— Ты действительно этого хочешь? — голос был едва узнаваем. — Если нет, то сейчас самое время остановиться.

Ну вот опять к ней вернулось чувство обеспокоенности. Возможно, тому было виной едва сдерживаемое желание, охватившее все его естество.

— Конечно, хочу, — прошептала она. — Ты просто действуешь немного не так.

— Вот так новость, — пробормотал он. — Ну хорошо. Я и не думал, что ты любишь покомандовать. Может, возьмешь инициативу в свои руки?

Гермиона бросила на него подозрительный взгляд, точнее, в ту сторону, где Рон предположительно находился: за прошедшие семь лет он успел назвать ее командиршей бессчетное количество раз. Однако вместо того, чтобы возмутиться, она запустила руки в его волосы и, притянув ближе, снова поцеловала.

Пряди казались мягче — вероятно, причиной послужили темнота и выпитый алкоголь, до предела обострившие чувства. Она слегка взъерошила его волосы, на что Рон отреагировал, подарив ей долгий и неистовый поцелуй. Несмотря на «проявленную инициативу», Гермиона чувствовала его нетерпение и могла поспорить на что угодно — единственным желанием Рона было прижать ее к двери и сделать все по-своему. Странно: обычно требовалось намного больше времени, чтобы так его завести.

Она медленно расстегнула его рубашку и провела рукой по голому торсу, заставив Рона застонать от удовольствия. Ей понравилось. Очень понравилось. Понимание того, как он хотел ее, порождало чувство глубокого удовлетворения, будоражило кровь, заставляя ощущать ответное томление где-то внизу живота.

Гермиона не смела признаться даже себе, что прилив сумасшедшего желания вот-вот накроет ее с головой. Поэтому, чтобы окончательно не потерять рассудок, из последних сил старалась сдержать нарастающее возбуждение.

Казалось, Рон уже забыл о своей просьбе: перехватив инициативу, он вновь припал к ее губам.

Руки Гермионы опустились к его брюкам и принялись медленно расстегивать пуговицы, в то время как его губы проложили влажную дорожку от ее щеки к ушку. Он весь дрожал от возбуждения, покусывая ее за мочку. Гермиона блаженно охнула. Так приятно, необычно. Так не похоже на его привычный грубый натиск. Что бы ни послужило причиной его странного поведения сегодня, она совершенно не возражала.

— Рон…

И он замер неподвижно, как статуя.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила она.

— Г-гермиона? — его голос был едва различим.

— Да?

Вздрогнув, он резко отстранился. Воцарилась тишина.

 </p>

* * *

<p>

Драко в шоке уставился туда, где стояла Люси. Нет, не Люси. Это определенно была не та

шестикурсница с Когтеврана, сделавшая ему на вечеринке недвусмысленное предложение. Перед ним стояла грязнокровка Гермиона Грейнджер. И она приняла его за Рона Уизли.

Неудивительно, что Грейнджер была в замешательстве от его напора. Люси — привлекательная блондинка с копной кудряшек и обманчиво-наивным взглядом карих глаз — всегда знала, чего и когда хочет. И судя по их последней близости, Драко знал: Люси любит грубый секс, без особых прелюдий. Вечно же растрепанная Грейнджер, как он предполагал, напротив, была еще той ханжой, предпочитающей делать «это» только в постели и обязательно с выключенным светом. Вероятно, Уизли приходилось ее даже уговаривать. Драко понять не мог, что она здесь забыла.

Ему не нравилась Грейнджер. Нет, не так — он терпеть ее не мог. Но порой… когда она была особенно невыносима… Драко представлял, как прижимает Грейнджер к стене и, грубо ею овладев, имеет до тех пор, пока его тяжелое дыхание не растворится в ее сладостных стонах.

И его фантазия вот-вот станет реальностью — Драко никогда еще не был настолько возбужден.

 </p>

* * *

<p>

— Что-то не так? — повторила встревоженная Гермиона.

— Нет, все в порядке, — все тем же тихим голосом, боясь быть узнанным, произнес Драко: он не мог позволить Грейнджер уйти, прекрасно понимая, что такой шанс выпадает раз в жизни.

Она уже была готова возразить (ведь что-то определенно было не так), но не успела — от жаркого поцелуя перехватило дыхание, и все мысли тут же вылетели из головы. Облокотившись одной рукой на дверь, а другой обнимая ее за талию, он целовал Гермиону жадно и страстно.

— Прикоснись ко мне, — прошептал Драко ей в губы. — Пожалуйста, я так этого хочу.

Он хотел. Действительно хотел. Как можно было отказаться от того, что само шло в руки? Ему было плевать, что она не знала, кому отдается. Драко был слизеринцем и не собирался отказываться от воплощения в жизнь своих фантазий.

Неожиданно осознав, что ее руки до сих пор покоятся на полурасстегнутой ширинке, Гермиона, сбросив оцепенение, продолжила освобождать его от тесных брюк. Она так и не поняла, что изменилось, но Рон стал вести себя по-другому: ласковее, что ли. Агрессия исчезла, но в то же время он возбудился пуще прежнего. Казалось, его желание достигло апогея. Странно: они же еще толком не начали.

— Прикоснись ко мне, — повторил он, когда последняя пуговица на его штанах была расстегнута.

Как только Гермиона рванула его брюки вниз, Драко тут же схватил ее руку и прижал к боксерам, заставив сквозь ткань почувствовать твердость его возбужденного члена.

Громко застонав, Драко содрогнулся всем телом. И Гермиона, ощутив заметный рывок под ладонью, не спеша обхватила пальчиками напряженную плоть и ласково ее погладила. Она знала, что довела его практически до исступления, однако кончить не позволила.

Его голова склонилась на грудь, а дыхание участилось. И это развеяло последние сомнения в том, насколько сильно он ее хочет. Осознание сего простого факта пришлось Гермионе по душе, породив ответную жажду. Как же хорошо! Чертовски хорошо! Но не стоит сходить с ума.