Их дирижабль еще до заката опустился к причалу для воздушных судов, находящемуся на стрелке, образованной морским берегом и разрезающей его извилистой речкой, и Аэрин, будто собираясь сбежать, выскочила в коридор, не желая оставаться рядом с Грандами.

Выбежав к верхней ступеньке раскладной лестницы, она запрокинула голову, рассматривая сияющее синевой небо, и подставила лицо ласковому бризу, скользнувшему по коже шелковым платком. Климат в Дорлэнде, или как называли его местные жители – Илинии, был похож на Эспаонский. Этому способствовали дыхание южного моря, и горный хребет, идущий вдоль северо-восточной границы страны и отсекающий холодный ветер.

Аэрин почувствовала себя важной леди, когда нубриец подал ей руку, помогая спуститься.

– Добро пожаловать в Илинию, – с акцентом произнес он.

– Благодарю, сеньор, – вежливо улыбаясь, ответила Аэрин и кокетливо опустила взгляд.

– Идем, – позвал ведьму Маргад, проигнорировав северянина.

Она не поняла, каким образом граф опередил ее, но не решилась у него спросить.

К ним навстречу из обвитого диким виноградом берсо6 вышли два человека: седой статный мужчина с тростью, уже давно перешагнувший зрелость, и смуглая женщина, заулыбавшаяся при виде Маргада.

Молодой человек подошел к ним и, подбирая слова для приветствия на незнакомом Аэрин языке, с почтительным уважением склонил перед ними голову.

– Перед тобой мой дед, Георг фон Нагессен-Дорфийский, и его жена – леди Дебора.

Аэрин с улыбкой поклонилась им.

Тем временем из дирижабля вышла Элизабет и, охнув от неожиданности, поспешила к родителям. Шедшая позади нее Изола, выронившая шляпку, чтобы обнять мать, дополнила эпизод воссоединившейся семьи.

– Нам пора, – вполголоса произнес Маргад.

Не раздумывая над тем, что она делает, дава ухватилась за его локоть и позволила увести себя к стоящим поодаль каретам.

– Мы еще встретимся с ними в Ая. Думаю, им надо дать немного времени.

– Как скажешь.

«Он хочет убить меня или просто увел от любопытных взглядов?» – сдерживая нервную дрожь, гадала девушка.

Уже в экипаже, сев напротив друг друга, Маргад спросил:

– Ты уже поняла, кто мы?

– Что ты имеешь в виду? – переспросила осторожничающая Аэрин, не поднимая взгляд.

Внутри нее все похолодело от страха. Перед ней изверг, находящийся от нее на расстоянии вытянутой руки.

– Не знаю, как деликатней… – идальго тяжело вздохнул. – Чтобы защитить тебя, мы расскажем семье, что ты моя невеста. Так надо. Да, и, пожалуйста, избегай любых поступков или слов, наводящих на ассоциации с давами.

– Зачем такие сложности?

– Это сохранит тебе жизнь.

– И как долго мне изображать невесту? – с легким раздражением спросила девушка, боясь насильного замужества и проклиная себя за слабость и безволие.

Желание ударить его по лицу вновь всколыхнулось в ее сознании. Быть может, в следующий раз она не сможет себя сдержать.

– Думаю, недолго. Дон Норозини не ладит с матерью, и нам придется переехать.

Поймав ее взгляд, идальго добавил:

– Прости, я не смогу пересказать тебе биографию прародителя, насчитывающую несколько поколений.

Аэрин изобразила удивление, быстро сменившееся ужасом.

– Теперь ты догадалась?

– Очевиднее некуда.

– Надеюсь, ты не хочешь выпрыгнуть из кареты? Точно нет? – переспросил граф, заметив, как она сжалась. – Наберись терпения. Когда-нибудь я смогу уговорить мать отпустить тебя.

«Лет через двести, если повезет», – пронеслась у нее мысль. Девушка не понимала, продолжает ли он начатую Элизабет линию, и осторожно подбирала слова для ответа. Раньше ей не хватало осмотрительности в поступках, впрочем, ничего страшного, жизнь оказалась самым безжалостным учителем.

– Мы еще успеем обсудить этот вопрос, – осторожно ответила Аэрин, и выглянула в окно.

