– Ваши лица – другие. Есть что-то, что отличает тебя от нас, и это что-то мешает тебе слышать.

Ничего не понял капитан из слов воина, но спросить не успел: тот подхватил копьё, и отряд двинулся вдоль берега.

Матросы шли с трудом. Отвыкнув от долгой ходьбы, они едва волочили негнущиеся ноги. Островитяне же почти бежали, при этом не спотыкаясь, не путаясь и не производя шума. Они двигались так легко, что казалось невозможным, что ни один из них не видел дороги!

– Капитан, – шепнул один из матросов, – смотрите!

Старый моряк поднял глаза и заметил, как один из воинов, чтобы не наступить на камень, обошёл его слева. Другой совершенно спокойно перепрыгнул через бревно. Понаблюдав с минуту, капитан понял, что эти люди всё же видят, но каким-то другим, непонятным образом. Не успев найти ответ на этот вопрос, он вгляделся в деревню. При первом же взгляде стало понятно: их действительно ждали. Прекрасные пальмовые столы стояли на берегу ровным квадратом и были украшены фруктами и цветами. Ощущение, возникшее у капитана и матросов, напоминало ощущение человека, который готовился прибыть сюрпризом, но, приехав, увидел, что его сюрприз давно открыт и хозяева заранее оповещены о прибытии. Но кто же мог рассказать островитянам о том, что в местных водах терпит бедствие корабль? И как могли они знать, что измученные, голодные люди приближаются в шлюпке?

Ничего не понимая, но чувствуя, что вопросы бурей проносятся в голове, капитан огляделся – с недоумением, как ребёнок. Впервые в жизни нечто не поддавалось логике, противоречило всем представлениям. Но уже приближался вождь, обратив к ним такое же незрячее, как у других, лицо. Совершенно безошибочно выделив капитана из группы гостей, он мягко обратился к нему:

– Не бойтесь. Мы отличаемся от вас, это верно, но никто не желает вам зла. Угощайтесь, отдыхайте, а завтра мы поможем вам починить корабль.

Они ели осторожно, все ещё опасаясь подвоха со стороны этих странных людей, но чем дальше, тем спокойнее становились лица, и вот уже потянулись руки, чтобы обнять ухаживающих за ними женщин, послышался смех, весёлые шутки.

– Капитан, а они не так уж и плохи! – улыбался матрос, поглаживая пышную островитянку, стоявшую рядом.

– Не распускайтесь, – оборвал его старый моряк, строго глянув на свою команду. – Ведите себя достойно! И не забывайте: они видят лучше зрячих!

Позже, сидя рядом с Онако и наслаждаясь теплом вечернего костра, капитан спросил его о причине.

– Когда-то, – рассказывал вождь, – и на нашем острове люди могли видеть. Но теперь это – легенда. Наши дети не знают, что такое глаза. Они слушают.

– Слушают?

– Да. Новое поколение слышит даже лучше, чем мы, старики. Знаешь, кто рассказал мне о том, что большая лодка, ваш корабль, приближается к острову? Тот маленький мальчик. Он почувствовал хруст парусов.

Капитан засмеялся. «Поэтично сказано, – подумал он про себя, – но невозможно услышать такой звук, как трепет парусов на ветру, если ты не находишься вблизи корабля».

– А как вы догадались, что мы устали? – спросил он, понимая, что вступает в необычную игру, но не лишая себя этого удовольствия. – Что голодны, и что корабль изрядно потрёпан бурей?

– Утомлённые люди гребут слабо, в их вёслах нет ритма. Многое покажется тебе странным, – помолчав, продолжил Онако, – если ты не поймёшь, что значит слушать…

Они сидели на берегу: вождь и капитан, два разных человека, живущих в непохожих мирах. На синей глади океана мягко шевелились волны. Онако подхватил горсть песка и медленно высыпал на землю. Песок тонко просочился сквозь пальцы.

