– Прежде чем ты надумаешь распрощаться с жизнью, кидаясь на мой меч, подумай, ради чего ты это сделаешь и что ты изменишь, – попытался он урезонить девушку. Теперь он уважал ее и готов был дать ей возможность остаться в живых. По ее напрягшемуся телу и странному взгляду он понял, что внутри нее происходит борьба, итог которой решит ее конечную судьбу.

Но вот девушка опустила голову, признав свое поражение. Как трудно ей это далось. «Бедняжка, наверное, я убил кого-то из ее близких». Он поднял ее кинжал и положил его перед ней.

– Это твоя вещь. Она должна для тебя что-нибудь значить, раз именно она была избрана вместилищем воздаяния за мои грехи. Только не вздумай попробовать повторить попытку убить меня – мой меч убьет тебя быстрее.

Он отошел и лег снова у костра, кутаясь в плащ.

Она проиграла. Слеза скатилась по ее щеке, но она быстро смахнула ее, надеясь, что он не заметил. Он не увидит ее слез, никогда не увидит. Она так решила, когда взяла этот кинжал с пояса погибшего отца, убитого по прихоти этого человека. И теперь она сидит, поверженная им, захлебнувшись собственной местью, разбитая своим горем, втоптанная в грязь тем, кто не убил ее, наверное, лишь потому, что знал – она убьет себя сама от позора. Но и того он не увидит. Она собрала остатки мужества и с вызовом подняла глаза, чтобы… Изумленно вытаращиться на сопящего во сне победителя. Как он может так просто спать?! Ей стало обидно. А затем смешно. Она мучается, страдает, ее жизнь разрушена этим человеком – а он спокойно спит. Как волк, насытившийся нежным мясом ягненка. Нет, она не даст ему так просто спать, она возьмет этот кинжал, так легкомысленно ей отданный, и… «Зачем он отдал его мне?! – загорелось у нее в мыслях. – Что он мне говорил при этом? Что-то про значимость кинжала отца для меня. Он отдал его мне вовсе не легкомысленно, а из уважения… А я хочу его подло прирезать во сне?!» – ей стало стыдно от подобного решения. В конце концов, ее отец вышел драться в честном бою и знал, на что идет. Он был бы несчастен, знай, что его дочь не имеет чести воина.

Она села, решив для себя дать еще один бой своему врагу завтра, но уже в честной схватке, а не крадучись и внезапно.

– Хотя ты знал обо мне, знал и был готов… – пробормотала она костру. Укутавшись в старый протертый дорожный плащ, она снова подумала о безоблачных днях детства, об уверенности в завтрашнем дне, о незнании смерти и боли. Ее мысли бежали и бежали, унося ее в дурман сна. А во сне ее уже ждал человек с изогнутым мечом и странным зеленым камнем на шее, с улыбкой рубящий призрак ее отца…

– Просыпайся, – он грубо тряхнул ее за плечо. – Если нужна еда или питье, помочь могу, но немногим. До ближайшего двора еще дня два пути, не меньше.

Она открыла глаза и принялась растирать плечо. Потом, вспомнив о том, где она и кто с ней говорит, встала на ноги и приняла, как ей казалось, грозный вид, сжав кинжал в руке. Мужчина лишь с ухмылкой глянул в ее сторону и принялся сматывать плащ и укладывать его в наплечный мешок.

– До сих пор удивляюсь себе… – пробормотал он. Затем, завершив сборы, проверил, как ходит меч в ножнах, и прикоснулся к маленькому мешочку на поясе, чтобы тут же отдернуть руку, словно обжегшись.

– Мы не завершили одно дело, – она хотела сказать это твердо, но голос подвел ее. Тот, к кому были обращены эти слова, резким движением вынул меч из ножен, и не успела девушка опомниться, как ее шею уже холодила сталь.

– Ты и вправду так хочешь умереть, глупая?! – она смотрела в его глаза и видела там полнейшее безразличие. Было понятно, он прирежет ее и забудет об этом.

Она опустила взгляд на подвешенный талисман человека, и страх вскипел в ней, неудержимой волной захлестнув тело.

– Нет, но ты волен сделать то, что считаешь верным… – а потом добавила: – Я не хочу терять душу.

Он был удивлен. «Откуда она знает о камне? Может, стоит ее прикончить?»

