Я зевнула, как-то внезапно навалилась усталость и хотелось побыстрее попасть домой и лечь в кроватку…
— Малла, не знала я, что песенница ты, — обняла меня за воротами Дайра, — Приду я завтра на собрание. Обязательно.
И рассмеявшись, убежала прочь по улице. А я не поняла, что она имела в виду, но переспрашивать не стала. И, широко зевая, пошла к себе, думая, как хорошо, что я живу по соседству. И через все поселение мне домой возвращаться не надо.
Я уже взялась за калитку, как кто-то схватил меня за запястье и резко дернул в сторону.
От неожиданности я не удержалась и кулем повалилась на землю. Но господин Орбрен, а это был он, не дал мне упасть, схватил за плечи, затряс, как грушу, и зашипел зло:
— Ты что творишь, дура безмозглая! — а глаза фиолетовые прямо сверкали от негодования, — идиотка бестолковая! Хорошо, что я сегодня в поселении был, вовремя заметил и прикрыл!
Ну до чего наглый! Мне даже рот открывать не пришлось, я как раз зевала в этот момент, так что сходу зашипела в ответ. Хотела заорать, но мгновенно поняла, потом не отмоешься, Все соседи увидят нас вдвоем с этим негодяем, и все, пиши пропало. Ни в жисть никто не поверит, что у нас ничего не было.
— Вы, бесстыжий негодяй! Немедленно отпустите меня, и не смейте ко мне прикасаться! — я даже шею вытянула, и глазами сверкала не хуже чем господин Орбрен до этого, — и, вообще, что вы делаете возле моего дома?! Следите, чтобы потом все доложить его сиятельству? Так вот, запомните, и доложите своему начальству. Я слово держу, молчу и никому ничего не рассказываю. И от вас мне ничего не нужно! И пусть герцог даже не вздумает приезжать за мной через год! Я лучше на всю жизнь вдовой останусь, чем по его указке замуж выйду.
Я уперлась двумя руками в твердую и мускулистую грудь господина Орбрена и изо всех сил толкнула опешившего от моей отповеди шпиона в сторону, прямо в заросли крапивы у калитки. Как-то упустила я этот момент… надо бы и за забором горбушкой пройтись. Папа-то постоянно межу обкашивал…
Пока господин Орбрен барахтался в крапиве, я, гордая одержанной победой, прошмыгнула во двор и закрыла калитку. Сразу стало спокойнее. И я даже вздохнула свободно. А то адреналин-то в крови плескался концентрированный. Очень уж нешуточной мне показалась эта ситуация.
Я еще раз сделал глубокий вдох и расслабленно выдохнула. Все закончилось. Все хорошо. Сейчас я пойду домой и лягу спать.
Сделала шаг по двору в сторону дома и услышала, как еле слышно скрипнул забор за моей спиной. Сердце рухнуло в пятки, во рту пересохло. Неужели это еще не конец?! Я медленно повернулась…
Господин Орбрен вплотную к калитке, держась обеими руками тонкие бревнышки забора. И смотрел на меня с каменным лицом. Только глаза, светящиеся во тьме каким-то потусторонним светом, выдавали его злость… или даже ненависть.
Страх снова шевельнулся во мне, шустрой змейкой пробежав по позвоночнику вниз, собираясь ледяным облаком в районе копчика. Резко ослабли колени и захотелось сбежать и спрятаться далеко-далеко. Чтобы никто не нашел меня. Но я не могла перестать смотреть в глаза господина Орбрена.
Не знаю, сколько времени то продолжалось, но мне показалось, что прошли годы или даже века. Но тут резко, так что я вздрогнула, взвизгнула дверь у Салины. Сестра выскочила на крыльцо и тихо крикнула:
— Малла, ты забыла тарелку из-под блинов! Малла… все хорошо?
Господин Оррен выругался одними губами и, еще раз особенно недобро взглянув на меня, исчез в темноте, будто бы его и не было.
— Малла, — встревоженная Салина, шипя от укусов крапивы, разросшейся с ее стороны вдоль заборчика между нашими дворами, окликнула меня снова.
Я. как замороженная, с трудом ворочая вдруг ставшим непослушным телом, посмотрела в сторону сестры. Сердце колотилось, дышала я так, как будто бы пробежала стометровку на время.
— Малла, что с тобой?
— Все хорошо, — выдавила я онемевшими губами, — все хорошо, Салина. Просто задумалась.
Я забрала тарелку и, пожелав сестре спокойной ночи, пошла домой. Надо было спокойно подумать о том, что произошло.
