- Ну, не юлите. Так и есть. А ведь что я сказал? Всего лишь порекомендовал поступить так, как того вы и сами желаете! Ну, признайтесь, вам же нестерпимо хочется разуться и пройтись босиком по прохладной траве. Так что сдерживает?

  Григорий выдержал паузу и по-приятельски легонько толкнул Калмыкова локтем в бок.

  - Ну же! Все просто! Снял тесные, душные туфли и выдохнул. Всё!

  Андрей Семёнович, чувствуя приливающую к лицу кровь, напрягся и посмотрел на босые ноги собеседника, затем огляделся вокруг, понял, что никто на него не глядит и, сам не понимая, как он на это вообще решился, развязал сначала один шнурок, затем другой и лёгким движением стащил туфли с распухших от жары ног. Носки слетели также быстро, и по коже снова поползли мурашки удовольствия. Калмыков вопросительно посмотрел на Григория, как бы спрашивая: 'Ну что? Теперь доволен?', а тот в ответ лишь в очередной раз улыбнулся и слегка развёл руками, мол: 'Вот видите! Ничего сложного!'

  Андрей Семёнович пошевелил пальцам ног, в очередной раз осмотрелся по сторонам и только решил расслабиться, как тот же громкий, назойливый голос сказал:

  - Споттинг. Вы знаете, что такое споттинг, Андрей Семёнович?

  - Понятия не имею, - тяжело вздыхая, ответил Калмыков.

  - Это хобби такое. Суть его заключается в наблюдении и фотографировании самолётов.

  - Да? Странное хобби, как по мне.

  - На первый взгляд - да. Казалось бы, чего тут интересного? Но если вдуматься... Вот вы, Андрей Семёнович, летали?

  - Летал.

  - А видели когда-нибудь со стороны, как взлетает, или садится, большой пассажирский лайнер?

  - Не помню, - мрачным голосом ответил Калмыков, всем видом давая понять, что ни этот разговор, ни этот собеседник ему не интересны.

  - Значит, не видели! Потому что, если бы хоть разочек увидели, на всю жизнь запомнили бы!

  И тут произошло нечто, вовсе уж выпадающее за рамки восприятия 'нормы' Андрея Семёновича! Григорий вскочил со скамейки, отбежал на несколько метров в сторону пруда, почти до самой кромки воды, расставил руки в стороны и с громким воем 'У-у-у-у!' на полусогнутых побежал обратно к лавке. Калмыков сильно занервничал и даже решил, на всякий случай, поджать босые ноги. Он снова огляделся по сторонам, но с удивлением отметил, что, ни странное поведение Григория, ни даже его пронзительное 'у-у-у' не привлекло и толики внимания посетителей парка. А, тем временем, странный молодой человек нёсся в его строну, явно имитируя снижающийся лайнер, так как ноги его с каждым шагом подгибались все сильнее и уже перед самой скамейкой, он, вдруг, плавно распластался животом на траве! Калмыков даже позволил себе скудный смешок. Зрелище и в самом деле было впечатляющим. Но не величием снижающегося лайнера, которое, по всей видимости, хотел передать Григорий, а именно своей комичностью.

  - Григорий, вам не кажется, что это уже перебор? - голос Калмыкова заметно потеплел, в сравнении с тем, как он обращался к собеседнику до этого.

  Тот перевернулся с живота на спину и, не вставая с травы, уставился в голубое небо:

  - А что такое перебор? - на этот раз голос Григория был тихим и задумчивым, - Может быть перебор - это выход за рамки приличия? За рамки общепринятого? Нечто не среднее?

  - Так и есть.

  - Тогда чему вы улыбались только что?

  - Вашему поведению, Гриша. Чему же ещё?

  - Так значит моё поведение не столь уж и плохо, если оно заставило такого хмурого человека улыбнуться?

  - Ну, это как сказать... - не находя что ответить, стушевался Андрей Семёнович.

  - Да как ни говори, - Григорий уселся на траве, сложив ноги по-турецки, - Который час?

  Калмыков, обратив внимание на то, что у парня на руке есть собственные часы, нахмурился:

  - А твои, разве время не показывают?

  - Неа, - пожал плечами Григорий, - Позавчера остановились.

  - Остановились? - с недоверием спросил Андрей Семёнович, - Электронные часы?

  - Да, остановились. Сам удивляюсь. Я в субботу под автобус попал. Представляете? Прямо на пешеходном переходе. И откуда он там взялся - ума не приложу! Только шаг делаю и тут - бац! А в следующее мгновение - лежу на обочине. Вот после того удара часы и остановись. А на мне ни царапины! Представляете? Бывает и такое.

  Для наглядности, он протянул руку Калмыкову и тот посмотрел на циферблат. На экране и в самом деле были цифры, и они, в самом деле, стояли. Даже секунды замерли.

  - М-да... Странно. В ремонт надо отнести.

  - Да фиг с ними. Пусть стоят. Я ведь часы эти так ношу... Больше для понта. Куда мне спешить?

  - Но время у меня все равно спрашиваешь.

  - Спрашиваю. Но не для себя.

  - Для кого же?

  - Для вас, конечно! Чтобы вы успели. Сегодня в 21:14 в аэропорту совершает посадку самый впечатляющий лайнер, который когда-либо принимал наш захудаленький аэропорт. И вам обязательно нужно на это посмотреть!

  Калмыков округлил глаза и удивлённо уставился на Григория.

  - А что вы на меня так смотрите? Вам сорок лет! Вы каждый день в восемь тридцать приходите на работу, каждый день торчите в душном офисе, делая скучную работу, а вечером возвращаетесь в такие же четыре стены. Не правда ли? Иногда, конечно, удаётся вырваться из офиса по какому-нибудь мало-мальски важному заданию руководства, но вы даже в этом случае не позволяете себе туфли снять. Даже, когда этого очень сильно хочется! Вам сорок, Андрей Семёнович! Ну, сколько вы ещё проживёте? Десять? Двадцать? Тридцать лет? А может через неделю - того...? И, позвольте спросить, какой из оставшихся дней вы собираетесь посвятить тому, чтобы увидеть, как садится самолёт? А? Нет такого дня? Не запланировали?