– Что тебе известно об этом? – он указал свободной рукой на подвешенный предмет.

– Ничего, – она ответила быстро и явно говорила правду. – Я просто… просто что-то ощутила.

С минуту они стояли, глядя друг на друга, затем он опустил меч.

– Можешь возвращаться к себе в деревню, но путь, как ты сама знаешь, будет долгим. Я думаю, вряд ли ты думала о возвращении… – и вправду, она как-то не задумывалась об этом. – К тому же, за мной не только ты шла по пятам. Есть многие, кто хотел бы со мной покончить. К примеру, друзья Тода-валуна решат немного поразвлечься с тобою. Ведь ты, я замечу, очень привлекательна, – он оценивающе посмотрел на нее, на что она лишь с возмущенным видом задернула плащ на выступающей вперед груди. – …а они как раз идут от того места, где он остался лежать.

Теперь она поняла, кто такой этот Тод-валун – тот здоровяк, которому вчера «посчастливилось» встретиться с ее преследуемым. Да, возвращаться назад равноценно самоубийству. В лучшем случае… Тогда что ей остается? Идти с этим чудовищем???

Словно прочитав ее мысли, он кивнул и проговорил:

– Могу проводить тебя до постоялого двора, где куплю тебе одежду и пищу в дорогу, – он прочитал у нее на лице замешательство. – А заодно и достойный твоей храбрости меч.

Прошагав мимо нее, он добавил:

– Может, с настоящим мечом у тебя будет шанс расквитаться со мной.

Это был явный сарказм, она это поняла, но решила, что это неплохой вариант. «Ну-ну, принимать помощь врага, чтобы его потом прикончить. Ты вся в отца, не правда ли?!» – ей стало жутко не по себе, но все-таки она решила не отставать от своего нового спутника.

Несмотря на открытый сезон путешествий, на постоялом дворе было пусто, и хозяин был рад даже этой странной парочке, появившейся у него на пороге. Одеты они были из ряда вон плохо, как ему сначала показалось, но, присмотревшись, он увидел на мужчине весьма драгоценные ножны и толстый кошель на поясе.

– Мои приветствия вам, дорогие гости! – он миловидно улыбнулся и льстиво поклонился. Словно не заметив сурового взгляда двух пар глаз, он принялся ухаживать за гостями, надеясь на хорошие чаевые. – Рад приветствовать вас в своем заведении под живописным названием «Зеленый двор». Меня зовут Тирисий Хозьяр. Прошу садиться у любого понравившегося столика. Могу предложить горячие блюда, различные закуски и самый лучший напиток всего Единого мира – папоротниковый горь. Очень рекомендую после длительного путешествия, – а затем, подмигнув мужчине, добавил: – и перед долгой ночью.

Спутница путешественника вспыхнула в праведном гневе, и хозяин дворика даже слегка испугался, как бы теперь совсем не остаться без платы. Но, как оказалось, зря он беспокоился.

– Принеси мне лучшее из своих блюд и чашку горя, – человек извлек из другого кошеля (не менее плотного, как подметил зоркий взгляд хозяина) три платиновые монеты и бросил их на стол, за которым уже разместился. Затем обратился к девушке: – Тебе тоже надо плотно поесть, – прочитав в ее взгляде неуверенность и смекнув, что к чему, он снова обратился к пыхтящему и потирающему монеты в своих пухлых ладонях низенькому хозяину двора в заляпанном фартуке: – Ей принеси что-нибудь сытное, но легкое, понимаешь?!

– Да-да, конечно, у меня есть на примете парочка блюд. А что желаете из выпивки?! – он воззрился на посетительницу таким взглядом, что она не смогла сдержать улыбку, которая моментально скрылась с ее симпатичного лица. «Правда, чересчур серьезного для столь юной особы…» – проскочило у него в мыслях.

– А есть вода? – девушка казалась смущенной и загнанной в ловушку. Если бы он знал, что напротив нее за одним с ней столом сидит человек, которого та хочет убить, и платит за нее, он бы понял ее поведение, а так он лишь приписал это жеманству нищенки.

– Конечно, дорогая гостья, самая чистая вода в округе, чище даже вод Серединного озера, клянусь вам! – и обернулся к мужчине, масляно улыбаясь, на что тот выудил еще три монеты и кинул на стол, сказав: