Он быстро догнал девчонку - все-таки и крупнее был, и сильнее, и спортивнее, прыгнул на нее, сбивая с ног. Навалился сверху, прохрипел сдавленно:
- Я же тебе сказал - стой!
- Пусти! - закричала Ира Мамаева.
Крик испугал и одновременно разозлил Дудченко, перед ним словно бы огонь вспыхнул, он вслепую пошарил рукой по земле, другой придавил горло извивающейся Ирине, нащупал кирпич и с силой ударил им девушку по голове.
Кирпич оказался прелым, непрокаленным, сырым - от удара превратился в груду крошек. Ира Мамаева закричала, захлебнулась криком, стихла на мгновенье. Дудченко слетел с нее, сквозь кровянистое марево, застилавшее ему глаза, он увидел другой кирпич - большую силикатную каменюгу, крепкую, как железо. Ирочка Мамаева также поднялась с земли, пошатнулась, выпрямилась, попробовала бежать, но снова повалилась на землю.
Дудченко, хрипя, подскочил к ней и что было силы ударил силикатной булыжиной по голове, после первого удара нанес второй - кирпич сорвался, хлестнул Ирочку по плечу, потом Дудченко нанес третий удар, затем четвертый, пятый. Он бил и бил ее, не переставая, бил по голове, по плечам, груди, рукам.
Вскоре, поняв, что Ирина мертва, Дудченко отшвырнул кирпич, выпрямился на дрожащих ногах, стал соображать, что делать дальше. Немного успокоившись и приведя себя в порядок, не глядя на убитую, сел в "уазик" и покатил в милицию, в родной отдел вневедомственной охраны. Во дворе сменил правое заднее колесо, поставил с совершенно новым, иного рисунка протектором понимал, что искать будут прежде всего по следу машины.
Увидев на заднем сиденье пятно крови, тщательно и спокойно замыл его холодной водой - от горячей кровь свертывается, проникает в ткань, и ничего с ней тогда не сделаешь, пятно будет вечным.
Во двор вышел начальник Валерия, старшина Новокрещенов, потянулся с хрустом:
- Чего так долго ездил обедать?
- Я же сообщил тебе по рации, что у меня лопнуло колесо. Менять пришлось. А потом чинить. Без запаски же ездить не будешь?
- Не будешь, - согласился Новокрещенов, обошел машину: он словно бы что-то чувствовал, многоопытный старшина. У Дудченко внутри все даже похолодело, в животе поселилась боль. Не в силах сдерживать дрожь, Дудченко выдернул из кармана какую-то тряпку - то ли платок, то ли еще что-то, начал судорожно вытирать руки.
- А сиденье отчего мокрое? - Новокрещенов ткнул пальцем.
- Когда менял колесо, испачкал, - кое-как совладав с собою, пояснил Дудченко. - А чего ты, ко мне придираешься? Я и так наколбасился с колесом, вон даже руки дрожат...
- Да ничего, - добродушно махнул рукой Новокрещенов, - просто так, из вредности характера, - и ушел в помещение.
Убитую Ирочку Мамаеву нашли довольно скоро. В тот же день была создана группа, и первое, на что следователи обратили внимание - на автомобильные следы. То, что это были следы от "уазика", определить было несложно.
"Уазиков" в городе было немного, поэтому стали проверять все, в том числе и машины милиции. Срисовывали рисунок протекторов, сравнивали с отпечатками, в общем, шли совсем рядом с Дудченко и находились так близко, что он даже слышал "дыхание" следствия.
Через два дня Валерий Дудченко отвез в больницу свою жену - наступила пора рожать. Оставшись дома один (мать не в счет, мать, по его понятиям, была уже древняя старуха, которой не понять страстей молодых), заметался сделалось невмоготу. Ему казалось, что в любую минуту к нему могут прийти и арестовать.
Терпеть не было мочи, и он бросился к своей старой знакомой, точнее, к любовнице, к А. А. Сивириной. Даже в таком маленьком городке, как Камызяк, Дудченко "ходил на сторону", не боялся разборок дома. С Сивириной он жил уже месяцев семь. Он появился у Сивириной в общежитии, серый, потный, тяжело дыша, сел на стул. Отер рукою лицо и сообщил:
- У меня беда!
- Какая?
- Я сбил человека! Выручай!
Сивирина охнула, неверяще опустилась на кровать.
- Как это произошло?
Дудченко, ругаясь, держась рукою за лоб - голова раскалывалась от боли, рассказал, что у него неожиданно, когда он находился за рулем, лопнула контактная линза, поставленная на глаз, впилась в яблоко, от боли он потерял зрение и наехал на девчонку, идущую по обочине и сбил ее... Сивирина ахнула еще раз - о том, что убита Ирочка Мамаева, говорил уже весь Камызяк. Говорили также о том, что убийца был на машине.
Дудченко пожаловался, что он не просто сбил Ирочку, а колесами переехал голову, кости превратил в фарш, смял череп...
- Мне нужна твоя помощь, - попросил Дудченко, - без тебя я не выкручусь...
Сивирина посмотрела на него непонимающе: а чем она может помочь? Накормить своего любовника горячим супом? Это всегда пожалуйста! А еще чем? Если честно, то она тогда подумала о Дудченко как о ненормальном. До этого же дня считала его "гигантом секса". Есть "гиганты мысли", а Дудченко был "гигантом секса". В постели он часто изобретал что-нибудь "новенькое". А однажды предложил совершить половой акт в наручниках.
- Что я должна сделать? - Сивирина настороженно смотрела на своего любовника.
- Написать отвлекающее письмо и отправить его в нашу "уголовку".
- Хорошо, - помедлив, согласилась Сивирина.
Письмо, которое они сочинили вместе, было коротким - всего несколько слов, из него следовало, что убитая Ирочка Мамаева была приговорена к смерти астраханской мафией. И спасти ее не мог никто, ни один человек на свете, и не ищите, мол, господа милиционеры, убийцу, и не подозревайте понапрасну невиновных людей.
Вначале хотели писать буквы по очереди левой рукой, но из этого ничего не получилось, и тогда Сивирина одна, левой рукой, написала письмо.
Утром Дудченко опустил его в почтовый ящик...
Ирочка Мамаева тем временем была похоронена. Смерть ее наступила, как сказано в заключении, "от перелома костей свода и основания черепа, перелома костей носа, переломов верхней и нижней челюстей, ушиба головного мозга, ушибленных ран головы, кровоизлияния под твердую мозговую оболочку головного мозга, перелома тела грудины". Кроме того, на теле было много ссадин, сделавших Ирочку буквально черной, неузнаваемой - "ссадины лица, ссадины и кровоподтеки шеи, кровоподтеки грудной клетки, ссадины и кровоподтеки верхних конечностей".
