Ух, кайф!!!

Но еще больше, чем бояться сама, Юля обожала пугать других. Самым любимым ее развлечением было на ночь глядя кому-нибудь позвонить и загробным голосом провыть какую-нибудь страшилку.

Одна беда: одноклассники и друзья уже отлично знали, зачем им в такую позднотищу звонит Юля Комарова, и просто не отвечали. А некоторые вообще заблокировали ее звонки – занесли номер в черный список.

И родилась новая страшилка: «В черном-черном городе есть черная-черная улица, на черной-черной улице стоит черный-черный дом, в черном-черном доме есть черная-черная комната, в черной-черной комнате стоит черный-черный стол, на черном-черном столе лежит черный-черный мобильник, в этом мобильнике есть черный-черный список, а в черном-черном списке сидит Пугало и завывает: «Слушай мою новую страшилку!»

Пугалом друзья и одноклассники звали ее, Юлю Комарову…

Но, приехав во Францию, Юля почувствовала себя практически счастливой. Лиза с Таней тоже обожали страшилки и ужастики, поэтому они с восторгом выслушали весь Юлин репертуар. Одна беда – ответить ей ничем полезным не могли. Слишком мало ужастиков знали! Зато ботан и тормоз Жибе оказался просто неиссякаемым источником жутких историй, которые Лиза и Таня исправно пересказывали Юле, и той не надоедало слушать.

Особенно Юле нравилась одна страшилка – ну просто до сладкой дрожи! Она называлась «Кукла».

Пришла девочка по имени Мари-Элен в магазин и увидела куклу, которая ей необыкновенно понравилась. Одна рука у куклы была сжата в кулачок, только два пальца торчали. Ну, Мари-Элен куклу купила, а продавец на прощанье сказал:

– Ты никогда не должна расставаться с этой куклой. Идешь в школу – бери ее с собой, спать ложишься – бери с собой. Ни на минуту не оставляй ее одну!

Сначала Мари-Элен и в самом деле не расставалась с куклой. Даже в туалет ее с собой брала. Но вот как-то раз забыла ее на кухне, поднялась в свою комнату и села делать уроки. Вдруг слышит – кто-то ходит внизу. А девочка была дома одна, она удивилась и кричит:

– Кто там?

И слышит незнакомый голос:

– Мари-Элен! Я поднимаюсь на первую ступеньку!

Девочка решила, что ее разыгрывает кто-то из подруг, потому что голос был девчоночий.

– Мари-Элен! Я поднимаюсь на вторую ступеньку!

– Ну и поднимайся, – сказала она беззаботно, а голос звучал снова и снова:

– Мари-Элен! Я поднимаюсь на третью ступеньку! Мари-Элен! Я поднимаюсь на четвертую ступеньку! Мари-Элен! Я поднимаюсь на пятую ступеньку!

Девочке стало страшновато, а голос не умолкал:

– Мари-Элен! Я уже в коридоре! Мари-Элен! Я открываю к тебе дверь!

Дверь распахнулась – на пороге стояла кукла! Девочка закричала, но было поздно: кукла набросилась на нее и перегрызла ей горло.

Потом кукла спокойно вышла из дома и вернулась к магазину. Постучала – продавец открыл ей дверь.

– Я сделала свое дело! – сказала кукла.

Продавец довольно улыбнулся и поставил ее на ту же полку, где она стояла раньше. Но теперь у куклы точали не два, а три пальца…

Юля, Лиза и Таня то и дело разыгрывали эту очаровательную страшилку перед сном. Каждая по очереди была куклой, продавцом и Мари-Элен. В конце концов тете Марине надоели эти хождения по скрипучим ступенькам и разноголосые завывания: «Мари-Элен! Я поднимаюсь на первую ступеньку! Мари-Элен! Я поднимаюсь на вторую ступеньку!..» – а потом ужасные вопли загрызаемой Мари-Элен. И она строго-настрого запретила устраивать эти спектакли, особенно на ночь глядя.

– Вы меня до того довели, что я боюсь одна в комнате оставаться, – сказала тетя Марина сердито. – Все время чудится, что ступеньки скрипят. А сегодня папа возвращается, мне его допоздна ждать, буду сидеть и от страха трястись! Так что забыли про Мари-Элен! Понятно? Иначе никаких вам вид-гренье!

Потом она пожелала девчонкам спокойной ночи, каждую поцеловала, выключила свет и ушла.

Девочки были так поражены страшной угрозой, что лежали, не смея пикнуть, и скоро Лиза и Таня уснули – Юля поняла это по их ровному дыханию.

