— Э-э-э, — потянула я, — пойду-ка я дальше погуляю. А вы тут сами… без меня… побеседуйте.
Забрала я у Салины ее щит, неудобно же с такой огромной штукой на свидании-то, и пошли мы с Рыской дальше по рынку гулять. К бусам Рыску не пустила, обещала ей нитку на выбор подарить.
А дальше шкуры продавали. Выделанные. Мягкие, нежные. И не скажешь, что овчина обыкновенная. Даже я не сразу поняла, что это за мех такой. А ведь один сезон в шубах продавцом отработала.
Мечтала себе на полушубок заработать… всю зиму копила, чтобы весной подешевле купить. И купила бы, да только мой зайка-алкоголик машину в соседнем дворе разбил, когда с собутыльником дрался. Пришлось мой некупленный полушубок за ремонт капота отдать. Еще и не хватило. Потом год кредит выплачивала. Не мог же Орландо попроще авто выбрать. Ему же обязательно надо было в самый крутой джип на районе раскурочить. Хорошо мужик попался понимающий. Не стал с меня на новый капот трясти. Только за ремонт… половину. Ох, и слез я тогда пролила… никогда в жизни столько не плакала. А Орландо целых полгода в рот не брал. На работу вышел. Клялся, что купит мне целую шубу, а не половину. Правда запала не надолго хватило.
— Малла, ты чего? — Рыска меня от мыслей отвлекла.
— Ничего, — всхлипнула я. Так уж мне шубку захотелось… или к Орландо… я сама не поняла… аж до слез. И меха как раз у меня в руках оказались такие, из которых бы я полушубок себе сшить хотела бы. Ворс темный, густой, под норку. Переливается так, что кажется на каждом волоске по бриллианту… Цена, правда, у этой шкуры, как у коровы оказалась. Не по карману мне такая роскошь. У меня, вообще, полтора грот остался до конца месяца.
— Пойдем, Рыска, отсюда, — вытерла я слезы. Зачем мне мех… не в коровник же в шубе ходить… Только так обидно вдруг стало. Разве же я много хочу? Ну, почему мне муж такой достался? Был бы нормальный, жили бы ним душа в душу. И глядишь не тащила бы я котомки эти проклятые с рассадой. И осталась бы дома. В шубе.
— Малла, — Рыска встревоженно заглянула мне в глаза, — все хорошо.
— Да, — кивнула я, — просто вспомнила кое-что… пойдем, посмотрим, что тут еще есть, — улыбнулась через силу, запирая свою боль на замок. Нельзя думать о прошлом. Все равно ничего не вернуть. Ни зайку-алкоголика, ни папу с мамой…
Долго мы с Рыской-то не гуляли. Остальное так, мельком посмотрели. Одежда готовая. Видно не новая, но богатая. Но я даже в своем мире в секонд-хенд никогда не ходила, а здесь и подавно не буду с чужого плеча носить.
У телеги кузнеца потолкались. Рыска себе ухват новый купила. Красивый. И ручка-то у него резная, и сами рожки лепестками металлическими украшенные. Такого ухвата даже у короля на кухне нет. Это нам купец сказал. И я смотрела, ничего над его головой зеленое не светилось. Значит не врал.
Еще ленты купили косы заплетать. Красивые, яркие. Раньше-то к нам все больше самые простые привозили, серые. А тут у меня глаза разбежались от разнообразия. И цвета разные. И ширина. От самых узеньких, до широких, в ладонь почти. Там я свой предпоследний грот и оставила. На ленты на гребешки потратила.
Еще мы розки проклятые купили пару мешочков, нам на сыр нужно было, приправ кое-каких, муки немного.
А потом мы нагруженные покупками пошли по домам.
Покупок было столько, что я еле-еле доволоклась до дома. И Салину сто раз вспомнила. Мало того, что интересно, как у них там с купцом сладилось, так еще и блюдо ее тяжеленное все время норовило упасть. И зачем ей такое огромное блюдо?
А Салина с купцом исчезли куда-то. Ни разу нам на глаза не попадались, пока мы с Рыской по ярмарке гуляли. Так что на всякий случай решила я к ней домой не заходить… А то же дело молодое, вдруг они там… того… а я помешаю. Оставлю у себя, сестра потом заберет.
Времени до обеда мало оставалось, решила я блины испечь. Вдруг Салина купца в гости пригласит. А угощать-то нечем…
Жарко летом возле печи, а окна-то здесь не открываются. Так что двери распахнула на всю ширь. И когда Салина калиткой скрипнула, сразу услышала. Глянула, а она одна идет. Но довольная, значит все хорошо у нее с купцом-то.
