После занятий Женя остался в зале, чтобы поработать над техникой. Мари и Саша решили составить компанию парню, вспомнив, как они раньше часто оставались допоздна втроем. Для ребят это были те самые беззаботные мгновения, когда можно было дурачиться в пустом зале, обсуждать планы и самые сокровенные секреты.

– Я думаю ты прыгаешь лучше всех на курсе, Женька, – Мари растянулась в шпагате, наблюдая за другом с довольной улыбкой.

– Спорно, ведь Кирюша у нас самый лучший на курсе, – иронизировал в ответ светловолосый.

– А я согласна с Мари, у тебя обалденный высокий прыжок, -присоединилась к обсуждению Саша, – но помимо этого, думаю, ты хорош много в чем другом.

– Да, Симонову явно стоит взять у тебя уроки актерского мастерства. Как ему вообще дают характерные роли? – смеясь, обратилась к парню Мари.

– Хочу с вами поделиться, – парень говорил сбивчиво, восстанавливая дыхание после безостановочных прыжков, – я написал заявление на стажировку в театр. Сказали к концу года будет ответ.

– Женька! – Мари моментально вскочила на ноги, а рыжеволосая последовала за ней, – черт, я горжусь тобой, слышишь?

Девушки бросились обнимать друга, искренне поддерживая его. Все его близкие знали, что последние пару лет парень вполне серьезен в увлечении танцем и не собирался останавливаться. Он вырос без отца, мать все время пропадала на работе, чтобы прокормить их. Уже глубоко в детстве он понял значимость денег, а потому решил, что нельзя было упускать возможность получить работу сразу после школы. Для Жени это было чрезвычайно важно, речь здесь шла уже не только о самореализации. Он должен был стать мужчиной в своей семье.

Кафе находилось недалеко от их школы, ближе к центру города. Они сидели лицом к окну с видом на проносящиеся авто. Парень жадно поглощал обед, пока девушка рядом пила кофе. Оба молчали, ожидая, что начнет собеседник.

– У тебя красивое имя, необычное, – решается начать она, проводя пальцем по краю чашки.

– Иногда мне кажется, что папа поиздевался, когда выбрал его, – он усмехается, – но все привыкают. Зови меня Лар.

– Лари, – девушка улыбается.

– О нет! Только не это! – парень замотал головой, смотря на нее слегка прищурившись – но знаешь, может, когда-нибудь, я позволю тебе себя так называть.

– Я запомнила, – девушка растянулась в улыбке и попила из чашки.

– Может, все-таки, хочешь что-то? Заказывай что угодно, я угощаю.

– Нет, спасибо, я не голодна. А ты чего дома не обедаешь?

– Дома готовить некому, а пельмени с варениками уже поперек горла стоят, – парень натянуто улыбнулся, – мы с отцом вдвоем живем уже 11 лет, а готовить так и не научились.

– А мама? – девушка взглянула на парня, повернув голову в его сторону.

– Она умерла, когда мне было 6, не смогла победить рак.

– Прости,– Ульяна затихла на мгновение.

– Все нормально. Много лет прошло уже, я говорю это вполне спокойно. Конечно больно, но к этой боли привыкаешь. Тогда в 6 лет я этого не знал. Отец говорит, я страдал сильно и долго. А потом я вырос и понял, что не могу больше страдать, мама бы не хотела этого уж точно. Я научился жить одним моментом. И знаешь, мне нравится.

– Звучит очень легкомысленно, – она улыбнулась, обнажая ровный ряд зубов.

– Не хотел начинать говорить о жизни и смерти, но знаешь, момент, который мы сейчас переживаем, больше не повторится. И жизнь может оборваться, а может тянуться еще долгие годы. Но мы не знаем этого. Не хочу его упустить, – он смотрит куда-то вдаль в окно, будто не замечая на себе ее пристальный взгляд, – кстати, я собираюсь зайти в одно место. Это бар моего знакомого, и сейчас там людей особо нет. Составишь компанию?

– Вероятно, что мне будут звонить родители и требовать объяснений, где же я пропадаю, – девушка намотала локон на палец, закатив глаза.

– Момент, помнишь? Ты ведь уже взросла девочка, какой класс – 10?

– Да, точно, уже 10, – она закатила глаза, а потом встала с высокого стула и взяла сумку. Он улыбнулся и открыл перед ней дверь, – только ненадолго, хорошо?

