У одного из десятков одинаковых как братья кабинетов стоял Марк Браушвиц. Одного взгляда на него хватало, чтобы навсегда запомнить загадочного экзаменатора. Высокий, мускулистый, шириной плеч поспоривший бы с профессиональными атлетами, он поражал воображение девушек и заставлял уважительно хмыкать парней.

Стоя у входа, словно вросший в землю дуб, который не срубишь и за год, он здоровался с каждым прибывшим, улыбаясь во все положенные тридцать два зуба. Однако, несмотря на кажущееся радушие и доброту проверяющего, его улыбка походила больше на оскал хищного зверя.

– Здравия желаю, сэр, – отсалютовав, Макс застыл на месте, ожидая дальнейших инструкций.

– И вам не хворать, – радушно ответил ему Марк. Его лицо так и лучилось добротой. – Ну что, готовы отдать жизни за Родину?

– За Родину – нет, за Империю – хоть сейчас, – наиграно улыбнувшись, парнеь внимательно посмотрел на Браушвица. Тот, явно не ожидавший подобного, рассмеялся.

– Вот такие люди нам нужны, – отсмеявшись, поддержал молодого революционера экзаменатор. – Ладно, становись в строй, пора начинать.

Кивнув, Максим нагло впихнулся между двумя парнями помладше и сделал вид, что так и должно быть. Те, в свою очередь, не рискнули возмущаться, отчасти потому что проверяющий стоял неподалёку.

Наконец, когда прибыл последний счастливчик, Марк Браушвиц отошёл от двери и, сопровождаемый непонятно откуда взявшимися солдатами, встал напротив строя. Рявкнув, он одним словом заставил замолчать всех, привлекая к себе внимание.

– Здравия желаю, господа и дамы. Вы, наверное, интересуетесь, зачем с утра пораньше мы собрали вас, освободив от ежедневной работы, – кашлянув, говоривший немного сбился, но тут же продолжил. – Как вам всем известно, Империя наконец-то перестала быть просто горсткой недовольных и теперь активно развивается. Но, с возросшим потенциалом мы получили и гораздо большие проблемы. Со смертью Маршала Тулия легионы начали гораздо активнее, а потому мы просто вынуждены набрать дополнительных солдат, специалистов и рабочих, чтобы отразить вероломные и подлые атаки врага.

Толпа недовольно зашумела. Все как один возмущались положением дел. Каждый, кто присоединялся к имперцам, думал, что нашёл укрытие от войны и смерти, а тут их собирались снова бросить умирать. Особенно сильно возмущались царские дезертиры, которые вступали в ряды имперцев с условием, что никогда больше не будут воевать.

Марк презрительно окинул людей взглядом и крикнул, привлекая внимание. Солдаты, что стояли рядом, на всякий случай схватились за рукоятки мечей и встали чуть плотнее.

– Господа, попрошу не возмущаться, – зло обрывая любые возражения крикнул Браушвиц. – Мы являемся солдатами революции, все как один, а потому когда Империя просит, мы обязаны ответить на её призыв. Сейчас вы по одному будете заходить в кабинет, где с вами проведут тестирование уполномоченные люди. И помните, что отказавшийся от содействия будет считаться царским подельником. Спасибо за внимание.

Нервно взмахнув плащом, экзаменатор скрылся за дверью. Спустя секунду туда завели первого человека. В коридоре остались лишь солдаты, следившие за порядком, да один канцелярист, проверявший каждого и делавший отметку всякий раз, когда ещё один сторонник имперцев входил внутрь.

Наконец, очередь дошла и до Макса. Назвав свои данные, он открыл дверь и аккуратно, словно кот, заглянул в кабинет. Браушвиц, сидевший за столом, недовольно махнул рукой, приглашая очередного тестируемого к диалогу.

Как только парень сел, перед ним упала толстая кипа листков и карандаш. Простой, казалось бы, тест, изобиловал вопросами, связанными с идеологией, верностью режиму и прочими, как казалось парню, бесполезными вещами. На один действительно важный вопрос по медицине, выживанию или боевым действиям приходилось порой до десяти политических.

Наконец, работа была закончена и Максим протянул экзаменатору ответы. Однако тот даже не взглянул на них, лишь передав одному из помощников. Чуть подавшись вперёд, мужик тихо, но отчётливо обратился к испытываемому.

