Долгим вздохом я закончил это маленькое аутодафе.

— Идея! — бросил я в пустоту, лишь затем, чтобы нарушить тягостную тишину, и наклонился к микрофону: — К управлению полиции. Городскому.

Два плавных поворота, и мы остановились. Скорее следовало бы сказать — земной шар затормозил под нашими колесами. Я вышел из машины. Прямо передо мной выстроились четырехугольником несколько сотен метровой высоты цилиндров, выкрашенных в наклонную желто-красную полоску. Я уже видел их раньше на улицах городов, но думал, что это рекламные столбы, а теперь оказалось, что они имеют какое-то значение для работы полиции. Находившиеся здесь наверняка были выключены, но я все равно послал им лучезарную улыбку.

Шагая к дверям здания, я заодно познакомился с внешним видом автомобилей, предназначенных явно для погони. Особенно меня впечатлил холодящий кровь в жилах вид окрашенной в мрачные цвета восьмиколесной машины, переднюю часть которой украшали могучие клешни, ощетинившиеся дисками электромагнитов и тарелочками присосок. Я мысленно представил себе, как она догоняет беглеца, хватает своей безжалостной конечностью и небрежно тормозит восемью своими широкими шинами с повышенным коэффициентом трения. Засмотревшись на это чудовище, я споткнулся и ввалился в холл на четвереньках, едва не вытерев носом пыль с пола. Возможно, в этом имелись и положительные стороны — я поднялся, изображая смущение, отряхнул руки, внимательно огляделся и лишь затем направился к едва сдерживающему смех дежурному.

— Я бы хотел поговорить с кем-нибудь из местных детективов, из тех, что постарше, — сказал я пытавшемуся сохранить серьезный вид полицейскому. — И не обращай внимания на то, что видел, это не из-за возраста.

Издав короткий смешок, он кивнул и посмотрел на разбитый на разной величины квадраты прямоугольник перед собой. Экран был хитро исчерчен линиями, со своей стороны я видел лишь разноцветные пятна. Возможно, впрочем, какое-то значение имели и очки у него на носу, первые, которые я здесь увидел. Немного подумав, он коснулся одного из пятен.

— Четвертый этаж, комната четыреста два. — Он протянул руку к ряду гнезд и вынул плоский жетон. — Ваш пропуск. Держитесь указанного направления и подтвердите пребывание у сержанта Кейна. Именно к нему вы сейчас пойдете.

Нащупав пальцами зажим, я прицепил жетон к карману и направился к лифтам. Поднявшись на четвертый этаж, я без труда нашел комнату четыреста два, под одобрительный аккомпанемент электронного проводника, громко вздохнул, вытер слегка вспотевшие ладони и взялся за ручку.

Дежурный в точности исполнил мою просьбу. Сержант Кейн наверняка был старше меня, не пользовался «Ремсом-IV», зато обладал явно выраженной лысиной. Бросив на меня взгляд, он кивнул в сторону удивительно удобного кресла перед своим столом, что не помешало ему невероятно быстро обрабатывать клавиатуру. Я не достиг бы и половины его скорости, даже если бы стучал по клавишам вслепую. От комплиментов я воздержался — могло оказаться, что он не получил повышения из-за неприспособленности ко всеобщей компьютеризации. Я сел, взялся за карман и спросил:

— Можно курить?

— Угу. Наконец кто-то нормальный, — буркнул он, не отрывая взгляда от текста, который перепечатывал. — Можно еще полминуты?

— Но не больше!

Я закурил и бросил пачку «Мальборо» на стол. Из-под крышки высунула головку пепельница и подставила себя под руку с сигаретой. Я обвел помещение безразличным взглядом. Оно весьма существенно отличалось от кабинетов заваленных работой копов, которых я знал. Если бы у одной из стен стояла койка, я бы принял ее за номер в санатории — стенной экран, к размерам которого я уже привык, три горшка с растениями, из них два усыпанных цветами, справа от двери стена, испещренная едва заметными очертаниями разной величины дверец. Над головой — подобное я тоже уже видел здесь внизу — шагающий лампион. Однако я не мог исключить, что в настоящее время санатории выглядят совершенно иначе. Может быть, все лечатся в анабиозных ваннах или избавляются от стрессов цивилизации с помощью тяжкого труда в шахтах? Кейн на секунду оторвал пальцы от клавиатуры, немного подождал и жестом мима ударил по ней в последний раз.

