Рисунок перетекает в черных и серых ангелов, кажущимися живыми, на его бицепсах; их крылья распростерты на голубом небе, выглядывающем из-под его футболки. Татуировка создана с удивительным чувством вкуса, для того, что занимает каждый видимый сантиметр его тела.

— Думаю, это красиво. — говорю я, касаясь пальцами крыльев ангелов.

Его кожа, обтягивающая тугие мускулы, ощущается обжигающе горячей и посылает покалывание сквозь меня. Мой взгляд поднимается, встречаясь с его закрытыми глазами, когда из его кармана начинают реветь звуки «Beat on the Brat» рок-группы Ramones. Это пугает меня настолько, что я отдергиваю от него свою руку.

Мое сердце бьется где-то глубоко внутри, и меня заполняет противное ощущение, как чувство вины. Я не могу это объяснить, но, кажется, будто нас застукали за чем-то незаконным. Возможно, это просто подскочивший адреналин.

Деклан стонет и закатывает глаза, когда смещается, чтобы взять телефон. Нажимая кнопку на экране, он выключает звук и кладет мобильный на журнальный столик.

Уже поздно. И судя по его реакции, похоже, что звонок был от девушки. Бывшей? Или может быть нынешней? Стараясь казаться равнодушной, я спрашиваю:

— Не собираешься ответить?

— Нет, — отвечает он коротко, когда внезапно проявляет интерес к давно забытому телевизионному шоу.

— Почему нет? Не хочешь, чтобы твоя девушка узнала, что ты зависаешь со мной? –ухмыляюсь, игриво подталкивая его в плечо.

Он кидает на меня быстрый взгляд.

— Мы уже обсуждали, что я не встречаюсь с женщинами. Джейми просто…удовлетворяет мои потребности.

— Тьфу, ненавижу это имя, — говорю и морщусь. — В школе, в которой я училась, была девушка, которую звали так же, и она постоянно дразнила меня, и … это действительно очень обижало.

Вообще-то, «дразнила» не совсем подходящее слово. Эта сучка превратила мою жизнь в ад на годы. Период ее террора длился с седьмого класса до тех пор, пока я не бросила старшую школу. Так что да, ее имя оставляет горечь во рту, и что совершенно неразумно, на мой взгляд, в некотором роде я злюсь, что Деклан спит с ней.

— Хочешь, чтобы я надрал ей задницу?

Я смотрю на Деклана, видя его задорную улыбку.

— Я сделаю это сама, если снова увижу ее.

Если бы моя школа не придерживалась политики нулевой терпимости, когда дело касалось драк, то я бы уже много лет назад надавала ей тумаков. Я боялась, что отстранение от занятий отразится на моих шансах получить стипендию. Толку из этого все равно не вышло, раз я бросила обучение…

— Что же такого ужасного она сделала?

Я смеюсь и опускаю голову на спинку дивана. Сейчас это звучит глупо, но в седьмом классе, это было похоже на конец света. В то время, у меня было раннее развитие, и некоторые девушки — некоторые плоскогрудые особи — думали, что я набиваю свой лифчик.

— Джейми была лидером их маленькой шайки и распространяла обо мне всевозможные слухи. Ну, например, что я набивала свой бюстгальтер, что я грязная шлюха и прочее. Джейми, конечно, была богатой и популярной, так что все ей верили. Несколько моих подруг перестали общаться со мной, потому что не хотели скатиться вниз в школьной иерархии, а мальчики…ну, я была «шлюхой» с «огромными» сиськами, — смеюсь без особого веселья. — Нет необходимости говорить, что парни были моими новыми лучшими друзьями.

— С переходом в восьмой класс я была еще тем везунчиком, и оказалась с Джейми в одном спортивном классе. Спустя две недели с начала учебного года она и ее маленькие любимчики зажали меня в угол в раздевалке и натянули спортивную футболку поверх моего лица, временно ослепив меня, пока снимали мой лифчик. Предполагаю, они ожидали увидеть, как выпадут мотки тканей или связки носков, или что-нибудь еще, но все, что они получили — это лишь полный обзор моей груди, — бормочу саркастично, указывая на мои чашечки размера В.