А дома, чинно-важно сидя на лавочке, меня ждали арровы ведьмы. Но они выбрали не тот день, и я готова была уже выгнать их из дома и запретить входить без моего ведома, как Грайя вскочила, шагнула ко мне и заглянула в глаза.
— Орбрен?! — цокнула она недовольно, — не переживай, Малла, мы сможем защитить тебя от братьев. Давай, дочка, выпей отвар. — Мушка поднесла мне кружку. — И ложись спать. Нам нужно поработать. Это наглый мальчишка почти размотал наши нити.
Горький отвар привычно обжег язык. Но сегодня я безропотно выпила все до дна. Я не знаю, чего хотят арровы ведьмы. Не знаю, добры ли их намерения или они тоже держат камень за пазухой. Но господин Орбрен, шпион двух братьев: короля и герцога, наглядно показал мне, что церемониться со мной не будут.
Меня снова передернуло от той злобы и ненависти, что плескалась в его глазах. Пощады мне не будет Моего сына, или дочку, заберут сразу и еще неизвестно, что сделают со мной. Я никогда не увижу своего ребенка, а этого я допустить не могу. Пока ведьмы на моей стороне, просто потому, что против братьев. А когда я почувствую угрозу от них… не знаю, но почему-то не верю я в их бескорыстную доброту. Хотела бы, но не верю. И я что-нибудь придумаю.
А сейчас послушно легла в постель, закрыла глаза и приказала себе: «Спать». Сейчас главное, чтобы ведьмы снова наложили свои чары, или поколдовали, или что там они делают, чтобы никто не заметил, что я ношу под сердцем ребенка. А завтра я подумаю и о том, что случилось сегодня ночью во дворе, и о том, как мне сбежать от ведьм.
Только проведем с господином Гририхом колхозное собрание…
И надо еще помидоры пасынковать, уже да дня откладываю…
И огурцы подвязать…
И школку свою проверить. А то с этими треволнениями уже несколько дней мельком только смотрела…
И еще овцы у меня… надо с ними то-то решать.
И…
— Проклятые арровы ведьмы! — мелькнула последняя осознанная мысль.
Утром я проснулась с первыми лучами солнца удивительно отдохнувшей. Казалось каждая клеточка тела звенела от переполнявшей ее энергии. Я потянулась и положила ладони на живот… надо же… у нас с Орландо будет ребенок.
Мой зайка-алкоголик где-то там далеко-далеко, так далеко, что я никогда его больше не увижу. Но он смог оставить мне частичку себя. И я сделаю все, что угодно, лишь бы у меня никогда не забрали нашего малыша.
Я немного полежала, прикидывая как выкрутиться из этой ситуации. Но вот так сходу ничего не придумывалось. Тем более вчерашний вечер вспоминался как сквозь туман. А ведь вчера я видела не только ведьм. Был же еще кто-то. Немного раньше…
И тут я вспомнила. А даже села на кровати от неожиданности. Это что получается, я забыла и то, что встретила господина Орбрена, и то, что было потом? Но почему все стерлось из моей памяти? Ведьмы же не стали бы этого делать? Или стали? Проклятые арровы ведьмы! И господин Орбрен с его сиятельством! Как же меня это злит. А вдруг и раньше было что-то подобное. И я просто не запомнила, как видела этого негодяя? Или ведьм!
— Малла, — в спальню заглянула Салина, — вставай. Сегодня же собрание.
На собрание идти было страшно. Как же иначе, ведь мне снова придется держать речь перед всеми. А я не привыкла к публичным выступлениям. Их было-то в моей жизни по пальцам руки пересчитать. И все здесь, в Гвенаре. Ну… не назвать же выступлениями мое тихое блеянье у школьной доски. У меня всегда коленки тряслись и я забывала все, что учила. А сейчас… сейчас же надо было не просто рассказать, но и убедить вдовушек, что не нужно сидеть на попе ровно, нужно двигаться и развивать колхоз. И помогать тем, кто не может работать в поле. Как Дайра. И привлекать другие поселения вдов…
А тут еще куча других нерешенных вопросов в голове крутилось. Ох уж этот Гвенар! Как я хочу обратно домой, чтобы не думать, не выступать, жить своей тихой и спокойной жизнью… Орландо тоже ведь там остался. А у нас ребенок теперь. И хотя умом-то я понимала, что ничего моя беременность не исправила бы, где-то в сердце жила надежда — «а вдруг!»
