— После нашей последней встречи с демонами я подумала, что было бы неплохо привести подкрепление.

— Неужели? — Его тон оставался мертвенно серьезным, но бездонная чернота начала исчезать из глаз, открывая светло-золотистый цвет, который она так любила. Он сделал еще один шаг вперед, и Саше пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

— Я не знаю, что ты пытаешься заставить меня признать, Эван. — Она ненавидела игры и отказывалась играть в его игру. — Вместо того чтобы беспокоиться о том, где я была и почему, может быть, нам стоит поговорить о том, что случилось с тобой сегодня вечером.

Он выпрямился.

— Что ты делала сегодня вечером на арене битвы, Саша?

Ублюдок. Он просто должен был быть упрямым. Надо было поспорить. Надо было быть подозрительным и устраивать неприятности там, где их не было. Саша протянула руку назад и взялась за ручку двери. Она была в пяти секундах от того, чтобы приказать ему убираться к черту. Она не нуждалась в этом дерьме. Ее забота о нем побудила ее пойти туда сегодня вечером. Искать. Сделать все возможное, чтобы защитить его. И вместо того, чтобы пропустить, Эван настаивал на том, чтобы затеять драку там, где ее не было.

— Я уже говорила тебе и не собираюсь повторять снова.

Эван наклонился ближе и уткнулся носом Саше в ухо. Он глубоко вдохнул, и по коже Саши пробежала дрожь.

— Ты пахнешь им. — Эти слова закончились низким, угрожающим рычанием. — Иди и смой его.

Серьезно? Из всего этого высокомерного, Альфа-мужского дерьма. Саша резко вздернула подбородок.

— Нет. — Он вел себя нелепо, и она не собиралась подкреплять его поведение подчинением.

— Не испытывай меня, Саша. Иди в душ. Сейчас же.

— Отвали, Эван. — Она не могла поверить, что так волновалась за него раньше.

Он протянул руку и схватил ее, невероятно быстро для человека, которого чуть не избили и не сожгли заживо этой ночью. Саша судорожно втянула воздух, когда он поднял ее и положил себе на плечо. Он издал стон боли, и на мгновение она почти пожалела его. Но это было сделано по его желанию. Ему не нужно было перекидывать ее через плечо и тащить бог знает, куда по какой-то дурацкой причине. И честно говоря, она уже устала от того, что он швыряет ее, как мешок с зерном. Эван заслужил то, что получил. Да пошел он к черту.

— Если ты не собираешься смывать с себя запах этого ублюдка, я сделаю это сам.

Что, черт возьми, с ним происходит? Сегодня вечером его чуть не убили, он был сильно обожжен и покрыт волдырями, и самое важное, о чем думал Эван — это как она пахнет?

— Отпусти меня, Эван. — Она чертовски устала от того, что он думал, будто может просто тащить ее за собой, когда она не хочет. — Сейчас же!

Он вошел в ванную и поставил ее под душ. Он повернул ручку, и Саша ахнула, когда ледяные брызги ударили в нее. Она стояла ошеломленная, дрожащая и не в силах пошевелиться. Вода начала нагреваться, и она смотрела, как Эван раздевается.

— Снимай свою одежду. Если мне еще хоть секунду придется его нюхать, я выслежу его и убью. Это то, чего ты хочешь?

Как будто она не могла контролировать свои собственные двигательные функции, руки Саши начали ее раздевать. Она снова и снова повторяла себе, что Эван ее не пугает. Но ведь это не совсем так, правда? Потому что, несмотря на свое ребяческое отношение, он возбуждал ее. И это было совершенно ужасно.

***

Саша принадлежала ему. И любое существо на этой земле, которое попытается отнять ее у него, встретит жестокий и мучительный конец. Сегодняшний вечер серьезно испортил ему настроение. Он всегда считал, что никто не может быть таким безжалостным и получать такое удовольствие от причинения боли, как Йен Грегор. Он был неправ. Демоны безжалостно избили его. Они измывались над его разумом. Резали его, чуть не обескровили, кололи и колотили. Они использовали кинжалы, дубинки, ножи и свои собственные проклятые кулаки. Они жгли его адским огнем. Жгли кожу до костей и ждали, когда она заживет, чтобы они могли начать все сначала. И, несмотря на все это, они обещали ему, что если он не будет играть по их правилам, не выйдет на арену боя, готовый проиграть, то пытки Саши будут в тысячу раз сильнее того, что он испытал сегодня вечером.