— Все, — довольно сказал он, вытащил откуда-то из-под стола черный кубик, выстрелил себе в открытый рот сигаретой и закурил. — Чем могу помочь?

Я достал из кармана лицензию и подал ему. Даже не взглянув, он вставил ее в считыватель и лишь с экрана прочитал данные. Затем вернул мне пластиковый прямоугольник и вопросительно посмотрел на меня.

— Мне нужны данные о Харди Скайпермене. Кейн кивнул. Это было единственное движение, которое он совершил.

— Чем занимается, с кем дружит. Все окружение…

Он снова кивнул.

— Кроме того, мне хотелось бы знать, что вы лично думаете о деле двадцатисемилетней давности, краже тех двух тысяч полотен. Вокруг подобных событий всегда полно разных слухов, сплетен, предположений…

На этот раз он соизволил кивнуть несколько раз, сильно затянулся и выпустил дым так, что тот окутал кончик его носа. Я замолчал и тоже занялся сигаретой. Кейн не выдержал через минуту:

— А взамен?

Я пожал плечами:

— Ничего. По крайней мере, на данном этапе расследования. Вам нужен мой избитый рассказ о тайне, благе клиента и так далее?

Он еще раз кивнул. Я едва не предложил ему лечь на заднюю полку моего автомобиля и кивать головой едущим сзади.

— Ладно. Не люблю подобного рода сотрудничество, но раз уж мое начальство решило, что мы должны вам помогать… Ладно, — повторил он. — Через час вам пришлю…

— Включите принтер прямо сейчас, — прервал я его. — С того момента, как я назвал фамилию Скайпермена, по вашему экрану идут данные. Как раз сейчас перестали. Это отражается в стекле часов.

— Неплохо, — похвалил он, протягивая руку к компу. Из принтера выполз лист бумаги.

— А вы превосходно читаете, не отрывая взгляда от лица собеседника, — парировал я.

Схватив бумагу, я пробежал по ней глазами. Среди известных полиции данных ничто меня особо не удивило. Самой интересной была предпоследняя фраза: «21 октября пропал без вести, данные о выезде из страны отсутствуют».

— Мистер Редс… — Кейн облокотился о стол и наклонился ко мне. — Ваши просьбы как-то связаны друг с другом?

— А если бы я сказал «да», вы бы поверили? — Я помахал листком с ничего из себя не представляющей биографией Скайпермена. — Харди Скайпермен совершает кражу всех времен, после чего исчезает с тремя тысячами полотен?

— Не поверил бы, но я успел глянуть и на вашу биографию. Вам есть чем гордиться, так что я всерьез отношусь ко всему, что вы говорите.

— О… давайте не будем об этом. Если говорить серьезно, то уже много лет я не перестаю гоняться за теми преступниками. Позавчера я приехал" в Канзас, без каких-либо особых намерений, просто вернулся на место преступления. Но из своей конторы я получил указание заняться поисками Скайпермена. Кто-то не успел получить с Харди долг. И я соединил оба дела в одно. А поверите ли вы мне, это уже совсем другое дело….

Сержант Кейн кивнул. Я этого ожидал и потому, вместо того чтобы засмеяться, лишь кашлянул и затушил сигарету.

— Вы честно мне ответите? Или тоже начнете искать Скайпермена из-за того, что им заинтересовался я? — спросил я. — Спрашиваю потому, что мы уже несколько раз друг другу мешали. Если вы в очередной раз им займетесь, то я просто передам вам клиента…

— Нет. Он нас не интересует. Если же что-то обнаружится… буду вам благодарен.

— Знаю, стандартное завершение разговора. Но вы не ответили на второй вопрос: какие разговоры ходят вокруг кражи?

— Никаких. Ничего. Исключительная, единственная в своем роде тишина. Ни с чем подобным я еще не встречался.

— И потому прошло почти тридцать лет, а в лучших музеях мира нас пугают копии или белые прямоугольники на стенах. Ну ладно… Но… Сразу после нее не было каких-нибудь неожиданных смертей, может быть, целой серии? Ведь чтобы до такой степени сохранить все в тайне, главарь должен был уничтожить самый нижний уровень пирамиды сообщников, это элементарно. Возможно, потом он пошел и выше, но сначала, сразу после преступления, он должен был прикончить десятка полтора людей. А?