Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, ощущения которых давно лишена, и расправляю плечи. Я должна уберечь Франки от монстра, которого создал Отец, и единственный способ это сделать — противостоять и Отцу, и этому существу. Быстро прохожу по коридору и вхожу в комнату, испугавшись восторженных возгласов Отца. Чем ближе я подхожу, тем отчетливее ощущаю вкус его победы, но очень скоро он приобретет отвратный вкус.

Либо для него, либо для меня.

Или же, если мне очень повезет, для нас обоих.

Если я разберусь с Отцом, мы с Франки получим шанс сбежать и попытаться начать обычную жизнь насколько это возможно. Если я погибну, и мне удастся забрать Отца с собой, Франки придется самому найти выход, но я не могу отделаться от чувства, что без меня ему будет гораздо лучше.

Вынуждена приложить все усилия, чтобы отодвинуть книжный шкаф в сторону… подвиг, после которого обычно чувствую себя бесполезным созданием. Это самоубийство, я знаю, но с удовольствием возьму на себя эту миссию, чтобы дать шанс своему брату.

Как только мне удается сдвинуть шкаф в сторону, прислоняюсь лбом к древесине и дышу, пытаясь выровнять дыхание. Для меня это бесполезно, но я видела, как много раз такое делал Отец и надеюсь, что и мне это поможет вернуть силы. По крайней мере, это моя безмолвная надежда.

Кладу свою слегка изуродованную руку на дверную ручку и осторожно проворачиваю ее, прежде чем открыть и ступить на порог.

— Эй? Есть здесь кто-то? — тихо окликаю я.

По Аду, ожидающему меня на нижней лестничной площадке, разносится еще один приступ смеха сумасшедшего. По моему телу пробегает дрожь. Если бы Отец не дал нам чувство страха, я бы уже была в лаборатории, уничтожая все на своем пути. Странно, но думаю в том, что он подарил нам это предостерегающее чувство, есть определенная доброта.

— Эльза? Это ты, моя дорогая доченька? Входи! Подойди, взгляни, что я для тебя сделал! — радостно щебечет он.

Для меня?

Что такого мог сделать Отец, что, по его мнению, я бы могла хотеть? Единственное, что он мне когда-либо подарил — это тело, спящее в комнате наверху, и даже это было сделано не специально. Он предполагал, что я заменю Франки, превзойдя его, уничтожив, а не начав за ним ухаживать.

Но кто-то же должен его любить, думаю я, начиная спускаться по ступенькам, а Виктор на это не способен.

Дойдя до нижней ступеньки, я, наконец, вижу Отца. Он развернут ко мне спиной, ходит вдоль огромного стола, на котором и создает всех своих чудовищ. От скорости движений Отца развеваются полы его белого лабораторного халата. Его взгляд прикован к чему-то, завернутому в ткань, и я боюсь того, что она может скрывать, того, что мне пока не удается рассмотреть.

Он чувствует, что я стою сзади. Я точно это знаю потому, что он перестает ходить по лаборатории и, улыбаясь, резко разворачивается ко мне. В его глазах безумие и чувство победы. Предполагаю, что кто бы его ни сотворил, но именно из-за этого выражения Виктор получил свое имя — он всегда пытается быть победителем во всем, чем занимается.

Его темно-русые волосы всклокочены, светло-карие глаза словно освещают комнату. У него рост чуть ниже шеи Франки, что значит, что он на голову выше меня. Его стройное тело очень хорошо сложено: годы труда и гордость собой — такая же сильная, как и гордость его монстрами. О да, несмотря на то, что Отец ужасает меня как никто другой, на него определенно приятно смотреть.

Он протягивает ко мне руки в терпеливом ожидании, пока я подхожу к нему и позволяю обнять себя. Отец крепко прижимает меня, даже слишком крепко, и осторожно берет мое лицо в ладони. Запрокидывает мою голову, поворачивает ее вправо, влево, затем из внутреннего кармана халата достает пару маленьких ножниц и отрезает стежок. Покряхтывая, снова убирает ножницы и хлопает руками.