А ее сон, как назло, не брал, хотя часы на церковной башне около кладбища пробили уже и десять, и одиннадцать, и полночь. Их удары разносились по всей деревне.

Окна были отворены настежь, а ставни, наоборот, прикрыты, чтобы девочек не беспокоил по утрам яркий свет и не мешал спать подольше. К сожалению, закон подлости, согласно которому в будние дни невозможно проснуться, а в выходные и на каникулах вскакиваешь ни свет ни заря, оказался международным законом и действовал не только в России, но и во Франции. Все просыпались рано!

В ночном небе висела огромная серебряная сверкающая луна. Сквозь щели в ставнях проникали ее лучи и тонкими ровными бледными полосами ложились на пол.

Известно, что спать по ночам нужно с закрытым ртом: если в открытый рот попадет лунный луч, можно сделаться оборотнем и начать выть на луну.

Юля встревожилась: а вдруг Лиза и Таня этого не знают?! Хотела им об этом рассказать, но, во-первых, девочки уже спали, а во-вторых, разговор могла услышать тетя Марина.

Вообще-то она уже давно должна была спуститься на первый этаж, где находились салон (так французы называют гостиную), столовая и кухня, но почему-то все еще бродила туда-сюда по лестнице. Старые, рассохшиеся ступеньки легонько поскрипывали в такт ее шагам. Иногда тетя Марина старалась ступать осторожно, скрип был еле слышным, а иногда почему-то прыгала через две ступеньки, хотя на лестнице перегорела лампочка и запросто можно было ноги переломать. Поскольку запасной лампочки в кладовке не нашлось, ее должен был привезти мсье Верьер. А пока тетя Марина выдала девочкам электрические фонарики (один Лизе с Таней, другой Юле), строго-настрого запретив выходить на лестницу без них. Сама она подсвечивала себе мобильником. Однако сейчас почему-то сновала туда-сюда в темноте: в дверную щель Юля не видела мелькания светлого луча.

На улице послышался рокот мотора, который затих около дома. Распахнулась дверь на террасу, и радостный голос тети Марины долетел, к Юлиному изумлению, снизу:

– Морис! Ты уже приехал! Как здорово, а я уже приготовилась тут до утра сидеть! Очень спешил, да?

– Слишком спешил, – ответил мсье Верьер после довольно продолжительной паузы, которая, как смекнула Юля, означала поцелуй.

Правда, голос Верьера звучал почему-то грустно.

– Что значит – слишком спешил? – насторожилась тетя Марина.

– Да гнал вовсю и сбил на лесной дороге барсука. Насмерть.

– Ух ты, как жалко! – воскликнула Марина. – А точно насмерть?

– Да, я вернулся посмотреть, – пояснил мсье Верьер. – Кошмарное зрелище. Наверное, за миг перед тем, как беднягу ударило, он повернулся к машине: у него была разбита голова спереди, нос вдавлен в череп…

– Господи, какие ужасы! – воскликнула тетя Марина. – Перестань! Я кое-как угомонила девчонок, которые беспрестанно завывали про какую-то куклу-убийцу, а тут собственный муж оказывается убийцей несчастного барсука.

– Кукла-убийца? «Мари-Элен, я поднимаюсь на первую ступеньку»? Ну, это классика жанра, – усмехнулся Верьер. – Ладно, давай разберем сумки. Я там кучу еды привез, чтобы не тратить завтра времени на магазины, а сразу мчаться на вид-гренье.

И они вошли с террасы в дом.

Юля озадаченно нахмурилась. Вошли они как-то странно: вроде бы находясь внизу – и в то же время взбегая на второй этаж по ступенькам, легкий скрип которых Юля слышала совершенно отчетливо.

А потом она услышала, что скрип приближается к спальне.

«Мари-Элен, я открываю к тебе дверь!» – вспомнила Юля…

Призраку врага приходилось очень тяжело! Никак не удавалось справиться с юрким, подвижным телом барсука.

Зверя на бегу мотало из стороны в сторону. Он чуть не половину шерсти оставил на кустах ежевики, которой были плотно оплетены все лесные тропы.

Призрак Огра уже не раз пожалел, что связался с этой неразумной тварью. Вдобавок маленький мозг барсука был нашпигован осколками костей, и это невероятно мешало думать. И все же враг смог добраться до деревни и даже найти дом, где находился один из тайников, в котором он спрятал когда-то свои драгоценные снадобья.