— После этого слухи о том, что я набиваю свой бюстгальтер, прекратились, но Джейми всегда находила что-то новое, чтобы унизить меня. Что моя одежда не была брендовой, или что у меня не было друзей… Потом она узнала, что я – приемный ребенок, и для нее это стало основным оружием против меня, пока я не бросила школу.

Я не хотела быть такой красноречивой, но я ненавижу эту девушку.

— Вот же тварь.

Я оборачиваюсь к Деклану и вижу на его лице взгляд полный отвращения, что заставляет меня засмеяться. Я хватаюсь за бока, в то же время слезы начинают скатываться по моим щекам. Когда я, наконец, успокаиваюсь, вытираю глаза и говорю:

— Спасибо. Мне это было необходимо... Так что по поводу твоей Джейми?

Свет в его глазах, наблюдающих за мной, тускнеет, на его лицо опускается тень.

— Она не моя Джейми.

Я сужаю глаза, изучая его профиль.

— А она знает об этом?

В его горле проскальзывает смех.

— О, да.

Пожимая плечами, он говорит:

— Мы встречались время от времени, но сейчас все кончено.

— Почему? Ты устал от нее?

— В определенной степени.

— Вот поэтому я одна, — бормочу, хотя его честность тонизирует.

— Нет, это не потому… — он сдвигает брови, наклоняя голову. — Подожди-ка. Почему ты одна? Потому что боишься, что кто-то устанет от тебя?

Мои щеки покрывает румянец, и я сразу же сожалею о сказанном.

— Перестань подвергать меня психоанализу. Что ты хотел сказать?

Он хмурится в мою сторону чуть дольше секунды, прищуривая глаза, пока не делает выдох.

— Мне не было с ней скучно, просто она мне разонравилась. Она – не приятный человек, и похоже, что хороший секс не является достаточным аргументом, чтобы мириться со всем ее дерьмом. — Он морщится. — Боже, звучит отстойно, да?

— Ну, по крайней мере, ты узнал, что она за человек. Мне везет, если называют свое имя большую часть времени.

— Ты действительно так занимаешься случайным сексом?

Я слышу в его голосе осуждение, окрашивающее его тон в неприятные оттенки. Я знаю, какая я. Проститутка, шлюха — я слышала это прежде. Не думайте, что это не причиняет мне боль всякий раз. И, как всегда, я улыбаюсь сквозь обиду, потому что так никто не сможет насладиться осознанием моего унижения.

— Как так? Как шлюха?

Он хмурится.

— Нет. Как мужчина.

Застигнутая врасплох, моргнув, я опускаю глаза.

— Сейчас его не так много. У меня, вроде как, перерыв от секса.

— Почему? — Деклан смотрит на меня, словно я совершенно ненормальная, и я не могу с собой ничего поделать, начинаю смеяться над его недоумевающим выражением.

— Эй, ты разве не слышал, как я сказала, что большую часть времени даже имен не знаю? Думаю, это веская причина.

Он пожимает своими массивными плечами и говорит.

— Я не спрашиваю, как их зовут в половине случаев, но это не останавливает меня.

Автоматически округляю глаза.

— Да, но ты парень. Для женщин двойные стандарты.

Он прочищает горло.

— Ну и как долго ты, э-э, воздерживаешься?

— Около двух месяцев.

— Не скучаешь по нему? — спрашивает он тоскливо, качая головой. — Не думаю, что смог бы продержаться два месяца.

Я совершенно невоспитанно фыркаю.

— Сомневаюсь, что ты смог бы продержаться два дня.

— К твоему сведению, это… — он захлопывает свой рот. — Неважно.

Улыбка на моем лице такая широкая, что я удивлена, как мои щеки еще не лопнули от напряжения. Он что, покраснел? Я пододвигаюсь ближе к нему, но он опускает вниз свою голову.

— Нет, нет. Скажи мне, сколько прошло времени с тех пор, как у тебя был секс. Несколько часов? День? Сколько?

Он поднимает свою голову и облизывает губы.

— Три дня, довольна? Накануне нашей встречи.

Что-то глубоко внутри моей груди начинает болезненно скручиваться, заставляя дрогнуть мою улыбку, но я быстро восстанавливаюсь. Почему меня это так беспокоит? Я имею в виду, Иисус, почему я оказываюсь той, кто спрашивает его?

— Расскажи мне, — говорю я, пытаясь подыграть. — Как ее имя? Было ли хорошо?

Он в удивлении приподнимает брови: