Он замолчал, сам смутился. Но Света успела понять. Как ни в чём не бывало, продолжила:

– Вот и этот мир, о котором вы говорите, может быть, лишь один из сотен миров. Они все – здесь, рядом с нами, но скрыты от глаз. Мне легче поверить в то, что они существуют, чем в то, что их нет.

Она любовалась им, сидящим напротив, а потом просто вздохнула:

– Вот и всё!

Они засмеялись, но каким облегчённым был этот смех!

– Так, Игорь Анатольевич, в чём моя помощь?

Он помолчал. Подумал.

– Прошу у тебя одну ночь. Идём со мной. Посмотри, понаблюдай, послушай. Хотя даже не знаю, смогу ли провести тебя за собой. Я очень рискую: ведь если ничего не получится, ты навсегда останешься с мыслью, что твой коллега – сумасшедший!

Она резко подняла руку и прикрыла его губы. Глаза стали серьёзными. На мгновение ей показалось, что сейчас отважится, погладит его по лицу, но сдержалась, медленно убрала ладонь. «Мне страшно», – подумала, а сама сказала:

– Идём.

Он понял, почувствовал.

– Света, не надо бояться. Риск, конечно же, есть, но вот я прохожу туда и обратно многие годы, и ни разу, ни единого раза не остался там, ни одной накладки. Иначе бы я не позвал тебя. Рискнём?

Она улыбнулась:

– Рискнём.

Он уложил её на диване, укрыл очень тепло, прочитал так много инструкций, что у неё голова закружилась. Страх не прошёл, стал сильнее, но даже мысль о том, чтобы отказаться, принесла ей такую боль! Пусть, что бы то ни было, она идёт за ним! Закрыла глаза, прислушалась: спокойно внутри. Окунулась в это спокойствие, растворила страхи; плечи расслабились, голова уютно устроилась на подушке. Игорь ушёл; она думала о нём, а потом, засыпая, ощутила, как мягким комочком согревает её пушистый котёнок доверия: абсолютного, всепоглощающего доверия. И только одно желание – чтобы взяться за его руку, сжать крепко и не отпускать до конца.

Ночь оказалась мучительной. Она металась, рвалась куда-то, потом, будто устав и смирившись, тихо возвращалась. Душа болела, страдала, сны прерывались отчаянным чувством чего-то потерянного и прекрасного, что могло произойти, но не произошло. Уже перед самым рассветом проснулась, глянула вокруг: утро ещё не наступило, но серые тени поползли по углам, наполнив комнату призрачной синевой. Встала тихонько и, стараясь не дышать, заглянула в спальню, куда вчера ушёл Игорь. Постель смята, его нет. Дом тих и пуст. Ужас хлестнул душу, сомнения роем поползли в голову. Но в этот момент, будто раздвигая границы пространства, а заодно и рамки её собственного разума, на самой середине кровати медленно проступил силуэт. Это заняло не больше минуты: вот, только что никого не было, и вдруг – Игорь мирно лежит, поджав под себя руку, ничем не укрытый. На нём теплый спортивный костюм, кроссовки. Да, он говорил, что спать приходится в обуви, иначе так неприятно просыпаться посреди воинского стана с босыми ногами! Почему-то это её насмешило и придало уверенности. Света подошла и мягко рукою коснулась его лба. Он ещё мгновение спал, а затем очнулся, вздохнул и сел.

– Я искал тебя, – сказал, проведя ладонью по лицу. – Предупредил всю охрану. Шалиян, моя помощница, тоже пыталась тебя найти.

Света покачала головой: горестно, с чувством сожаления.

– Ничего, девочка. Первый раз ничего не значит. Ты обязательно пройдёшь, – он внимательно вглядывался в её лицо: – Хорошо спала?

Света засмеялась, честно ответила:

– Не очень. Всю ночь металась, рвалась куда-то, а проснулась – смотрю, тебя нет. Вот тогда испугалась! А потом ты прямо на моих глазах материализовался!

Она улыбалась и не заметила, как их руки соединились, и мягкое, естественное «ты» несколько раз сорвалось с её губ, переводя отношения в совсем другую плоскость, где тайной была не загадочная материализация и даже не переход по мирам. Тайной были они сами. Она сидела на самом краешке кровати и крепко держала его ладонь, и почему-то не было смущения и неудобства, а было очень хорошо, будто просыпаться утром в одном доме так привычно…

– Ну что ж, моя путешественница, пойдём пить кофе. А заодно и смоем турецкую грязь, – бормотал Игорь, слезая с кровати и развязывая кроссовки.

