Ещё детворе был интересен подвал, где хранились картошка, овощи, банки с заготовками и прочий припас на зиму. Но туда ребят не пускали, чтобы, заигравшись, случайно не разбили чего.

…Согретый этими тёплыми воспоминаниями детства Поляков не без душевного трепета вошёл в калитку палисадника, поднялся по ступенькам покрашенного свежей краской знакомого крылечка со скамеечкой. «Интересно, какой же будет встреча с другом детства после десятилетнего перерыва?..»

Он постучал в знакомые двери. Ответа не последовало. Огляделся в поисках кнопки звонка, не обнаружил. Постучал ещё раз, погромче. Тот же результат! Потянул дверь за скобу-ручку – дверь послушно открылась. Прошёл в сени, постучал в дверь избы – опять тихо! Открыл дверь в большую комнату.

– Здравствуйте, хозяева!.. – ответом была тишина.

«Никого… Где же Сергей, Илья Кузьмич, Ольга Андреевна? А может, и Таня… Куда все подевались? На огороде, что ли… Или переехали?»

Виктор осторожно, чтоб не наследить, шагнул вперёд по чистому вышитому половику, с интересом огляделся в комнате – так давно здесь не был!

«Нет, не переехали!» – радостно констатировал он. Почти все старые и знакомые предметы на своих местах, только телевизор новый, с широким плазменным экраном. И фотографии на стенах те же: Веселовых и их родственников.

«Стоп! Что это?!» – на Виктора в упор, с улыбкой смотрел его друг детства Сергей. Смотрел с фотографии средних размеров. На фото он выглядел уверенным в себе, возмужавшим и очень красивым. И не сразу понял Поляков особенность этой новой фотографии, потому что вглядывался только в довольное лицо Серёги. А когда понял, ему стало жутко: фотография на стене была в чёрной траурной рамке!..

– Серёги больше нет… – похолодев, прошептал он. – Как?.. Почему? Что случилось?!

Не помня себя, Поляков выскочил из дома, беспомощно озираясь. Завернув за угол избы, он увидел в дальнем конце огорода одинокую маленькую фигурку: сухонький старичок в поношенной выцветшей куртке, с непокрытой, абсолютно седой головой что-то подкапывал тяпкой на грядке с зеленью. Движения его были довольно замедленными, будто какая-то недобрая сила противодействовала его стараниям.

– Здравствуйте, Илья Кузьмич… – подойдя ближе, негромко поздоровался Виктор, ещё не оправившийся от потрясения. Он даже не догадался взять тяпку из рук старенького огородника и помочь, а просто присел на корточки, абсолютно не понимая, что и как сказать этому маленькому, придавленному горем человеку.

– Здравствуй… – очень тихим, каким-то совершенно чужим голосом ответил отец Сергея, не оборачиваясь и продолжая работу.

Поляков ждал, не говоря ни слова и опустив взгляд в землю, не зная, как начать разговор, и безо всякой уверенности, что вообще стоит его начинать. И что он может сказать старому больному человеку, потерявшему сына? Лишь слова соболезнования… Поговорить бы хотелось, но ведь не время! Воспоминания о сыне, даже самые добрые, в любом случае сейчас будут горькими для его отца…

Лучше узнать подробности о случившейся трагедии у кого-нибудь другого и не травмировать понапрасну Илью Кузьмича. И поспрашивать у соседей, в чём старик нуждается. А потом, уже имея предварительную информацию, он придёт и конкретно поможет на огороде или по дому – хозяйство всегда требует рабочих рук. Тем более что он в отпуске и свободен.

Виктор выпрямился и, аккуратно шагая, чтобы не шуметь, направился к калитке.

– Витюша… – тихонько, как лёгкий шорох листвы, донеслось до его уха.

Поляков обернулся: Илья Кузьмич чуть заметно махал ему сухонькой белой рукой.

…Они сидели на кухне, пили ароматный смородиновый чай со сливочными сухарями. Илья Кузьмич бросал сухарик в чашку, не спеша размачивал и только потом приступал к еде.

– Не те уже зубки… – как бы в оправдание сказал он, отхлёбывая чай.

– Как моя Оля померла, так и начались с зубами проблемы. Врачи сказали, это нервное… А откуда у старика нервам быть крепкими? Чай, целая жизнь уже позади. Вот, доживаю…

Виктор слушал и молчал, не решаясь задавать вопросы.