– Не буду скрывать, что мне о вас говорили, – нависая, словно коршун, почти шептал Марк. – Я изучил отчёты и характеристики и понял, что мне не зря советовали к вам присмотреться. Ничего не хотите сказать?

– А что я могу вам такого поведать? – нервно елозя на стуле, ответил парень. – Единственное, чем я могу похвастаться, так это убийство Тулия. И то мне очень сильно повезло.

– Не важно, повезло тебе или нет. Важно то, что ты не испугался опасности и готов был пожертвовать жизнью, – всё также вкрадчиво продолжал говорить Браушвиц. – Однако, твоя храбрость живёт бок о бок со своевольством. А поэтому Империи нужна гарантия того, что ты не предашь.

В это же мгновение в кабинет ввели кого-то. С мешком на голове и руками, скованными цепью, он походил на преступника, однако только Марк знал наверняка, кто же это.

На стол перед Максом лёг арбалет. Новенький, ещё пахнущий мастерской, он явно не был сделан в городе. Если присмотреться, можно было увидеть на ложе какой-то странный рисунок. Впрочем, парню не дали этого сделать: Браушвиц встал и молча всунул в руки молодого имперца оружие.

– Этот человек совершил преступление. Он обвиняется в разведке в пользу врага, – потирая руки, громко объявил экзаменатор. – Его должны казнить завтра на рассвете. Как нам обоим известно, приказ Императора не обсуждается. А потому ты должен доказать верность идеалам, за которые сражаешься. Убей его, прямо сейчас.

Максим, не веря своим ушам, молча смотрел на Браушвица. Однако тот лишь стоял и с каждой секундой всё злее требовал прервать жизнь преступника. Всё ещё не понимая, что от него требуют, парень навёл арбалет в сторону пленника.

Не выдержав ожидания, начальник оттолкнул экзаменуемого и, взяв в руки оружие, нажал на скобу. В следующее мгновение болт вонзился в тело шпиона, и тот безвольно повис на руках солдат, застонав от боли. Презрительно плюнув, Марк всучил арбалет обратно и сел за стол.

– Не хочешь убивать, тогда прекрати мучения, – требовательно заявил революционер. Он, скрестив руки, качался на стуле, ожидая расправы.

Всё ещё колеблясь, Макс медленно взвёл тетиву и снарядил арбалет. Подняв оружие, он, словно во сне, направил его на раненного, который уже не стонал, а просто висел в забытье, истекая кровью. Наконец, решившись, парень выстрелил.

В следующее мгновение арбалетный болт ударился о нагрудник одного из воинов и, бессильно звякнув, отлетел к стене. Тут же Марк Браушвиц вскочил, рванув к парню. Стража выхватила мечи и также бросилась на него.

Однако, в тот момент, когда клинки пронзили плоть, в кабинет заглянул Миша, принёсший очередные документы на подпись. Выскочив обратно, он спустя секунду вернулся уже с солдатами. Последним, что успел запомнить Макс, были крики заместителя комиссара, экзаменатора и солдат. В следующий миг парень, потеряв сознание, рухнул на пол…

10.

Резкий голубой свет ударил в глаза. Он был настолько ярким, что пробивался даже через закрытые веки. В воздухе витал фармацевтический аромат, способный, казалось, возвратить к жизни даже мертвеца. Он был настолько сильный, что неподготовленный человек уже спустя пару минут спасался бегством из комнаты. И только мастера своего дела могли переносить его часами, проводя головокружительно сложные операции без отдыха.

Резко открыв глаза, Макс пришёл в себя. Ослеплённый свечением, он рассеянно бросал взгляд из стороны в сторону, стараясь увидеть хоть что-нибудь. Наконец, глаза постепенно привыкли, и парень начал что-то различать, всё ещё сильно щурясь и больше полагаясь на слух и осязание.

Внезапно кто-то преградил путь свету, заставив только приспособившегося революционера снова потерять возможность воспринимать действительность. Не дожидаясь, пока раненный придёт в себя, человек заговорил.

– С возвращением, Макс. Давно не виделись, – проговорил незнакомец. Парень всё ещё не мог разглядеть лицо говорившего, недоумённо щурясь.