После получения таких сведений внизу живота у османских министров делается дурно, ибо они представляют себе русскую морскую пехоту и злых до предела болгарских солдат, которые под прикрытием двенадцатидюймовых «чемоданов» режутся с турецкими аскерами на узких улочках Стамбула. А ведь все так и будет. Если армия еще что-то собой представляет и способна подавлять восстания христианского населения или под натиском европейских армий с арьергардными боями отступать вглубь страны, то флот не годится никуда. Турецкие боевые корабли – все как один современники прошлой русско-турецкой войны и без поддержки германских или британских союзников не представляют реальной боевой силы.
Заказ броненосцев и крейсеров на британских верфях стоит огромных денег, а переговоры о покупке выведенных год назад в резерв германских броненосцев серии «Бранденбург» сорвались в самом начале из-за союзнического вето Петербурга. Германский кайзер с потрохами продался русскому царю: видимо, в Петербурге ему пообещали полное содействие в строительстве железной дороги по линии Берлин-Стамбул-Багдад-Басра. Скорее всего, у германцев просто лопнуло терпение. В 1877 году Deutsche Bank приобрел железную дорогу Стамбул-Измит с правом продолжения линии до Анкары и впоследствии до Багдада, с тех пор прошло больше тридцати лет германо-турецких переговоров, а воз и ныне там. За это время американцы связали железными дорогами берега двух своих океанов, а русские протянули Великий Сибирский Путь от Урала до Тихого океана. А у немцев с Турцией – бесконечные переговоры, ибо даже у германских банкиров не хватает денег насытить взятками ненасытные глотки османских чиновников.
Да, времена для Османской Империи сейчас нелегкие, ведь даже истово ненавидящая русских Британия не готова прийти на выручку Стамбулу вооруженной силой. Да она вообще никак не готова прийти туркам на выручку, и то же можно сказать о Франции. Италия, напротив, внимательно присматривается к принадлежащей османам Ливии и задумывается, не пора ли откусить этот жирный кусок для себя, любимой. А то у соседней Франции уже есть Алжир и Тунис, у Испании – Марокко, у англичан – Египет, а вот Италия пока ничем не прибарахлилась. Самое же время, господа, пока русские будут рвать на куски Оттоманскую порту, схватить лежащий на отшибе кусок и утащить в свою нору…
– Мой господин, – кланяясь, сказал султану Ахмед Тевфик-паша, – в грядущей войне Великобритания готова оказать нам только моральную поддержку. На словах английские дипломаты будут осуждать агрессию Балканского альянса, а на самом деле единственной их заботой будут одни лишь вечные британские интересы. Британский король в ближайшее время собирается встретиться в Ревеле с русским царем и германским кайзером. Думаю, что там он займется излюбленным занятием всех мошенников – продажей того, что ему не принадлежит и никогда не принадлежало. Не стоит забывать, что любимая дочь короля замужем за русским адмиралом Ларионовым, который по странному совпадению является сейчас главой регентского совета, осуществляющего опеку над юным болгарским князем. Как говорят в таких случаях русские – ворон ворону глаз не выклюет. Помимо того, что адмирал Ларионов является главой пришельцев из другого мира и вторым по богатству человеком Российской империи, он еще и один из ближайших советников молодого русского царя, который слушает его чуть ли не как второго отца.
– В грядущей войне, о повелитель правоверных, – добавил Великий визирь Мехмед Ферид-паша, – наше положение будет даже хуже, чем тридцать лет назад. Наша страна разорена, торговля находится в упадке, дехкане бедствуют, а армейские офицеры и полицейские чиновники уже полгода не получали жалования, ибо в казне нет даже бумажных денег. Государство османов охвачено смутой и неустройствами, в Румелии и Фракии неверные восстали против власти султана. Если раньше греки, сербы и болгары по большей части грызлись меж собой, то теперь вся их ярость направлена против османских солдат и сборщиков налогов. В означенных областях наша армия удерживает только контроль над городами и путями сообщения, а глухие горные села и целые уезды находятся во власти повстанцев, которые получают поддержку оружием и опытными офицерами от Российской Империи. При этом наши враги сильны как никогда. Проклятое государство русских гяуров поднимается буквально на глазах, будто опара на хороших дрожжах, а единственным нашим союзником по факту является империя Габсбургов, утратившая поддержку Германии и оставшаяся в полном одиночестве. Если австрийцы ударят по сербам и болгарам с тыла, то их ждет сокрушающий разгром после удара со стороны русской армии. А если к русским присоединятся германцы, которым не впервые атаковать бывших друзей, разгром австрийской армии и государства превратится в избиение младенцев.
