Девушка аккуратно поставила ведро с золой на ступени крыльца и спустилась вниз. Ещё два года назад она не решилась бы выйти из комнаты не одетой по всем правилам, с просто убранными волосами, в неподобающей статусу обуви. Кто-то скажет, разве можно судить по одежде о том, как изменился человек? Аирец всегда знает, что одежда любого из них отражение всей прожитой жизни: статуса, настроения, семейного положения, финансового благополучия. Только вот она больше не понимала смысла во всем этом. Как-то неожиданно быстро её мир перевернулся, и всё, что казалось впитанным в саму её суть с молоком матери, потеряло значение. Вот только не все уходит бесследно: даже если теряется все напускное, остается стержень. Йолинь рефлекторно выпрямилась, расправив плечи. В её осанке появился поистине царственный апломб. Взгляд вместо того, чтобы стать кротким, стал прямым и открытым. Она больше не боялась. Она больше не та, кто держит нож за спиной. Теперь ей не страшно открыто смотреть на жизнь. Страх потерял всякий смысл.

Легкий ветерок запутался в непослушных черных прядях, выбивая их из незамысловатого пучка, заколотого двумя деревянными палочками, и раскидал по плечам. В то время как Рик, ничуть не успокоившийся после двухнедельного путешествия, с трудом пытался осознать увиденное. Он помнил её в день первой встречи, когда нежное белоснежное шелковое кимоно обнимало хрупкую фигурку. Темные волосы, сложенные в причудливую, невообразимую прическу, украшенную цветами. Непроницаемое, словно принадлежащее фарфоровой кукле, лицо. И сейчас он оказался на скалистом берегу Аранты, где несколько десятилетий стоял пустым и заброшенным просто сложенный дом из серого камня. Когда-то там жил смотритель горизонта, который помогал давно ушедшим в плаванье кораблям найти путь домой. Сейчас он видел перед собой принцессу, что тревожно всматривалась в его сторону. Вот только от принцессы в девушке мало что осталось таким, как он помнил. Если опустить тот момент, что одежда на ней мало чем была похожа на положенную по статусу, не вспоминать о том, что принцессы не живут в таких вот чудом уцелевших сараях на краю обрыва и не ходят с измазанным в саже лицом. Даже учитывая все это, он с трудом мог узнать эту женщину. Казалось, она похудела, хотя куда уж больше?! И сперва Рик даже испытал какое-то странное, неправдоподобное желание снять свой плащ, укутать её в него и согреть, словно промокшего насквозь котенка. Такой маленькой , несоизмеримо жалкой показалось она ему в тот момент. Показалась… пока он не встретился с ней взглядом. На него смотрели холодные, словно вымороженные изнутри, карие глаза. Ни толики эмоции на лице, ни страха, ни радости.

"Глаза убийцы, – вспомнил он как раз вовремя, чтобы не поддаться порыву. – Она враг – предатель! И будущая жена… " Горькая мысль о предстоящем всколыхнула ту бурю эмоций, что на краткий миг словно задремала внутри. И только сейчас ему показалось, будто девушка как-то болезненно вздохнула.

– Что привело тебя в мой дом? – сквозь зубы спросила она на его родном языке.

– Стоит поговорить об этом внутри, – в тон ей ответил он.

Войдя в дом, северянин с нескрываемым интересом рассматривал обстановку, в которой все это время жила принцесса. Просто сложенная печь в самом центре, которую, по всей видимости, совсем недавно побелили. Рядом у стены широкая лавка-кровать, низкий столик с письменными принадлежностями у противоположного окна. Из мебели было ещё несколько табуретов и огромных размеров деревянный сундук. И, несмотря на то что здесь царил безукоризненный порядок, все выглядело каким-то обветшалым. Если бы Рик не знал, что тут живет принцесса Аира, то смело бы сказал, что дом принадлежит какому-то бедному, но весьма чистоплотному хозяину.

– Вам, должно быть, интересно, зачем я прибыл? – начал разговор северянин, заметив, что принцесса и не думает проявлять любопытство и о чем-либо спрашивать. Женщина безразлично смотрела куда-то ему за спину, и он не сразу понял, что смотрит она в окно.

– Должно быть, – скупо кивнула она, не отводя взгляда.

