- Беги, глупышка, отсюда. Беги - прошептал Людцов напоследок, теряя нить сознания.

  Глава 12

   Бывший капитан сидела за низким овальным столиком. Её левая рука была прищёлкнута наручниками к подлокотнику стационарного кресла. На столике находилась большая, расползающаяся кипа красивых женских журналов, среди которых попадались какие-то тощие брошюрки и плотненькие папки с документацией. Ирина брала из общей кучи журнал и начинала апатично его листать, находящейся на свободе, правой рукой. Феерические картинки различных ходовых товаров мельтешили перед её глазами. Это было назойливое изобилие материальных благ, такое неуместное в данных обстоятельствах. В обстоятельствах рухнувшего на чужую планету звездолёта это выглядело, как насмешка. Но журналы сохранились и Ирина, чтобы как-то убить время, пересматривала эту экваториально цветущую макулатуру. В такие моменты она особенно остро чувствовала абсурд своего положения. Земная цивилизация выливала в мозг обывателю уйму всякой великолепной всячины, товары самых разных форм и различного содержания ссыпались в мещанское сознание, словно в мешок. Были здесь и кухонные комбайны, и неубиваемое постельное бельё, и половые прибамбасы для озабоченных домохозяек, страдающих, как минимум, бешенством матки. Самые разные, а под час и совершенно сюрреалистические фалоимитаторы так и лезли в глаза молодой женщины. Это были уже не фалоимитаторы даже, а какие-то жутковатые инсталляции на половую тему - шедевры современного изобразительного искусства, чьё место было более в залах продвинутых арт-галерей чем на полках секс-шопов, а тем паче во влагалищах разнузданных девиц.

   Ирина изнывала от безделья, уже две недели как её никто не посещал, за исключение андроида, разумеется. Но что с андроида взять. Еремей исправно исполнял свои функции няньки. Он ухаживал за бывшим капитаном с прежним усердием и тщанием, был на подхвате, вдавался во все подробности личной гигиены и... к сожалению, больше ничего. Людцов совершенно пропал из поля зрения женщины. Что произошло Ирина не понимала, а спросить у Еремея не имело смысла: андроид не мог преодолеть установки по умолчанию, которые обязывали его быть в любом случае минимально информативным с пленницей. Доступ же к базе данных Маман был полностью аннулирован, Ирина оказалась стёртой из центрального реестра её пользователей. Маман игнорировала любые проявления голосовой активности бывшего капитана, Ирина разговаривала с ней как с крепостной стеной. Так Скрински оказалась в абсолютном информационном вакууме и чтоб хоть как-то скрасить своё тягостное одиночество, упросила андроида принести ей из библиотеки подшивки старых журналов. Место подшивок на столе скоро заняла куча неотсортированного, глянцевого хлама.

