– Было можно, – сделал он ударение на слове «было», – есть еще две калитки, выходящие в противоположные стороны – к церкви и в липовый парк. Для удобства посетителей и работников усадьбы. Но сейчас, так как территория в особом режиме, калитки закрыты. Ключи только у охранников, – он кивнул на связку, висящую на гвоздике над маленьким потертым диваном. – Так что теперь зайти никак нельзя.

– А вы когда заступили на дежурство? Сегодня утром?

– Нет, я вторую смену подряд. Завтра утром сменят меня. Я ваш приезд-то видел, именно я звонил Галине Викторовне. Вот.

– Значит, вы и ночью здесь были. Вы не слышали поздним вечером ничего… хм… странного?

– Странное? – переспросил зачем-то мужчина, хотя отлично меня расслышал. Чтобы потянуть время? Для чего? Подобрать слова или же придумать ложь? – Ну-у… – протянул он в итоге. – Может, и слышал. А что?

– Просто спрашиваю.

– Просто так? – недоверчиво сморщил он лоб, торчащий из-под фуражки. – Действительно?

Эта игра мне быстро надоела. Так подлавливать друг друга можно до самого вечера.

– Слушайте, Борис, давайте начистоту. Вы слышали ночью детский смех? Вы видели самих детей?

– Видел?! – испугался вдруг мужчина. – Нет! Дудки! Ни за что!

Я вздохнула.

– Но слышали? – ласково спросила, словно беседовала с душевнобольным и уговаривала его выпить волшебные пилюли, после которых ему обязательно полегчает.

– М-да-а, – протянул он и опустился на стул, словно вес собственного тела внезапно стал невыносимо тяжел. Да, мужчина не мог похвастать идеальной фигурой, но не настолько, чтобы ноги не держали. Причина его внезапной слабости таилась в другом. – Такой зловещий детский лепет… Что это было?.. И самое главное, – он резко схватил мое запястье, что я даже охнула, и сильно сжал, – ведь камера их не засекла!

Мы оба синхронно перевели взгляд на черно-белый экран. Затем я, опомнившись, выдернула руку и заявила:

– Эта информация ничего нам не дает. Во-первых, они бегали возле церкви, я видела их сама, ну то есть… какие-то тени, но была ведь ночь, так что мимо стоянки они могли и не пробегать, а во-вторых, всякие призраки и прочая нечисть, как говорят, наоборот, часто попадаются в объектив фотоаппаратов, видеокамер и прочих чувствительных приборов. Это все? У вас больше нет сведений по данному вопросу?

– Но как же могли не пробегать, а? Сами говорите, что видели их у церкви. Ворота и калитки были закрыты, так что через территорию дворца пройти не могли. Только вдоль забора через стоянку на дорогу. И на видео бы засветились.

Я молча покачала головой, мол, не доказано, и задала еще вопрос:

– А раньше вы их здесь не слышали? Детей?

– Бывало, но быстро заканчивалось. В эту ночь впервые такое буйство. Как бы не было беды…

Я кивнула сама себе и развернулась, с тем чтобы уйти, но охранник меня остановил.

– Анна… – Я обернулась и посмотрела на него. – Уезжайте отсюда – вот вам мой совет. Место это недоброе. Сам увольняться собираюсь.

– Спасибо, – сухо поблагодарила я и вышла из будки.

Я вернулась на стоянку, где провожала Сударышеву, и пошла в сторону церкви. Мне нужно было исследовать повнимательнее то место, где мне померещились дети, и найти там доказательство либо того, что они там правда были, либо того, что оттуда можно выйти к дороге как-то иначе, минуя пост охраны с видеокамерой.

Белокаменная церковь с облицовкой из серого камня и ракушечника, построенная в стиле барокко, выгодно подавалась на фоне пронзительного синего неба, лишенного даже самого маленького облачка, и опиралась на ярко-зеленое полотно травы. Объемные фигуры апостолов, стоящие у основания башни, и скульптуры евангелистов по углам цоколя завораживали и расстраивали одновременно: у некоторых скульптур не было головы, у некоторых частей рук. То ли от старости, то ли от вандализма. Зная, в какой стране я живу, я склонялась ко второму варианту.

Служба давно закончилась, сейчас было обеденное время. Я обошла церковь и вышла к смотровой площадке. С нее открывался потрясающий вид на местность. Но не только виды рек, церкви и усадьбы меня сюда позвали. Я хотела найти путь, которым таинственные дети ночью вышли на дорогу и вернулись в свой поселок – или откуда они там пришли.

