Наконец настал день, когда я пришел к выводу, что в гареме больше никто не нуждается во врачебной помощи. Я как раз заканчивал складывать вещи, как вдруг на меня налетели три нагие гурии, которые затащили меня в бассейн, где и осыпали поцелуями. Одна за другой остальные красавицы, громко хихикая и рассыпая брызги, прыгали в воду, и за всем этим с улыбкой на лице наблюдала Джанифа. Наверное, девушки подобным образом хотели поблагодарить меня за спасение их жизней, но я не Паладон и потому не могу сказать, что все это мне очень понравилось. Никогда прежде я не был столь напуган и смущен. В тот самый момент, когда меня облепили прелестницы, явился евнух (настоящий) и объявил, что меня немедленно желает видеть эмир. Проказницы весело захохотали. Замелькали нагие руки и ноги — наложницы кинулись искать мне подходящую случаю одежду.

В тронной зале меня ждал возлежавший на подушках Абу. Из-за жары его джеллаба была расстегнута до круглого живота. Рядом с ним, скрестив ноги, сидел визирь Салим. Когда я вошел, эмир с трудом поднялся и обнял меня, царапнув по щеке колючей с проседью бородой.

— Мальчик, спасший моих цыпочек. Спасибо, спасибо тебе. — Он повернул меня к визирю: — Взгляни, Салим, такой юный и при этом такой ученый. Потифар[55]⁵⁵, явившийся ко мне на помощь.

— Думаю, в данном случае, дядя, Потифаром уместно назвать тебя, — тихо промолвил Салим, — но за своих жен ты можешь быть спокоен. Этот юный Иосиф им совершенно не угрожает. Ты позабыл его имя?

— Твоя дотошность, племянник, порой меня страшно раздражает. Ты ведь прекрасно понял, кого я имею в виду. Я говорю о том еврейском юноше… ну, из иудейского Священного Писания, который произвел огромное впечатление на египетского фараона. Как же эта книга называется-то?

— Бытие, — с улыбкой подсказал Салим.

— Именно. Слушай, я знаю, ты сейчас издеваешься надо мной, но я, слава Всевышнему, не сухарь и не книжник, как ты, и потому плевать хотел на то, что время от времени путаюсь в именах. Впрочем, я не стану сегодня на тебя гневаться. В первую очередь потому, что именно благодаря тебе этот юный гений оказался у меня во дворце. — Он с чувством потрепал меня по щеке. — Ты молодец, мальчик, я очень тобой доволен. — Внезапно нахмурившись, эмир забарабанил пальцами по моему плечу. — Салим, мне тут в голову пришла прекрасная мысль. Хасан уже не тот, что прежде. Он служит у меня лекарем по меньшей мере полвека и теперь начал сдавать. Недавно он запачкал новый персидский ковер, когда отворял мне кровь, а его снадобья совершенно не помогают от головной боли. Вот бы заменить его кем-нибудь помоложе, например… Опять забыл имя…

— Иосиф, — промолвил Салим. — Мысль и вправду чудесная.

— Я так и знал, что ты согласишься. Наверное, все продумал заранее. Ну, Иосиф, что скажешь? Хочешь стать моим личным лекарем? Плачу я щедро, а работы немного — я ведь здоров как бык. Верно, племянник?

— Вообще-то его зовут Самуил, — кашлянул визирь.

— Не путай меня. Я эмир. Как хочу, так его и называю. Ну, Иосиф, каков будет твой ответ?

В тот момент я еще не пришел в себя после купания с наложницами, а тут меня еще огорошили таким заманчивым предложением. У меня заплетался язык, я едва смог выговорить слова благодарности.

Эмир Абу хлопнул меня по спине.

— Ну что ж, решено. Отыщи главного дворецкого. Он объяснит, что тебе делать. Два раза в месяц по четвергам у меня кровопускание. Чтоб подагра не мучила. Вот в четверг и увидимся.

Поняв, что аудиенция подошла к концу, я, кланяясь, попятился к двери, однако эмир меня остановил.

— Эй, Иосиф, поди-ка сюда. Хочу тебе кое-что показать.

Возле трона стояла какая-то коробка, прикрытая желтым шелком. С восторженным блеском в глазах эмир сдернул ткань, и я увидел ящик из красного дерева со стеклянной дверцей. Абу осторожно раскрыл ее створки, и я увидел перед собой знакомую скалу, вырезанную из дуба, которую венчал купол, крытый золотисто-голубой черепицей!