– Ты видишь, поэтому не стремишься слышать. Но мы – другие. Нам нужно общаться с миром, чтобы жить в нём и понимать его. Взгляни. Этот песок, – он такой же материал, как и всё остальное. Он соприкасается с морем, воздухом и дождём. Он разговаривает с ними, а я – разговариваю с песком. Ты удивлён: как я узнал тебя? Очень просто. Твоя фигура больше, чем другие, излучала уверенность и бесстрашие. Ты как будто на голову выше всех. Ты шёл впереди, и тысячи предметов успели рассказать мне, какого ты роста, во что одет и что держишь в руках. О том, что вы имеете глаза, можно догадаться по многим признакам. Вы спотыкаетесь о камни, потому что глаза смотрят прямо, а того, что под ногами, не видят. Вы не знаете, что происходит сзади или сбоку от вас; стоит вам отвернуться, и вы становитесь беззащитны. Когда ваши глаза закрыты, вы теряете связь с миром.

– Это не совсем так, – отозвался капитан. – Мы тоже слушаем.

– Конечно, – кивнул Онако и поднял седую голову. – Скажи мне, что происходит вон на том рифе?

И он протянул руку влево. Там на небольшой голой скале сидели птицы: несколько отдыхающих чаек. Их клювы были повернуты в сторону горизонта.

Капитан честно прикрыл глаза и вслушался. Конечно, это нелепо: понять, что происходит с чайками на таком расстоянии.

– Там сидят чайки, – ответил он, – это то, что я видел. Когда же закрыл глаза, то услышал шум волн и ветер.

– Те чайки – разведчики, – объяснил вождь. – Они не просто сидят. Они ждут. Течение гонит большой косяк рыб, и когда он приблизится, две или три птицы полетят к берегу, чтобы сообщить об этом своей стае.

Заинтересованный, капитан внимательнее вгляделся. Отсюда было непросто увидеть самих чаек, не только понять их стремления. Но вдруг две крупные птицы сорвались со скалы и молнией метнулись к острову. Не прошло и минуты, как вся стая, суматошно крича, нависла над морем. Охота началась! Капитан прекрасно видел, как чайки пиками вонзались в воду и выныривали, держа в клювах трепещущую рыбу. Он в изумлении обернулся к Онако.

– Всё это ты услышал?!

– Всё это и много больше, – ответил Онако. – Ты же только смотрел.

Утром капитан убедился, что юноша, бывший проводником, оказался прав: вождь действительно посылал людей в глубину леса, и вскоре стройные брёвна лежали на песке. Островитяне вмиг обтесали их, обработали им одним известным раствором, и к вечеру третьего дня корабль украсили новые мачты.

Не торопясь, стараясь делать всё как можно тщательнее, матросы закрыли пробоины, обновили шпаклёвку, починили сломанную утварь. На это ушла неделя. Казалось бы, можно и в путь! Но тянул и тянул время, не желая расставаться с островом, отдохнувший капитан. Он много гулял, разговаривал с детьми и подростками, часто смеялся их фантазиям, но потом долго и углублённо размышлял. Вождь наблюдал за ним издали, догадываясь, а может быть, даже точно зная, что происходит в душе старого моряка.

Наконец, настал день, когда капитан объявил, что пора отплывать.

– Я дам тебе юношу, – ответил Онако. – Он проведёт твой корабль сквозь туман. Дальше поплывёте сами.

Стоя на корме, капитан долго вглядывался в незрячие лица. Ветер наполнял паруса, остров отдалялся, но почему-то громче и громче слышался капитану голос седого вождя: «ты ничего не поймёшь, пока не научишься слушать…»

Молодой туземец крепко держал штурвал. Его тонкое, умное лицо, обращённое к ветру, было столь же вдохновенно, как лицо самого капитана, когда тот вёл свой корабль. Судно уверенно продвигалось сквозь полосу густого тумана.

– Как ты делаешь это? – спросил капитан. Он помнил о том, что новое поколение обладает особым даром.

Юноша слегка повёл подбородком в его сторону:

– Как я веду корабль?

– Да. Откуда ты знаешь, куда повернуть штурвал?

– Я разговариваю. Это немой разговор. Минуту назад в борт ударила сильная волна. Она пришла с севера и принесла весть от дальнего рифа: тот предупреждает, что стоит на пути корабля, и советует обойти его справа – там воды глубже. С другой стороны голос течения подсказывает, что можно воспользоваться его силой и сохранить высокую скорость.

– Как! Волны, рифы – они говорят с тобой?

– Конечно. Весь мир говорит со мной. Почему ты изумлён? Однажды ты объяснял мне, что видишь глазами. Я понял, что мир говорит с тобой через твои глаза, и ты не удивляешься этому!