Она будет страдать вечно. Он содрогнулся при воспоминании о горячем, бурлящем дыхании демона у своего уха.

Ему было больно, он был в ярости, обеспокоен, расстроен и чертовски зол. Так что да, это сильно повлияло на его характер, когда он вышел из спальни, ужасно беспокоясь за Сашу, и увидел другого мужчину, склонившегося к ней, его рот на ее коже. Запах вампира держался на Саше, и Эван хотел, чтобы он исчез. Сейчас же. Он был не в своем гребаном уме, и ничто, кроме уничтожения всех врагов — реальных или нет — не могло его успокоить. С другой стороны, обнаженное тело Саши было чертовски хорошей заменой убийству.

Вся его жизнь по спирали вышла из-под контроля. По крайней мере, здесь, с ней, он мог бы вернуть себе хоть что-то.

Саша покрылась мурашками, а ее соски выделялись на фоне великолепных выпуклостей грудей. Эван быстро разделся, морщась от уколов боли, когда его одежда царапала все еще нежную и обожженную плоть. Когда вода начала нагреваться, ванная комната наполнилась паром. Даже этот маленький кусочек тепла был мучителен, но он вытерпит и это, и еще больше, чтобы почувствовать, как обнаженное тело Саши прижимается к нему. Он шагнул под брызги и стиснул зубы. Это было чертовски больно, но черт возьми, он собирался вытерпеть это дерьмо и остаться там, где был.

Саша пристально посмотрела на него. Тихая. Ее глаза были широко раскрыты и почти напуганы. Эван хотел бы быть помягче. Более нежным. Спокойным и выразительным в своих чувствах. Но он не был ни тем, ни другим, и никогда не будет. Он был военачальником. Сильным. Жестоким. Требовательным. И прямо сейчас он не требовал ничего меньшего, чем сладкий, чистый аромат корицы от Саши. Незапятнанный другим мужчиной.

— Стой спокойно. — Эван прошептал эти слова Саше на ухо, когда встал между ней и брызгами воды и протянул руку, чтобы схватить кусок мыла. Он намылил кусок между своими руками, прежде чем начать мыть ее. Он загнал свою боль на задворки сознания, медленно и тщательно проводя куском мыла по обнаженной коже своей пары.

Эван сделал паузу. Пары. Это был уже второй раз, когда он действительно думал о Саше именно так. Все брачные инстинкты были выбиты у берсерков много веков назад. Потеря их женщин непоправимо изменила их самих. По крайней мере, так они думали. С каждым днем этот инстинкт не только возвращался, но и рос. Саша принадлежала ему. О ней нужно заботиться, защищать, любить. Она проникла ему под кожу, влилась в его кровь. Она была укоренена в тех самых клетках, которые создали его. Саша была его парой. И поэтому жизнь Эвана, само его существование были отданы ей.

— Эван. — Его имя слетело с ее губ почти шепотом. Ее тело расслаблялось с каждым прикосновением, и напряжение, которое заставляло ее мышцы напрягаться, таяло. Ее губы призывно приоткрылись, и Эван оставил эту задачу и прижался губами к ее губам. Поцелуй был легким, как перышко. Касание его губ ее пробудило в нем желание.

— Саша. — Он никогда не был красноречивым мужчиной. Он был воином, а не поэтом. Она не разделяла его чувств. Он отчаянно хотел смягчить свои острые края. Для нее. Он хотел, чтобы у нее никогда не было причин уходить от него. Он хотел, чтобы у Саши было все, чего она заслуживает, и даже больше. Ему нечего было ей дать. Ни вещей. Ни статуса. Все, что он мог предложить — это свои слова. — Прости, что я не могу заставить тебя понять мою натуру. — Он продолжал мыть ее, нежно проводя руками по коже, и тихо говорил ей на ухо. — Единственное, что пугает меня больше, чем запах твоего страха — это осознание того, что именно я его вызвал.

Еще одна вспышка боли обожгла его нервные окончания, и Эван резко втянул воздух. Саша отстранилась, чтобы посмотреть на него, нахмурив брови.