Выслушав все это, султан Абдул-Гамид Второй поднял глаза вверх, обратившись к Всевышнему с короткой молитвой. Да-да, это именно тот самый Абдул-Гамид Второй, который правил Османской Империей в те времена, когда она вела войну с Россией за контроль над Болгарией. Как обычно водится в таких случаях, в тот раз от войны выиграли те страны, которые в ней вовсе не участвовали: Австро-Венгрия, получившая Боснию и Герцоговину, а также Британия, обосновавшаяся на Кипре. Болгария, которая и была предметом спора, подпала под контроль все той же Австро-Венгрии.
И все бы хорошо, но тридцать лет назад Абдул-Гамид был тридцатишестилетним мужчиной с самом расцвете сил, не лишенным некоего лоска и шика, а сейчас перед министрами сидел дряхлый старик со сгорбленной спиной и трясущимися руками. Султана измучил не только его возраст. Все эти тридцать лет он, опасаясь заговора или военного переворота, которые должны были лишить его престола и жизни, провел взаперти в своем дворце Долмабахче, показываясь народу только раз в год, когда султан обязан торжественно шествовать в мечеть, а потом принимать своих сановников. Но в каждом приближенном мог скрываться предатель, за каждым кустом сидеть убийца, а умники из образованных неизменно строили прожекты, превращающие Османскую Империю в конституционную монархию или даже республику. Из-за этой параноидальной подозрительности султанский дворец оказался наводнен стражей, страна – полицией, а сам повелитель правоверных оказался на грани того состояния, в котором простых смертных увязывают в смирительную рубашку и начинают поливать холодной водой, потому что других методов борьбы с психическими заболеваниями медицина начала двадцатого века не знает.
– Неужели все обстоит так плохо, как вы тут сказали, безродные собаки? – обратился султан к своим министрам угрожающим тоном, едва закончив молиться. – Неужели народ османов настолько ослабел, что более не способен побеждать неверных? Неужели мы зря усиливали армию и давали нашим офицерам первоклассное военное образование? Неужели мы напрасно оборудовали оборонительные позиции на Чаталжинском рубеже по последнему слову европейской техники? Неужели наши батареи на Босфоре потеряли свою мощь и более не смогут отразить нападение русских броненосцев? Неужели мы тридцать лет зря вкладывали деньги в армию? Неужели мои аскеры не могут взять миллион или два болгар, сербов, армян или греков и пригрозить русскому царю и его прихвостням, что эти люди будут убиты, едва на наших границах прозвучит первый выстрел? Неужели наши друзья в Европе забыли о том, что как только русский царь захватит Черноморские проливы, то тут же наводнит Средиземное море своими кораблями? Молчите? Необходимо провести мобилизацию и подготовить армию к большой войне. Сообщите всем, что если все против нас, то я объявляю газават – священную войну против всех неверных! Всех без исключения. Никто из них не должен чувствовать себя в безопасности. А теперь идите прочь, вы оба, и возвращайтесь только с хорошими новостями!
Как только пятящиеся Великий визирь и министр иностранных дел, не смея возразить своему повелителю ни единым словом, покинули залу для приемов, немного остывший Абдул-Гамид подумал, что зря он на них так орал. Оба преданы ему как собаки, и так же, как собаки, в меру глупы и недальновидны. Но ничего не поделаешь: стоит взять какого-нибудь умника – и он непременно вляпается в заговор, поскольку любому умному человеку очевидно, что так дальше жить нельзя. Очевидно это и самому султану, но, в отличие от молодых умников, у него есть жизненный опыт и он понимает, что путь Османской Империи похож на железную дорогу, рельсы которой ведут прямо в джаханнам[4]. Можно ехать по ней быстрее или медленнее, тормозить или торопить события. Но нет возможности сойти с пути, сдвинуться вправо или влево, а неумолимые рельсы неизбежно приведут прямо в пылающую геенну. Реформаторы, которые называют себя младотурками, при этом глупы до невозможности, ведь любые попытки перестроить жизнь османов по европейскому образцу, ввести парламент, конституцию и прочие достижения прогресса только ускоряют движение по дороге в пекло. Чем больше суеты и всяческих модернизаций, тем быстрее катят по железным рельсам колеса. Именно поэтому он, султан, тихо и незаметно противился постройке железной дороги из Стамбула в Багдад и Басру и на тридцать лет поставил на прикол османский флот. Ведь все эти европейские машины, паровозы, пароходы и прочие – от нечистого, ибо про них, рычащих огнем и дымом, ничего не сказано в Коране, а если что и сказано, то не самое лицеприятное.
