- Нет, не надо! - закричала я.

И тут раздался звон разбитого стекла. Клара инстинктивно обернулась на звук, я воспользовалась моментом и бросилась на нее.

Из окна навстречу нам метнулась фигура, и мы, гигантским сэндвичем, с Кларой посредине, покатились по полу.

- Лера, вызывай полицию и скорую, - крикнул мне Сергей, когда мы, наконец, расцепились и он привязывал Клару шнуром он портьеры к стулу.

- Сволочи! Грабители! - бесновалась всегда бесстрастная жена Тишлера.

- Успокойтесь, госпожа Тишлер, - неспешно произнес Сергей. - Сейчас приедет полиция и во всем разберется...

- Вы ворвались ко мне в дом! Я применила необходимую оборону!

- А когда вы Мику убили, и свата вашего, Руби, и саксофонисту тормоза испортили, это тоже была необходимая оборона?

- Ты, дрянь, никогда не докажешь этого!

- Почему же? - я сидела на полу возле Суперфина и осторожно снимала с него пиджак. - Есть у меня доказательства...

И я вытащила из кармана грязную шелковую перчатку.

- Отдай! - хриплым шепотом произнесла она. - Где она была?

У Клары Тишлер произошла невероятная физиологическая реакция. Сначала она резко побелела так, что под глазами проступили темные круги, а кончик носа заострился. А потом она посмотрела на перчатку, и кровь хлынула ей в лицо.

- Мика спрятал ее в памятник Вольфу. В отверстие для свечи.

Пиджак с Суперфина я уже сняла и теперь осматривала рану. Оказалось, что это была царапина, пуля прошла по касательной.

Сергей держал телефонную трубку и нерешительно поглядывал на меня.

- Валерия, - сказал он, - вызови полицию и скорую. Я же не говорю на вашем языке.

В тот момент, когда я уже набирала 100 - номер полиции, дверь без стука распахнулась и в комнату вошел Леон Ковалло. Он обалдело посмотрел по сторонам, не понимая, что происходит.

Первой опомнилась Клара:

- Уходи! Немедленно уходи! - Леон не двигался. Он был в ступоре.

- Ну, зачем вы так, госпожа Тишлер, - укоризненно заметил Сергей. - К вам гость, а вы его гоните. Проходите, молодой человек, присаживайтесь?

- Ч-что тут происходит? - наконец, выдавил из себя обескураженный красавец. Это, действительно, был великолепный экземпляр мужской особи гомо сапиенсов. Даже идиотское выражение лица не портило его.

- Вы можете ответить нам на несколько вопросов? - Суперфин уже пришел в себя.

- Не смей! - снова закричала Клара. - Не вздумай с ними разговаривать!

Леон, похоже, и не собирался ни с кем разговаривать. Единственное желание, читавшееся на его лице, выдавало жгучее желание убраться отсюда поскорее.

- А вы кто? - спросил он, осторожно пятясь к двери. - Учтите, я уже вызвал полицию...

- Идиот!.. - крикнула Клара. - Какую полицию?!

Окончательно обескураженный красавец, словно ищя поддержки, посмотрел на меня.

- Не волнуйтесь, - успокаивающе сказала я. - Это не вы вызвали полицию, это я ее вызвала.

На улице послышался вой сирен, и в дом вбежали полицейские. Увидев привязанную Клару и окровавленного Суперфина, они, ни слова не говоря, заломили руки Сергею и Леону и вывели их на улицу. Один из полицейских крепко взял меня за руку, а другой принялся отвязывать Клару Тишлер.

- Я ничего не буду говорить без моего адвоката! - заорала она.

- Простите, госпожа Тишлер, при чем тут адвокат? Вы же потерпевшая!

Тут Клара поняла, что сморозила глупость и замолчала.

Приехавшие санитары увезли Суперфина в больницу.

Вызволять меня приехал Денис. Полицейские отобрали у меня сотовый телефон, а в полиции разрешили сделать только один звонок. Вот я и позвонила на свою голову. Лучше бы я до утра осталась в предвариловке. Денис ругал меня всю ночь! Вообще-то я назвала бы это действие "пилил", потому, что он не кричал и даже не поднимал голос, а только нудно перечислял мне мои прегрешения. Но сочетание слов "пилил" и "всю ночь" выглядит более, чем двусмысленно.