— Салина, — закричала я прямо из кухни и лопаточкой, которой блины переворачивала, помахала, — рассказывай быстрее! Чего купец хотел? Сыры-овощи или познакомиться?
— Малла, — ахнула Салина вместо ответа, — это откуда?!
И смотрит куда-то в сторону.
— Что там? — не поняла я. Сковороду отодвинула, чтоб не сгорел блин-то и на крылечко вышла. А там на перильцах шкура небрежно брошенная висит… та самая. Я даже глаза протерла, думала привиделось. Но нет, висит.
— Салина, — ахнула я, — откуда это?
— Малла, — Салина свела брови и руки в бока уперла, — кто это тебе такие подарки делает? Признавайся, с кем шашни крутишь?!
— Ни с кем, — ответила я честно. Ужасно захотелось провести ладонью по меху… Вот как из простой овчины может почти норка получиться.
— Ты мне зубы не заговаривай, — Салина не поверила моим словам, — то три ночи неизвестно где пропадаешь, то шкура у тебя выделки Великого Мастера. И ты мне еще будешь говорить, что у вас с господином Орбреном ничего нет?!
— Почему сразу с ним? — не поняла я логики.
— Потому что ни одни его строитель не смог бы купить такой мех. Ты хотя бы знаешь сколько он стоит?
— Десять грот, — вздохнула я. Если бы руки не были в масле, то…
— Малла, ты должна отдать эту шкуру.
— Кому? Салина, я уже сто раз тебе говорила, что ничего и ни с кем у меня нет. Я, правда, каждый вечер хожу к господину Гририху. И сегодня я снова к нему пойду. Он меня читать и писать учит. И я понятия не имею откуда взялась эта шкура. Может быть она, вообще, не для меня, а для тебя?
— Для меня? — Салина растерялась, а потом покраснела, — да, Варн сказал, что меня ждет сюрприз…
— Варн? — вскинула я брови. А Салина вдруг засмеялась счастливо и, схватив шкуру, закружила у крылечка, на узенькой дорожке, топча свежескошенную траву. Я только сегодня с утра во дворе траву скосила. Обычная коса мне не давалась, так что я горбатилась с горбушей.
— Купец, Малла, — сестра сияла, как солнце, — который с бусами. Он такой хороший. Говорит, я ему сразу понравилась. Еще там, в городе. А когда торговалась, сразила в самое сердце. Почувствовал он родную кровь. И что Дар у меня есть догадался. И он первый собрался ехать торговать к нам в поселение. А за ним уже остальные подтянулись.
— Салина, — рассмеялась я, так хорошо стало на душе от радости за сестру, — мне кажется он нарочно это сделал, чтобы тебя найти.
— Он тоже мне так сказал, — порозовела сестренка, — мне так страшно… вдруг все это не по-настоящему. А просто так… Я не хочу, как Сайка.
— Значит не будешь, — пожала я плечами, — все же от тебя зависит. И пошли уже обедать. Я блинов напекла…
Салина весь день не выпускала мех из рук, и сто раз, вслух рассуждая, что подкопит денег, купит пару шкур у признанных мастеров на шубу, а оторочку сделает из этого. И будет у нее тогда шубка не хуже той, что муж дарил.
И так глаза у Салины в этот момент сверкали, что у меня сердце щемило. Вот везет же кому-то… и муж хороший был. И мужчина, который впервые интерес проявил, сразу такой подарок сделал. Не зря мама говорила: с умом торговать, а без ума — бедовать, учись, дочка, дальше. Но мне с Орландо в сторожке сидеть интереснее было.
А вечером к нам девчонки пришли. Надо же было Салине подарком похвастаться. И блюдом. Мы на него овощи выложили. В разных видах. И жаренные, и тушеные, и маринованные и просто свежие. Огурцы, помидоры, баклажаны, перцы, капуста, кабачки, морковь… все, что выросло в огороде попало на это огромное блюдо. Очень живописно получилось.
Девочки, конечно же, тоже пришли не с пустыми руками. И пироги с кашей, и каша с разными приправами. Богатый по меркам этого мира стол накрыли. А Сайка наливочку принесла…
И обновы тоже каждая свои принесла похвастаться.
Рыска все ленты новые в волосы вплела, а концы свободными оставила. Получилось что-то вроде украинского венка, в котором мы в детве в танцевальном кружке народных танцев танцевали. Я туда недолго ходила, правда, оказалось, что костюмы за свой счет покупать нужно. А у моих родителей возможности такой не было.