– Почему турецкую?

– А какую же? Они то ли на турок, то ли на чингисханцев похожи. Я не силён в антропологии. Ну вот, а теперь можно надеть домашние шлёпанцы.

С ним было легко, так легко! Света помогла напечь блинов, разлила кофе и радовалась, радовалась каждому мгновению, только маленькая печаль лёгкой струёй пронзала грудь: почему же я подвела его? Почему не смогла идти за ним в этот загадочный заоблачный мир?

На работу ехали молча, она лишь тихо взглядывала в его лицо. Расстались перед дверью в отделение.

– Можно мне попробовать ещё раз? – спросила Светлана.

– Не боишься?

– Боюсь. Но попробую. Ты же возьмёшь меня с собой?

Тайна! Глаза – это тайна! Где словам угнаться за ними?

– Конечно, возьму…

– Хорошо.

– Что? Что случилось?

– Девушка не поднялась.

– Почему?

– Страх.

– А, страх! Вечный тормоз души человеческой! Но она поверила?

– Да. И была готова подняться, но глубокая внутренняя боязнь стать соучастницей нового, неизведанного, войти в другую реальность помешала ей, и она так и не преодолела барьеры пространства. Миры сомкнулись и не дали ей пройти.

– Конечно, ведь свободу духу даёт только отвага… Помогите ей. Нужно, чтобы она поднялась, иначе её душа так и останется навсегда прикованной к земле.

Вечер наступил с глухими облаками, заполонившими небо, и чувством чего-то прекрасного, что вот-вот должно совершиться.

– А дождь не помешает? – спросила Света, оглядывая мощную тучу, нависшую над городом.

Они уже подъезжали к дому, и Игорь тщательно осматривался, ища парковку.

– Нет, ни дождь, ни ветер, ни снег. Погода не имеет значения.

– А что имеет?

– Думаю, готовность, состояние духа. Об этом сказал Адамар. Это их полководец, – пояснил. – Он открыл мне однажды, что поднимается тот, кто очень хочет лечить, помогать, и что такой человек притягивается мирами, где в нём нуждаются.

Света задумалась. Ей на мгновение представились сотни людей, нуждающихся в помощи: раненые, больные. А врач – только один, и медсестра лишь одна. «Сегодня я поднимусь! – вдруг резко и крепко подумала она. – И мне не помешает ни дождь, ни ветер, ни вся эта зыбкость во мне!» Вслед за тем стало очень легко, будто решимость что-то изменила в ней самой. Беспокойная волна, терзавшая душу, отступила, и на смену ей пришла уверенность, твёрдость. «Если он может и преодолел все страхи, значит, смогу и я!» И ещё: весь этот день, когда они работали вместе, теперь уже связанные неземной, особенной тайной, невероятно приблизил их друг к другу. Так два человека, ещё вчера чужие, влюбляются и обручаются неведомо от родных и от всего мира, и ведут себя так, словно ничего не случилось, лишь ловят взгляды и улыбаются украдкой. Света именно так и чувствовала себя, – обручённой невестой, потому что в их отношениях переплелись две тайны: влечение и загадочный мир. Она понимала, что никто из окружающих не должен догадываться ни о чём, а потому старалась вести себя как обычно, и лишь радость, эта верная спутница влюблённых, то и дело прорывалась в улыбке, ласковом жесте или тихом ответе: «Да, Игорь Анатольевич, я сделаю». И она готова была сделать для него всё, именно всё! И если только готовность могла помочь ей пройти в этот мир, то сегодня она пройдёт, непременно пройдёт!

Они мирно ужинали, потом долго пили чай, Игорь шутил, и Света видела, что он старается снять напряжение, а затем, как и вчера, уложил её на диване:

– Тебе удобно? Может, хочешь лечь на кровать?

– Нет, здесь хорошо.

Комната и вправду казалась уютной: с улицы лился свет фонарей, ветви деревьев бросали призрачные тени на окна, прогретый воздух мягко окутывал дом. Тихо, ласково, спокойно. Игорь ушёл, и она уснула, и уже ничего не боялась, кроме как ещё раз подвести его.