Поручив ему сбыть кое-что из вещей, снятых с "Волги" Калашникова, вместе с Трешкиной отбыл на Украину. Астрахань - город хоть и с громким именем, но небольшой, тут стоит только бросить камень в воду, как уже все знают, кто это сделал. Круги от камня идут долго-долго, нужно время, чтобы все устоялось, стихло, поэтому Коряга решил на недельку исчезнуть, покантоваться в соседнем государстве, посмотреть, послушать, не отзывается ли Астрахань возмущенным криком на убийство Калашникова. А вдруг кто-нибудь что-нибудь засек, вдруг найдется свидетель, который выведет на него милицию?

Кругов не было, об убийстве таксиста мало кто узнал, тем более что в Астрахани действовала лихая банда, специализировавшаяся именно на автомобилях. Вполне возможно, что и это убийство списали на ту разъездную банду.

Вскоре появился четвертый член "боевой группы" - некто Гасимов, верткий, злой и ловкий, пуговицы на брюках у милиционера срезать может, и тот не заметит. Гасимов был знаком Коряге еще по Тирасполю.

Вернувшись с "ридной, самостийной", Коряга решил брать очередной автомобиль.

Вечером 19 октября "боевая четверка" пошла в кафе "Зодиак" повеселиться, послушать музыку, попить кофейку и коктейлей, заодно и поболтать - вдруг родится что-нибудь деловое? Ничего нового на тех "посиделках" не родилось, все только старое, испробованное.

- М-да, лучше автомобильного промысла могут быть только наркотики, пришел к окончательному выводу Коряга. - А раз так - значит, будем действовать.

Через некоторое время Коряга, Гасимов, Трешкина и Семенов остановили около кафе "Волгу". Коряга попросил водителя - молодого парня в военной форме - с некоей обезоруживающей доверительностью, какую можно допускать только по отношению к близким людям:

- Браток, беда у нас, на Бакинской улице сеструха ее помирает, - он показал пальцем на Трешкину, - подбрось, пожалуйста! А? Не откажи! Солдаты - ведь они всегда солдаты, наша палочка-выручалочка. Так и ты... выручай!

Водитель "Волги", принадлежавшей, как позже выяснилось, автохозяйству управления внутренних дел области (фамилия его была Болонин, он работал в отделе пожарной охраны, потому и носил военную форму), поразмышлял немного: на Бакинскую ему было ехать совсем ни к чему, но, с другой стороны, ему было жаль сгорбленную, с убитым лицом женщину, стоявшую под фонарем, Трешкина очень хорошо сыграла роль, и кивнул согласно:

- Садитесь!

На Бакинской Семенов и Трешкина вышли, а Коряга и Гасимов остались. Водитель недоуменно повернул к ним голову. Чего, мол? Коряга попросил:

- Браток, до ближайшей аптеки подкинь! Лекарства-то ведь надо купить. Во как нужны! - Он попилил рукою по горлу. - Иначе женкиной сеструхе не вытянуть.

- Но только до аптеки, - сказал Болонин, - мне задерживаться нельзя голову снимут.

- Это же благое дело, за благие дела голову не снимают, - успокоил его Коряга. - А дежурная аптека, она недалеко, рукой подать.

Он сидел за водителем, крепко держась обеими руками за спинку. Гасимов сидел рядом с Болониным - прямой, как доска, напряженный, злой, в темноте салона, когда он поворачивался к Коряге, были видны его посверкивающие глаза.

Когда машина нырнула в тень проулка, Коряга выхватил из кармана нож, коротко размахнулся и всадил его водителю в плечо. Тот вскрикнул, бросил руль и развернулся всем корпусом, чтобы ответить Коряге, но не успел Коряга нанес второй удар.

Как сказано в обвинительном заключении, "Коряга нанес Болонину 4 удара в область правого плеча, причинив ему тем самым колото-резаные ранения грудной клетки, относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни, после чего, пытаясь сломить сопротивление Болонина, стал удерживать того за руки, а Гасимов, взяв нож у Коряги, стал наносить Болонину множественные удары ножом, в результате чего причинил ему проникающее колото-резаное ранение шеи, с повреждением левой наружной сонной артерии и одноименной вены, непроникающее колото-резаное ранение шеи, левого бедра, два непроникающих колото-резаных ранения грудной клетки, два - левой голени, резаные раны шеи, кистей, ссадины и кровоподтеки лица, левого бедра, правого плеча, брюшной стенки - относящиеся к тяжким телесным повреждениям, опасным для жизни. В результате полученных ранений от ударов ножом Коряги и Гасимова, вызвавших острую кровопотерю у Болонина, тот скончался в салоне машины".

Да-а, работать ножом - это не то что малокалиберным обрезом. Обрез у него выкрал в поезде попутчик. Нормальный вроде бы был мужик, выпили, разговор душевный вели и спать легли, намереваясь проснуться уже в Астрахани, а когда Коряга с Трешкиной проснулись, то в купе уже ни попутчика не было, ни "личного оружия".

Убитого Болонина перенесли на заднее сиденье, на нос ему надвинули фуражку - спит мол, солдатик, притомился малость. Коряга сел за руль, развернулся, по дороге подхватил Трешкину с Семеновым, и всей компанией покатили на берег Волги. Волга-матушка все стерпит, все следы скроет. Коряга радовался: машина досталась новая, в салоне еще химией пахло, сиденья поскрипывали, будто кожаные. Остановившись в темном месте, на речном косояре, Коряга вышел из машины, цепко ощупал глазами темноту: нет ли кого поблизости? - и скомандовал Гасимову с Семеновым:

- Давайте, выволакивайте защитника Родины на свежий воздух, больно крови от него много.

Те выволокли Болонина на берег, Коряга перекрестил его: "Царство тебе небесное", ногой подкатил к яме, у которой он тормозил, спихнул труп. Приказал Гасимову:

- Засыпь землей. И след проверь: не осталась ли где кровь?

- Темно, фонарь нужен!

- Без фонаря обойдешься, - сказал Коряга, но все-таки забрался в машину, осветил фарами болонинскую могилу. Крови не было. Скомандовал привычно: "Поехали!"

Одежда у всех, кто находился в "Волге", была испачкана кровью - и у самого Коряги, и у Трешкиной, и у Семенова с Гасимовым - измарались, пока везли Болонина.

- Вот... - Коряга выругался матом. - Надо переодеваться, а то мы... как мясники.

А они и были мясниками, с которыми опасно не то что встречаться, опасно даже жить на одной земле.