Ей было так грустно и одиноко в окружении чужой семьи на фоне незнакомого, пусть и живописного пейзажа. Так хотелось расслабиться и вести себя естественно, как в компании подруг! Искренне смеяться, как когда-то, бегая по морскому прибою, держа за руку Мелиссу… Вслед ее мыслям над морем взметнулись белоснежные крылья и плачущие крики чаек.

Пока она погрузилась в воспоминания, Маргад спокойно, с отстраненным выражением на лице изучал обочину дороги и отроги изломанных ущелий, обрывавшихся в море. Девушка интересовала его меньше обычного.

– Ладно, отложим все эти разговоры и заботы на другое время и позволим себе небольшой праздник.

Даже если бы дава не видела бездыханное тело служанки, она бы засомневалась в его искренности. Приятно смаковать победу, когда все опасности остались позади, чего нельзя сказать о ней самой. Или он не понимал такой простой истины или судил о других людях исключительно по себе.

Когда экипаж пересек каменный мост, перед которым река обрывалась водопадом, и въехал в старинные башенные ворота, то оказался на небольшой площади перед укреплениями ветхого замка. На наклонном основании фортификационной стены в обрамлении лоз дикого винограда выделялся барельефный герб с изображенным на нем коронованным черепом. Это был символ бессмертной власти или могущества, полученного за счет чьей-то жизни.

– Добро пожаловать в Ая, – ухмыльнулся Маргад.

Для девушки эти слова прозвучали с другим смыслом – молодой человек перестал прятать от нее клыки под верхней губой.

Несмотря на привкус опасности, весь день до самого вечера прошел прекрасно, а ожидание нового разговора с графиней придавало ему нервозную остроту. На Аэрин почти не обращали внимания, и лишь Маргад не отпускал ее далеко от себя и переводил для нее на эспаонский, когда Элизабет Гранд в абсолютной тишине перед собравшейся семьей рассказывала последние новости и трагическую историю эмигрантов. Конечно, некоторые моменты, такие как происхождение Аэрин или отравление слуг, были пропущены. Да и кто эти люди, чтобы их упоминать? Девушка не показывала своего возмущения, скрывая его под бесчувственной маской светской львицы.

В итоге графиня снискала уважение и так необходимые ей симпатии сочувствующих слушателей. Бесспорно, это был сложный и изящный в исполнении замысел, и, можно спорить на что угодно, – не последний.

После ужина Маргад проводил Аэрин к внутреннему дворику на верхнем ярусе, где между сетью балок перголы7 и поросшими виноградом и плющом реечными решетками трельяжей, разделяющими дворик на ячейки, скользили призрачные, постоянно меняющие форму мистические тени. А где-то наверху летучие мыши, вечные спутники вампиро, пищали под шепот водопада и виртуозную игру скрипок: фиеста была в самом разгаре.

Молодой человек без объяснений оставил ее в одиночестве, и девушка долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Еще с утра она не узнавала в нем того, кто приносил цветы и носил ее на руках. Разве два дня назад он прошел бы мимо дедушки с бабушкой, которых не видел ни разу в жизни? Оставил бы одну в темноте? Зачем и перед кем ему приходится изображать холодного и расчетливого терийского лорда?

Она недолго оставалась наедине со своими тревогами. Раздались уверенные шаги, и к ней со сдержанной улыбкой приблизилась Элизабет, держащая в руке мерцающий фонарь. Для графини света было более чем достаточно, поэтому трепещущий на фитиле огонек предназначался для успокоения давы.

– Тебе понравилось, как нас приняли?

– Выше всяких похвал… – в тон ответила ведьма.

Леди внимательно посмотрела на нее, и Аэрин смутилась.

– Благодарю за все, что вы для меня сделали, госпожа…

«И спасибо, что не отдали на завтрак сыну», – могла бы она добавить, однако благоразумно сдержалась.

– Приятно слышать. Полагаю, Маргад уже посвятил тебя в наши планы.

Элизабет всмотрелась в темноту и продолжила:

– Дорогая, мне нужно, чтобы он научился контролировать жажду, и я полагаю, ты сможешь нам помочь.