Суперфин появился у Элеоноры на следующий день около четырех. Оказалось, что весь день он активно сотрудничал со старшим следователем Михаилом Борнштейном, помогая восстановить недостающие факты. Это потом только, спустя много времени, Суперфин рассказал мне в подробностях, как все произошло. И вот как это было.

Вольфа убила Клара. Она подготовила всю операцию сама, не привлекая никого. Это она звонила Вениамину Додельзону и предлагала ему деньги за то, чтобы он ушел со свадьбы. А когда ей не удалось добиться желаемого, она испортила его машину, и сообщила ему о болезни матери. Ей не нужен был лишний свидетель. Но когда она возилась с машиной, то перемазала маслом свои перчатки и, сняв их, спрятала в сумочку.

Мундштук для саксофона Клара приготовила заранее и смазала его ядом, привезенным из Кении. Это сильный растительный алкалоид, в который охотники племени масау окунают свои копья. Увидев, что в сторожку пошли Горелов с Кристиной, она пробралась туда после их ухода и оставила мундштук на подоконнике, чтобы подставить их. Яд потом обнаружили в тайнике в доме Тишлеров.

Клара убила Вольфа на свадьбе по простой причине: ей очень нужны были деньги. А деньги стекались к Вольфу. Клара была зла на Руби за то, что, как ей казалось, он обманул их, устроив открытый конкурс. Но Вольф и не думал отказывать Тишлеру в подряде на яхт-клуб, пристань и гостиницу. Это была его обычная популистская штучка в политиканском духе. Супруга подрядчика об этом не знала. Поэтому, решив перевести деньги со счета Вольфа на свой тайный в Швейцарии, Клара Тишлер считала так: если деньги не будут принадлежать ее мужу, так лучше они будут ее и ее любовника. Прекрасная жена! И настоящая женщина...

Она до умоисступления влюбилась в молодого певца Льва Коновалова, выступавшего под сценическим псевдонимом Леон Ковалло, а того можно было удержать возле себя только деньгами.

Клара воспользовалась доверенностью и перевела деньги, пришедшие из Москвы и из Брюсселя, на свой цифровой счет за границей. На эти деньги она собиралась начать с Леоном новую жизнь.

Сумочку с перчатками Клара спрятала на яхте. Странно, что она их вообще не выкинула и не сожгла. Когда я спустилась вниз и наклонилась над документами, это было именно в том месте, где лежали злополучные перчатки. Поэтому она стукнула меня по голове и сбросила в воду. Клара уже была на грани отчаяния. Ее шаткое счастье скрипело и разваливалось на глазах.

Мика принял участие вместе со всеми в моих поисках и раньше Клары заглянул в каюту на нижней палубе. Там он нашел сумочку и вытащил одну перчатку. Потом он увидел, как Клара, оглядываясь, зашла в каюту, достала сумочку и, не открывая ее, выкинула в море. Откуда она могла знать, что там лежала только одна перчатка?

Перчиков сопоставил все факты и понял, что из Клары можно вытянуть немного денег на изыскания в Национальном парке. Так как он жил в палатке и не мог в ней спрятать драгоценную улику, то, придя на кладбище вместе со всеми, дождался, пока останется один, и спрятал перчатку в тайник.

Клара пообещала ему деньги, и он ушел, окрыленный надеждой. Ему жутко хотелось рассказать об осуществлении своей мечты. Но так как это был шантаж, а Мика считал себя порядочным человеком, то он не мог рассказать все подробности. Поэтому он и стал мне в парке читать стихи, в которых его подсознание крутилось вокруг этих денег.

Но убийце совсем не нужен был еще один свидетель. Клара уже ничего не соображала и пошла вразнос. В конце концов обезумевшая от страха и досады женщина задушила Мику веревкой, валявшейся в палатке.

А Леон в тот злополучный вечер шел к ней домой, чтобы сказать, что он рвет с ней все отношения. И кто знает, если бы не мы, одним трупом было бы больше...

Что же до Сергея, то увы: он оказался почти пророком. Ему пришлось доказывать свою непричастность к русской мафии без малого две недели. Попытки нашего вмешательства ничего не дали. К счастью, полицейский следователь оказался не настолько ослеплен газетными стереотипами. Перед русским детективом даже извинились. На свое пребывание в израильской тюрьме он смотрел философски и обещал приехать еще раз, уже в качестве туриста...