, вливались в его библиотеку, быстро и непрерывно растущую. Позже, когда его спрашивали, почему ему все шлют свои книги – и учреждения, и издательства, и отдельные люди, и притом почти всегда бесплатно (у отца все равно никогда не было достаточно денег для покупки книг в массовом масштабе), он с удивлением отвечал: «А к кому же должны идти книги, как не ко мне?» Ему это казалось совершенно естественным.
В 1900 году в России было около тысячи частных библиотек, были и местные кружковые и общественные библиотеки. Рубакин завязал с ними связь для обмена книгами, для облегчения им приобретения новых книг по дешевой цене, посылал им свои авторские экземпляры, рассылал дублеты и т.п.
С 1894 по 1902 год было разослано таким образом свыше 10 тысяч книг. Создалась сеть междубиблиотечных взаимоотношений, то есть то, что приняло такое широкое распространение теперь в СССР.
Рубакин, по существу, и руководил работой этих библиотек.
Мы видим, таким образом, еще одну сторону колоссальной активности Рубакина. Кажется просто невероятным, как мог один человек писать сотни научно-популярных книг и статей, вести отделы в издательствах, переписываться с читателями и руководить десятками библиотек, не считая своей собственной. При этом все им делалось бескорыстно, большинство его начинаний, за исключением собственной писательской работы, было совершенно бесплатным, это можно было бы назвать капиталовложением ума и знаний в сокровищницу народного просвещения.
Получив библиотеку в свое распоряжение, Рубакин сразу же начал ее перестраивать. Его перестройка была характерной и новой для того времени. В противоположность другим частным библиотекам Рубакин решил сделать основной упор на научную литературу, а не на беллетристику, и прежде всего на литературу научно-популярную. Это было большим риском, но Рубакин решил продолжать дело в такой форме, даже если библиотека поначалу будет давать убыток.
В 1900 году, подводя итоги деятельности библиотеки в связи с ее 25-летием, Рубакин писал: «Отдел научный должен стоять в правильно организованной библиотеке на первом месте. На втором должен стоять отдел литературный, беллетристический. В этот отдел входят произведения лучших поэтов и мастеров прозы, успевших занять известное место в истории литературы прошлого и настоящего времени, а также произведения моралистов, публицистов и критиков. Состав этого отдела должен быть особенно обширен и богат, так как большинство читателей пользуется прежде всего беллетристикой. Выразители общественных течений, художники, критики и публицисты должны занимать в этом отделе такое же место, какое они занимали в истории общественных течений. При такой постановке отдел беллетристики является отражением истории человеческих стремлений».
Для распространения знаний Рубакину было мало библиотеки. Поддержав инициативу группы учительниц, он организовал при библиотеке в 1892 году «Подвижной музей учебных пособий». Учреждение оригинальное, оно было единственным в своем роде не только в России, но, вероятно, и в Европе. Музей содержал довольно богатые коллекции экспонатов по минералогии, ботанике, зоологии, физике. Все эти экспонаты выдавались подписчикам – а таковыми были главным образом школы – на руки так же, как выдаются книги в библиотеке.
В нем работали Якобсон, М.И.Девель, Е.Д.Стасова, А.М.Коллонтай и другие. Вот что пишет о музее в своих воспоминаниях Е.Д.Стасова: «Большую роль в нашей работе играл „Подвижной музей учебных пособий“. Он был создан учительницами воскресных школ, так как мы испытывали большой недостаток в этих пособиях. Каждая из учительниц принесла то, что у нее было: кто гербарий, кто минералы, или спиртовые препараты, или волшебный фонарь и картины к нему, или иллюстрации, вырезанные из журналов и иллюстрированных изданий. Все это помещалось в небольшой комнате, которую выделил нам при своей библиотеке Н.А.Рубакин. Во главе музея стояла учительница математики Мария Ивановна Страхова (она в свое время была моей учительницей). Все предметы из музея выдавались, как книги в библиотеках.
Постепенно музей разросся и занял в том же доме на Большой Подьяческой уже несколько комнат, а затем один из наших абонентов, графиня София Владимировна Панина, построила для музея дом на углу Прилукской и Тамбовской улиц, с астрономической обсерваторией, лабораториями и большим зрительным залом. В этом-то доме в 1906 году и выступил В.И.Ленин под фамилией Карпова».
М.И.Страхова впоследствии почему-то стала утверждать, что создателем музея был не Рубакин, а именно та группа учительниц, о которой говорит Е.Д.Стасова. Дело в том, что Рубакин умел так подать кому-нибудь возникшую у него мысль, что человек потом считал, что мысль эта зародилась у него самого. Так обстояло дело и с Подвижным музеем учебных пособий. Идея создать такой музей возникла у Рубакина, он, видимо, подсказал ее учительницам, которые и выступили с такой инициативой. Почти каждая из этих учительниц внесла свой материальный вклад в музей, пожертвовав ему собранные ею коллекции. Рубакин же предоставил помещение для музея в своей библиотеке. Один из первых и основных сотрудников музея, известный детский писатель А.А.Усов, бывший позже в тесной переписке с моим отцом, в письме к нему, в котором он его называет своим учителем и руководителем, подтверждает, что именно он, Рубакин, был создателем музея.
Любопытно, что в создании коллекций для этого музея принимали участие политические заключенные знаменитой тюрьмы-крепости Шлиссельбург Н.А.Морозов, Вера Фигнер, М.В.Новорусский и другие. С разрешения соответствующих властей музей посылал им в крепость материал и указания для работы.
В 1896 году шлиссельбуржцам было разрешено получать для своих занятий: экспонаты из Подвижного музея пособий, позже музей поручил им самим составлять для него коллекции, обрабатывать их и готовить для экспозиции. Сношения шлиссельбуржцев-заключенных с музеем шли через тюремного врача, доктора Безродного. Заключенные изготовили огромное количество препаратов для музея. Как писала позже Вера Фигнер в своих «Воспоминаниях», «музей сделал нас активными работниками по увеличению его естественноисторических богатств... Новорусский как-то подсчитал все, что мы посылали в музей через д-ра Безродного... и мы сами были изумлены, как много за 3 – 4 года мы сделали для этого культурного учреждения».