— Ты только погляди, — промолвил Абу, с трудом скрывая восхищение.

Из полости, изображавшей вход в пещеру, он извлек ящичек и протянул его мне. Внутри него я увидел макет мечети, о которой мы мечтали с Паладоном. В ней было все, как мы планировали: триста шестьдесят пять колонн (по количеству дней в году), двенадцать апсид по стенам (символизировавших число знаков зодиака и месяцев в году) и семь арок, отделявших ряды колонн друг от друга (в память о семи днях Творения, семи планетарных богах и семи этапах человеческой жизни). Стены миниатюрной мечети покрывали арабески и цветочные узоры, среди которых были сокрыты наши тайные символы. Крошечные колоны были выкрашены в разные цвета, обозначавшие, из каких именно камней они будут сделаны. Камни, по нашей задумке, следовало использовать различные — ведь у каждого камня свои алхимические свойства. Крошечные лампы, подвешенные на ниточках, в сочетании с малыми куполами воспроизводили вращение небесных сфер, на которых, как известно, располагаются планеты и звезды. И наконец, к своей радости, я увидел, что михраб и минбар расположены под теми углами, которые указал я, для наилучшей регуляции потоков незримой небесной селитры.

— Разве она не прекрасна, мой юный лекарь? — прошептал эмир. — Это придумали мой племянник и его друг-христианин, каменных дел мастер, — он кинул взгляд на Салима, который с торжественным видом смотрел на нас.

— Мастера зовут Паладон, дядя. Он приходится Тосканию сыном.

— Я знаю, что его зовут Паладоном. Не надо считать меня слабоумным. Еще один гениальный юноша, совсем как Иосиф. Этот жирный Саид не зря ест свой хлеб. Сразу видно, выучил своих подопечных на славу. Что скажешь, Иосиф? Какая мечеть в Андалусии, да что там в Андалусии — во всем исламском мире сравнится с этой красавицей? Этим утром я дал добро на начало строительных работ. Мой племянник, который сейчас сидит тут с кислой миной, считает, что я разбазариваю средства, но сын умнее отца и не разделяет его взглядов. Построив эту мечеть, мы прославимся сами и восславим величие Аллаха. Тебе выпала честь первым увидеть эту модель. Я хочу услышать твое мнение.

— Я полагаю, она станет одним из чудес света, — промолвил я. — Блестящий замысел, достойный величайшего из правителей.

— Ты слышишь, что говорит этот умный юноша, Салим? Помяни мое слово, точно так же будут считать и другие. Он даже не мусульманин, но при этом видит, что мечеть славит величие Аллаха! Умма поддержит меня, племянник, можешь даже в этом не сомневаться.

— Ты эмир, дядя, решать тебе, — развел руками визирь. — Если ты считаешь, что возведение мечети будет во благо народа, мне большего не надо. К счастью, моя роль сводиться лишь к выполнению твоих приказов.

— Только послушай этого лицемера, — подмигнул мне эмир. — Ты поступаешь ко мне на службу в тот самый момент, когда в истории Мишката начинается новая великая эра. Ты гордишься этим?

— Да, господин, — я склонил голову.

— Вот видишь! Он говорит искренне. Ладно, все, ступай.

Салим поднялся с ковра.

— Если позволишь, дядя, я провожу Самуила до дворцовых ворот. Скоро вернусь.

Не думаю, что эмир его услышал. Он был поглощен созерцанием крохотной мечети.

Когда мы проходили мимо стражи, Салим тихо произнес:

— Ты совершенно не удивился, когда увидел макет. Кроме того, рассматривая его, ты словно проверял наличие деталей убранства, которые, с твоей точки зрения, должны были там присутствовать. Получается, ты знал обо всем заранее? Это ты сыграл решающую роль в этой дорогущей авантюре?

— Ну что вы, визирь. При чем здесь я? Почти два месяца я дневал и ночевал в гареме.

Салим устремил на меня проницательный взгляд и расплылся в улыбке.

— Я раньше полагал, что заводилой в вашей компании является Паладон. Теперь вижу, что, похоже, заблуждался. Ладно, что сделано, то сделано. Решение о строительстве принято. Можешь праздновать очередную победу. Вне зависимости от того, что я думаю об этой безумной затее, которая, как я теперь полагаю, является твоим детищем, должен признать, что ты благотворно влияешь на моего сына.