Итак, на востоке Пахра и Десна сливались в один поток и текли уже в сторону Подольска. Теоретически дети могли отправиться туда, только зачем? Вряд ли они гулять уходили далеко, стало быть, они местные, из Дубровиц, а поселок этот в противоположной стороне. Только вот на запад они пройти не могли, по крайней мере прямой дорогой: ворота были уже заперты и заперта калитка, которой они могли бы пробраться через липовый парк в поселок, да и на камеру видеонаблюдения бы, бесспорно, попали. Значит, они усадьбу обошли. Но как? На севере крутой берег Десны, идущий вдоль забора. С южной стороны вышки, на которой я стояла, есть тропа, ведущая в сторону стоянки, но, насколько мне хватает обзора, выводящая на трассу чуть раньше нее. Стало быть, пройдя по ней, дети могли и не попасть на камеру, а там, дальше, просто пройти под мостом и, обойдя усадьбу с южной стороны, оказаться в Дубровицах. Но! Это намного дольше, чем путь по берегу. А дети, насколько я помню сама себя, настолько энергичны и бесстрашны, что выберут самый короткий путь.

Я спустилась по узкой, неудобной лестнице и пошагала к реке. Сегодня день выдался жаркий, но людей возле церкви было мало – будни. Дойдя до храма, я свернула направо, до берега было максимум метров шестьдесят. Я шла, совершенно ничего не опасаясь и думая только о реке, к которой хотела как можно быстрее выйти, поэтому следующий момент оказался полной для меня неожиданностью: от ближайшего ко мне дерева резко отделилась какая-то тень и, до того как я успела что-либо пикнуть, прижала меня к стволу. Только когда чьи-то лапы сомкнулись на моей шее, вдавливая голову посильнее в дерево, я узрела перед очами лицо майора.

Он зашипел:

– Итак, дорогая моя. Хватит играть в прятки. Отвечай, кто ты такая на самом деле?

Я открыла рот, но ничего не сумела вымолвить, и только тогда спятивший мужик додумался ослабить хватку.

– Вы в своем уме?! – набросилась я на него словесно (иначе, увы, не могла – силы не равные). – Вы прекрасно осведомлены, кто я такая! И отпустите меня немедленно! – Я попыталась достать его попеременно и руками, и ногами, но не преуспела. Смирнов был проворен.

– Дело в том, что я навел справки о тебе. Так вот, ты не можешь быть членом Федерации культурологов-историков, потому что никакой Федерации культурологов-историков не существует.

– Боже, – выдохнула я, полностью успокоившись. – Зато есть Общероссийская общественная организация «Ассоциация искусствоведов», и именно ее членом я и являюсь.

– Что? – Он был обескуражен и даже немного смущен. – А тетка твоя сказала иначе.

– Тетка моя в возрасте и все путает. И вообще, она не моя, я с ней вчера только познакомилась. Как она запомнила мою профессию, так тебе и передала, а я не стала поправлять пожилого человека. Можешь проверить по своим каналам. И хватит ко мне прижиматься, не то я решу, что ты влюбился.

Майор недовольно фыркнул и сделал два шага назад. Кстати, только в ту минуту я осознала, что мы как-то внезапно перешли на «ты». Вернее, он перешел. А я просто поддержала. Занятно.

– Подожди пять сек… – Смирнов кинулся кому-то натыкивать эсэмэски. Или делать поисковый запрос в интернете – кто его знает.

– Знаешь, майор Смирнов, я лучше пойду потихоньку, меня дела ждут. А ты можешь следовать за мной, чтобы задать любые новые вопросы, которые изобретет твой неспокойный ум. Договорились?

Он хмыкнул и неожиданно сказал:

– Меня Андрей зовут, если что. – Я пожала плечами, дескать, Андрей – так Андрей, мне-то что, и развернулась, собираясь продолжить свой путь, на что майор добавил: – Ты, конечно, иди, только шагай не быстро.

Я думала, за этой репликой последует другая, что-то вроде «Если что, все равно ведь догоню», но он замолчал. Ну я и отправилась дальше. Вышла на берег реки, посмотрела с обрыва вниз: м-да, здесь спуск к воде не представляется безопасным, можно и ноги переломать. Дети-то, конечно, бесстрашные, как я уже говорила, но ведь не самоубийцы? Я пошагала вдоль берега, скоро достигла забора. Оказалось, что между оным и обрывом проложена вполне сносная, хоть и узенькая тропинка. Наверняка ребятня последовала ей и попала в итоге в жилую часть Дубровиц. Никакой мистики!