– А тут Серёжка безвременно ушёл… Неправ был Сергей! Я вот задержался на этом свете, моя была очередь… – Илья Кузьмич невольно всхлипнул, по морщинистой щеке прокатилась слеза. Поляков обнял сгорбатившуюся маленькую фигурку, болезненно ощутив, как она содрогается от внутренних рыданий. – Что долго не заходил-то к нам, Витюша? В школе вы с Серёжей были друзьями…

– Сегодня только с поезда… И вот… Увидел фото в рамке…

– А Серёжка вспоминал тебя, Витюша… Раньше. Жалел, что не знал твоего адреса…

– Как это случилось?.. – вдруг вырвалось у Виктора. Сказал и пожалел, что не сдержался. Но слово, не воробей, уже вылетело…

Хозяин дома тяжело вздохнул:

– Серёжа поехал на рыбалку, выходной был. Обратно пошёл один по железке и попал под поезд…

– А давно?

– Полгода назад…

Поляков задумался. Пытаясь лучше понять ситуацию, представил себя одиноким уставшим рыбаком в зимнем одеянии, с ледобуром, с большим рюкзаком, тяжело бредущим по шпалам, а сзади догоняющий состав… Может быть, была какая-то дополнительная причина: метель, завеса дождя, наконец, взрывы на ближайшем руднике, перекрывающие шум подходящего поезда?.. Не верилось, что Серёга, хороший спортсмен, первый силач в классе, мог быть таким неосмотрительным и так нелепо погибнуть.

– А где он рыбачил?

– Как и все: на озере Глубоком, где речка впадает. Мы же там и с тобой как-то рыбачили… По весне рыба в том месте к самому берегу подходит, вот рыбаки и ловят её по последнему льду. Я-то думал, что Сергей в тот день задержался, встретив знакомых: мол, погода солнечная, тихая, пусть отдыхают на свежем воздухе… А тут вон что оказалось…

«Так, примем к сведению: в городе в тот роковой день погода была солнечной… Место лова – всего в десятке километров от города, значит, и там также без осадков. Уточнить дату смерти? Не буду спрашивать Кузьмича, и так весь сгорбился от горя, прочитаю на кладбищенском памятнике…»

Как-то совершенно автоматически в голове Полякова появилось желание узнать все подробности трагедии, лишившей жизни его старого друга.

– Не знаю, что его на железку потянуло… Обычно рыбаки другой дорогой ходят. Если что по работе, так он же выходной был… – горестно рассказывал отец Сергея.

– Извини, Илья Кузьмич! Я не понял: а «…что по работе»?

– Так он же последние годы на железной дороге работал…

– Понятно…

«Хотя что там – понятно! Наоборот, непонятного стало больше: теперь уже не просто рыбак идёт по железнодорожному полотну, а рыбак по профессии железнодорожник!

Ещё как-то можно понять, если бы вдвоём: заболтались, отвлеклись… А тут – идёт человек совершенно один, никто его не отвлекает, тем более профессиональный работник со стажем… Надо сходить на работу, поговорить с его коллегами. Их там так гоняют по технике безопасности, „мама, не горюй“! Не может такой подготовленный человек, к тому же молодой, в расцвете физических сил, так пренебрежительно относиться к собственной жизни…»

– Вот так, один я остался…

– А Серёжина семья?

– Семья?.. Вся его семья: это он да я…

– Сергей так и не женился? А Таня?.. – ровным голосом спросил Виктор, но сердце его учащённо забилось в ожидании ответа.

– Таня?.. А разве Танюша не с тобой уехала сразу после окончания школы? – вопросом на вопрос ответил удивившийся, в свою очередь, Илья Кузьмич. – Вы же вместе хотели поступать в институт…

– Нет… – растерянно произнёс Поляков. – Я уехал один! И больше её не видел. С того выпускного вечера…

– Значит, Серёжа глубоко заблуждался… И переживал зря… – старичок сделал какой-то свой вывод. – Ну, а дальше что, ты поступил учиться?

– Нет, не удалось! Первый же экзамен, историю, сдал всего на «трояк». А дальше и сдавать не было смысла. На юрфак же – бесполезно, там по пятнадцать человек на место было! С такой оценкой не пробиться, даже если сдать все остальные экзамены на «пятёрки». Каждый второй из абитуриентов идёт по направлению от органов МВД, каждый третий – медалист! Уже ничего не светило: не мог я конкурировать с льготниками. Но не особо огорчился: главное для меня тогда было – уехать из своего города… – сказал Виктор и, осёкшись, что сболтнул лишнее, оглянулся на хозяина дома. Тот молчал, купая маленькой ложечкой очередной сухарик в чашке.