У входа в подвальное помещение Илларион немного замешкался. В его движениях появилась какая-то странная нервозность, а длинные пальцы рук слегка подрагивали. Он достал из кармана пачку и закурил. Протянув ей открытую пачку, вопросительно посмотрел на спутницу.

– Нет, не курю, – она улыбается, – думаю, родители убили бы меня, узнай они.

– Ты примерная дочь? – он поднимает на нее взгляд и расплывается в усмешке.

– Я избегаю всяческих конфликтов с ними. У меня не возникает желания им все рассказывать, делиться своими проблемами. Я знаю, что мои родители не поймут, что не скажут того, что я буду от них ждать. Это удобно – делать вид, что у меня все хорошо, что все под контролем, и я полностью погружена в учебный процесс или глупые девчачьи проблемы.

– А во что на самом деле ты погружена? – он улыбнулся ей, ожидая ответа, но их прервал звук мобильника. Он жестом показал ей придержать ответ, достал из кармана телефон.

От: Жека.

Мне хреново. Я в туалете

– Давай зайдем? – он резко посерьезнел и, быстро затянувшись несколько раз, выбросил сигарету. Илларион пропустил девушку вперед по лестнице и стал нервно набирать сообщение.

Они вошли в бар, атмосфера которого с первого шага захватила их в какой-то особый, доселе незнакомый, ритм. Музыка играла негромко, но обволакивала от макушки до кончиков пальцев ног. Ульяна, не привыкшая к подобным местам, уже вовсю стала озираться по сторонам, изучая помещение. В это время здесь действительно было совершенно пусто. За стойкой лишь терлись двое парней чуть старше ребят, с которыми Илларион наспех поздоровался за руку.

– Солнышко, слушай, ты посиди тут, а отойду на пару минут, – парень усадил Ульяну на диван и ушел в неизвестном девушке направлении.

– Ну, хорошо, – словно уже сама себе произнесла она.

Все было для нее слишком странным. Она уже сотню раз пожалела о своем решении пойти, но также сотню раз и передумала. Жизнь девушки до сего момента, казалось, была совершенно однообразной и скучной. И хотя она даже не подозревала, что ее ждет в ближайшие пару месяцев, где-то глубоко внутри Ульяна чувствовала желание продолжить совершать спонтанные поступки, чтобы разбавить надоевшие школьные будни, прерываемые, разве что, походами в кафе с подругой.

Парень тем временем спокойно прошел к мужскому туалету, открыл кабинку. Все его движения будто были отточены до мельчайших деталей. Он уже все знал, такая картина повторялась не в первый раз. Туалет, его друг, только сегодня еще и кровь из носа у последнего. Женя стоял согнувшись, опираясь на локтях о бачок унитаза. Кровь и слюни стекали по его правой руке.

– Мать твою… – он вытащил парня из кабинки и посадил на холодный кафель. Блондин терял ориентацию в пространстве и обессилено хватался за стену. Илларион окатил его холодной водой, после чего присел рядом, смотря в упор.

– Друг, что за дерьмо, даже меня так не таращит. Голод что, вставляет сильнее любого дерьма? Рассказывай, – он протянул блондину бумажные полотенца, помогая стереть кровь.

– Я тренил, потом как-то дошел сюда и все, ничего не помню. Ты позвал – я пришел, – Женя понемногу приходил в себя. Друг помог ему встать, – я в порядке, выпил бы, слушай, Лар, заплатишь?

– Можешь не спрашивать уже. Ты бы лучше поел, тебе, по-моему, совсем хреново. Ты завтракал сегодня? – парень достал из кармана стеклянный бутылек и вытряс оттуда несколько таблеток, быстро закинув в рот.

– Я в норме, – проигнорировал его вопрос Женя, – а ты, смотрю, нет. И ты же вроде с девчонкой, ну, она знает?

– Мы только начали общаться, я что идиот? – он попил из-под крана, – мало ли что у нее в голове вообще. Ну, она красивая, конечно, но чувствую, что заноза в заднице та еще. Слишком правильная девочка, и я так понимаю, во всем. А я не готов к этим проблемам. Так что я сегодня хочу отдохнуть. И хватит уже сводничать. У самого то как? Что твоя Полина?