— Что я тебе приготовил! Ты просто влюбишься, мое дорогое дитя! — счастливо говорит он с широко раскрытыми от предвкушения глазами. — Вот-вот все произойдет! Тебе нужен компаньон, достойный твоей любви.

Компаньон? Любви?

Мне становится дурно.

Что бы он там ни создал для меня, оно призвано заменить моего брата. Не понимаю, почему его так разочаровывает то создание, о котором я так беспокоюсь. Меня посещает неосознанное подозрение, что в нем говорит ревность, потому что он понимает, что я люблю Франки, не испытывая ничего к нему.

— Мне не нужен компаньон, — говорю я едва слышно.

Прищурившись, Отец смотрит на меня.

— Я потратил столько ночей на его создание, отказавшись от отдыха, а ты отвергаешь его, даже не взглянув?

Я отступаю.

В его взгляде больше не читается гордость, он застелен ненавистью и злобой — именно так он иногда смотрит на Франки.

— Я недостойна твоего подарка, — говорю я, стараясь быстро соображать.

Он сплетает руки на груди и поднимает подбородок. Я вижу, как он стиснул зубы, и спрашиваю себя, что произойдет, если я повторю это выражение злобы. Заклинит ли мою челюсть, сломается ли она или будет выглядеть так же, как его?

— Ты тратишь свое время на того мальчишку. Я бы заботился о тебе, давал тебе все, что нужно. Он для тебя ничего не делает. Ничего! А ты все равно делаешь все, чтобы он чувствовал, что достоин той жизни, что я ему подарил. Думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь за закрытой дверью? Я не идиот, каким вы оба меня считаете. Вы, втихомолку, готовите заговор против меня. Вы держитесь за руки, когда вам кажется, что я не вижу. Вы имитируете любовь, которую вы не способны чувствовать, потому что ни одному из вас я не дал на это права. Вы оба — всего лишь непослушные дети, и единственная причина, почему вы по-прежнему живы, — это потому что я это допустил, — крича, закончил он.

Я разворачиваюсь, чтобы попытаться убежать от его гнева, но он гораздо сильнее и быстрее меня. Он грубо хватает меня за локоть и тащит обратно к столу, грубо толкая вперед.

— Разверни свой гребаный подарок, — шипит он мне в ухо. — Научись быть послушной и благодарной дочерью и, возможно, я пощажу эту тварь наверху.

Мои руки дрожат. Это надежный знак того, что он пробудил во мне страх. Его усмешка говорит о том, что осознание собственного преимущества надо мной его радует. Я должна открыть подарок или Франки погибнет, — он знает, что я все отдам, чтобы этого не допустить.

— Итак, — говорит он, встав сзади и взяв мои ладони в свои. — Разверни своего нового компаньона и скажи, что ты думаешь.

Глава 4

С того момента, когда я увидела нового монстра, прошел день, но моя одержимость растет.

Я должна уничтожить новейшее создание Отца прежде, чем он его увидит и влюбится. Дело в том, что у нас раньше не было матери, но даже, несмотря на то, сколько раз он пытался создать идеальную мать для нас, мне всегда удавалось его остановить.

Но это…

Оно очень похоже на Франки.

Чересчур.

Как будто она была вырезана из того же тела, что и он. Как будто Отец создал ее из тех частей, которые у него остались после Франки. Я не удивлюсь, если он это спланировал. Разделить недалекого сына от любящей дочери, подарив нам нового монстра, которого дочь полюбила бы больше своего брата.

Отец сказал, что этот подарок сделан специально для меня, но я знаю, что за каждым «подарком», который он дарил мне до сих пор, всегда крылся недобрый замысел.

Меня создавали для Франки, который был на нечетное количество лет старше меня, лет, которые мне не суждены. И я знаю, что единственной целью, ради которой была создана я — было его собственное уничтожение. Но впервые, когда он улыбнулся мне, в его взгляде не было страха перед существом, стоящим перед ним, и я влюбилась.

Не в том смысле, как смертные испытывают любовь; нет, но как только я увидела его огромное тело, я точно знала, что буду защищать его от всего на свете, что попытается навредить ему.