   Уже несколько часов Ирина сидела за столиком и тупо просматривала журнальные иллюстрации. Когда ей осточертевал очередной журнал, она брала его двумя пальчиками и, не глядя, зашвыривала в дальний угол помещения, куда журнальчик неряшливо приземлялся, перелетая через всю комнату, словно растрёпанная курица - какое-никакое а разнообразие. Да, Ирина томилась, уже две недели её никто не трахал, не насиловал, не унижал, и она начала тяготится своим чересчур спокойным, асексуальным бытием. Первые дни радости от того что её оставили, наконец, в покое очень скоро сменились бесконечными сутками липкого безделья - времени когда не нужно было напрягать душевные мышцы и сопротивляться. Бывший капитан вдруг почувствовала как начал крошится её стержень, скука творила то, на что оказалось неспособно разрывающее плоть звериное мужичьё. Это выводило Ирину из себя, ставило женщину в тупик. Скука быстро её обезоружила, заставило посмотреть на многие вещи под другим углом. То что вчера казалось сущим адом сегодня выглядело вполне приемлемым. "Хоть бы трахнул кто" - в сердцах говорила себе Ирина. Сама того не замечая, женщина начала вспоминать недавние перипетии своей подневольной жизни с какой-то даже ностальгией, словно речь шла о счастливых деньках её юности. Трудно было поверить, но поначалу не признаваясь себе в том, глубоко в подсознании она грезила вновь угодить под половой прессинг Людцова: ей это было уже необходимо, ей это было уже в кайф. Скрински с ужасом осознала, что подобные отношения её во многом устраивали. Когда бывшего капитана брали силой, она обретала под ногами твёрдую почву, понимала как себя вести; она научилась пользоваться унижением для собственных нужд, эксплуатировать насилие себе в пользу, за эти полтора года жить по-иному женщина уже разучилась. Ирина чувствовала себя только в сопротивлении материала, она всегда рассчитывала на ненавистный член Людцова, могла полностью на него положится. В конце концов, она научилась себя обретать только в ходе издевательств над собой, только когда в неё грубо и без обиняков проникали. Это было унизительно, но это оказалось чистой монетой. Изнасилование, без преувеличения, помогало ей выжить, помогало ей жить, придавало её существованию вес и смысл, без него она быстро потеряла ориентиры, почувствовала себя отработанным материалом. Собственное половое унижение стало ей необходимо, как воздух. Сексуальное рабство, парадоксальным образом, делало Ирину уверенной в себе, она те только с ним согласилась, приняла в своё сердце, но и алкала всеми фибрами своей пористой души. Если не было изнасилования, его следовало изобрести.

   Когда к ней заходил Еремей, Ирина начинала с ним флиртовать. Она вела себя, как шлюха на панели. Зачем , почему - хрен его знает, но ей нравилось кокетничать с андроидом, который в этом ни бельмеса не смыслил. Может она вновь хотела себя почувствовать женщиной, вожделенной самкой - очень даже может быть. Или может она таким наивным способом намеревалась отмстить Людцову - тоже вполне вероятно. Ко всему прочему, заигрывая с роботом, она находила в том особенную прелесть разврата. Вне всякого сомнения, Ирина имела второе грязноватое дно - обычное в таких случаях второе дно слабого пола, и теперь оно настойчиво давало о себе знать. Подавленное Людцовом, дно помалкивало, сейчас же оно всплыло на поверхность Ирины, и начало требовать к себе усиленного внимания. Женщина прекрасно знала, что Еремей был напрочь лишён мужского детородного органа, но это не мешало Ирине склонять его к сексуальной близости. В конце концов, существовало множество способов удовлетворить нуждающуюся в том молодуху. Порой, стервенея от скуки, Ирина открыто заявляла чего она ждёт от андроида, выказывая это в циничной и ультимативной форме и Еремей шёл у женщины на поводу, потакая её маленьким порнографическим прихотям. "Я хочу быть хорошенько тобой отрахана" - в приступе безделья нагло говорила Ирина, и поставленный перед выбором робот снисходил к требованиям предприимчивого человека. Так в отсутствие Людцова, он стал её новым половым партнёром, любовником без соответствующих принадлежностей.

   Без причиндалов Ирина даже показалось интереснее, мол "посмотрим, как он выкрутится на этот раз" и робот очень даже неплохо выкручивался. Он искусно выходил из затруднительного положения, давая понять, что им, роботам, любая проблема по плечу, даже такая архисложная, связанная с интимной стороной жизни хомо сапиенса. Андроид виртуозно использовал, имеющие у Ирины в наличии чудесные имитаторы фаллосов. Конечно, это были не те арт-объекты, которые заползали между ног молодицам из глянцевых журналов. Те дивные экспонаты полового искусства обитали на Земле, Ирине же приходилось довольствоваться менее изысканными образцами: менее изысканными, но не менее действенными. Молодая женщина заставляла андроида потрудится на славу. Она доминировала, Еремей находился в полном её половом подчинении, он делал с ней всё что Ирине возжелается, вплоть до самых извращённых инсинуаций. При помощи тонких настроек андроида можно было подладить под любой вид деятельности, под любой каприз изнывающей самки. Его гибкий интерфейс как нельзя более подходил для подобной цели. Ирина пользовалась андроидом на своё усмотрение, словно одним большим фаллосом.