– Что ж, я скажу прямо, – неожиданно мужчине стало неловко и неприятно находиться рядом с девушкой. Казалось, она с трудом терпит его присутствие. И даже если этого нельзя было сказать по выражению её лица, это словно витало в самой атмосфере помещения. – Совет постановил, что пришло время исполнить обязательства, данные вашему отцу, – на одном дыхании произнес Рик.

Ему показалось, или на краткий миг глаза женщины широко распахнулись, не в силах скрыть охвативший её ужас?

– Вот как? – слегка изогнув бровь, сказала она.

– Да, вот так. И нам предстоит сочетаться узами брака.

Всего секунда, и, будто дикая птица, она, хищно прищурившись, обернулась в его сторону.

Тишина, повисшая в этот момент в доме, казалась осязаемо тяжелой. Но к чести принцессы, ни один мускул на её лице не дрогнул. Она не кричала, не закатывала истерик, а всего лишь холодно сказала:

– Вы мой будущий муж?

Всё внутри у Йолинь оборвалось вместе с произнесенными словами.

"Муж"… как он может быть её мужем, когда сердце этого мужчины разрывается от ненависти и презрения к ней? Как они смогут жить под одной крышей, когда ей нестерпимо даже стоять рядом с ним в одной комнате?! Он смотрит на неё своими серыми глазами, а ей кажется, что ей в сердце впиваются иглы льда. Она не выживет рядом с ним. Не сумеет жить, когда он день за днем будет окатывать её всей бурей этих эмоций! Если бы она не чувствовала этого, если бы не было столько ненависти к ней в его сердце, возможно, она смогла бы примириться с браком, даже полюбить. Рик был статным мужчиной. Высоким и широкоплечим, снег в его волосах завораживал её. Никогда прежде она и не видела столь белых волос. Суровые черты лица, мужественный подбородок, широкий гладкий лоб и эти потрясающие глаза, словно на самом их дне раскрылось сердце бури.

– Я уже сказал это, – холодно ответил он, и Йолинь вновь поморщилась от тех эмоций, что пропитывали каждое его слово.

Несколько секунд ей потребовалось, чтобы найти в себе силы заговорить, ничем не выдав тех чувств, что она сейчас испытывала.

– Я окажусь права, если скажу, что и вам не оставили выбора в этом вопросе?

Рик не сразу нашелся с ответом, все же не слишком хорошо говорить женщине, тем более будущей жене, что она ему неприятна. Но с другой стороны, лучше сразу расставить все акценты в их взаимоотношениях.

– Вы проницательны.

Казалось, принцесса не была удивлена его ответом, и что поразительнее всего, это её не оскорбило. Хотя о чём можно судить по этому каменному выражению, что, похоже, не меняется и универсально подходит под все виды эмоциональных проявлений. Не к месту воображение подкинуло картину, как спустя лет десять он будет показывать друзьям свою фамильную галерею с портретами жены и комментировать: "О, это Иола грустит, а вот тут радуется, а здесь она зла" – и ряд совершенно одинаковых полотен, где девушка будет изображена в одной позе, с неизменным выражением лица, а отличать он их будет по платьям, надетым на ней.

Картинка немного подняла настроение, зато вот принцесса едва заметно нахмурилась, разглядывая его.

– Вы… боялись, что ваш ответ разозлит меня? – спросила она, но тут же отмахнулась от этого вопроса, словно не понимала, как могла позволить себе спросить нечто подобное.

– Неважно. Тогда, раз этот брак вынужденная необходимость для нас обоих, возможно, вас устроит, если после заключения брачного союза я останусь жить здесь? И фактически мы останемся столь же чужими друг для друга, как это было прежде? – сказав последние слова, Йолинь невольно затаила дыхание в ожидании ответа, от которого, как ей казалось, зависела вся её дальнейшая жизнь.

– Это неприемлемо, – скрепя сердце, ответил Рик. – Требования Совета к соблюдению условий брачного договора, заключенного с вашим отцом, ясно дают понять, что по вступлении в брак ответственность за пребывание и проживание в нашей стране принцессы Аира переходит на супруга. Но смею заверить, ни на ваше приданное, ни на исполнение супружеского долга я не претендую. Единственное, я обязан настаивать на совместном проживании.