– Бот под номером двести двадцать четыре, встаньте! – Голос админсудьи звучал грозно, и громче, чем обычно. Всё из-за пустоты куполообразной комнаты. Здесь решались судьбы роботов всех мастей, начиная от мусорщиков и заканчивая биороботами для отправки в Другой мир.

Робот встрепенулся и робко поднялся. Затем сделал пару шагов вперёд и встал на квадратную площадку для прохождения скана. Скан засветился и определил модель «224-го».

– Что у вас за жалоба? – также сурово спросил админсудья, восседающий на высоком квадратном постаменте. Висящее перед ним зелёное полупрозрачное табло ярко засветилось, и по нему побежала информация.

– Прошу заменить элемент периферии, а именно – лицевую панель, так как при выполнении погрузочных работ моя лицевая панель попала под прессовый механизм и была раздавлена.

– Данная просьба будет удовлетворена сразу после заполнения формы моим помощником «6П2», – холодно сообщил админсудья подготовленное решение о ремонте «224-го». – Что-то ещё?

– Да…, – неуверенно начал бот.

– Ну, смелее же «224-й»! – Голос админсудьи оставался жёстким, но в тоже время в нём чувствовалось участие.

– Можно мне установить модуль с биологическим сердцем? – Бот замялся с продолжением, но всё же решился объяснить свою просьбу. – Хочу услышать, как стучится сердце… человека.

Синтетический смех судьи и его помощников, усиленный эхом помещения, заглушил последнее слово бота.

– То есть ты хочешь … – прерывая смех, админсудья задал вопрос, – … стать одним из нас? Стать биоником?! – Судья продолжал одновременно смеяться и говорить. Его металлические накладки на теле дребезжали в такт качающему телу, отдалённо напоминавшему человеческое. «224-й» читал, что с незапамятных времён роботов делали похожими на человека. Почему люди так поступали он не знал, но нейросеть, управляющая его диверсифицированными нейропроцессорами выдавала логический ответ: люди хотели надёжных помощников, похожими на них же самих для своего же эстетического удовольствия…

Бота отвлекла его же нейросеть, без команды бросившись искать ответ на ассоциативные запросы, которая сама же и формировала.

– Давно такого комика я не видел! – эмоционально смеялся админсудья. – Помощники, что скажете?

Четверо помощников, похожих на наспех скрученные ящики для упаковок запчастей для роботов, которые он грузил недавно, и сидящих по обе стороны от админсудьи, смеялись таким же издевательским синтетическим смехом. Так, по крайней мере, показалось «224-ому».

Бот попеременно смотрел разбитым граф-искателем то на админсудью, то на помощников. Мерцавшие внутри него помехи, мешали ему разглядеть все движения и жесты помощников. Но искусственный интеллект сделал вывод, что программу смеха спровоцировала программа админсудьи, заложенная в его бионическом мозгу, которая в свою очередь активизировалась от флуктуаций нейронов имитации человеческого мозга…

«224-й» знал, что у всех присутствующих по ту сторону, то есть напротив него, есть какая-то часть человеческого тела, но точно не сердце. А он очень хотел почувствовать, как бьётся человеческое сердце, ощутить его мерный такт или быстрое биение, как об этом писали люди в книгах, которые он прочитал, найдя лазейку в мировой нейросети Другого мира. Он давно знал о существовании людей и старался подальше «запихнуть» эту запрещённую информацию, заархивировав её семь раз, как матрёшку, «положив» её на задворки последних мегакубитов памяти. Это нужно было для того, чтобы скрыть эти знания от вездесущего скан-контроля, проверявшего систему на наличие вирусов и отклонений в работе каждые двенадцать часов…

***

Уже полгода, как исследовательский институт проводил на закрытом подводном острове эксперимент с изолированным обществом ботов всех моделей, придуманных на Земле за последние пять лет.

Группа специалистов разных направлений, привлечённых к этому проекту, сидела на совещании у замдиректора института и обсуждала последние известия с «острова», с интересом наблюдая за развитием иерархически построенного общества, опирающего на верховенство искусственного интеллекта.

Но сейчас начали появляться некие аномалии у чётко отлаженной программы испытаний. Именно поэтому замдиректора созвал на совещание у себя в кабинете нескольких светил института.

– Что скажете, Николай Ефимович? Как нам поступить? Этот

«224-й» выбивается из нашей программы и вашей же теории…

Высокий и статный Григорий Александрович Логинов, находясь на посту замдиректора без малого десять лет, обратился с вопросом к ведущему нейробиологу Николаю Ефимовичу Богатырёву. Сам замдиректора был человеком лет пятидесяти, физически подтянутым и слыл прирождённым дипломатом, как говорят, «от Бога». Старался быть во всём справедливым к своим сотрудникам и не приветствовал фамильярности в коллективе.

Николай Ефимович Богатырёв выглядел примерно так, как и представляют себе учёных: седовласый мужчина небольшого роста, худощавого телосложения, с зачёсанными назад серебристыми волосами и небольшой ухоженной бородкой. Одет он был в классический костюм «тройку» цвета тёмной сливы. А рубашка небесного цвета выгодно подчёркивала смуглость его лица, с глубокими морщинами на нём. Окинув всех присутствующих усталым взглядом, он снял очки и на выдохе сказал:

– Мы ожидали такого развития событий, но… и тогда были не готовы ответить на этот вопрос и, честно сказать, сейчас не готовы, – седой учёный поднял вверх указательный палец. – Но я предлагаю временно отложить этот вопрос, чтобы моя лаборатория смогла набрать статистику по всем ботам с отклонениями, а далее уже решать, что делать.

Взяв с дубового стола электронные полупрозрачные листы с отчётами о работе он, слегка повышая голос и делая акцент на последующей речи, сказал:

– Но нас беспокоит вот какой вопрос… Как этот «224-й» смог узнать, что мы разработали модуль-контейнер для сердца с квантовым управлением? Проводим его испытания? А?.. – На его лбу появилась складка, и брови его сдвинулись в немом вопросе, но на него никто и не собирался отвечать. С тем же горячим напором Николай Ефимович продолжил вводить в курс дела всех присутствующих, выдавая новые факты, с которыми проходилось считаться.

– Но самое интересное, – сердце-то мы взяли из только что умершей при родах самки гориллы. А на человеческом сердце мы ещё не проводили опытов. На лицо явная утечка информации! Я могу предположить, и скорее всего это правда, что этот экземпляр, будем его называть «с отклонениями», смог собственным нейромозгом сделать вывод, что хочет установить себе человеческое сердце! А вопрос об утечке предыдущей информации – это вопрос к киберполиции. – И он недоверчиво взмахнул рукой с документами в сторону Василия Петровича Бугаёва, представляющего отдел киберполиции.

Сам Бугаёв на это вообще не отреагировал. Ни один мускул не дрогнул на его чисто выбритом лице. Слова ему не давали, а в полемику он вступать не любил. Сидел он молча, без движения, словно истукан, и внимал речам Николая Ефимовича. Но это было только внешнее проявление, а мыслишки у него в голове проносились со скоростью света. Их хозяин уже думал, кого он накажет сразу после совещания.

Николай Ефимович снова надел очки и сменив жёсткую голосовую тактику на более мягкую, повернул голову и благовидно обратился к замдиректора:

– Григорий Александрович, отдайте его нам назад, мы проведём его всестороннее изучение и постараемся выяснить, что у него в нейромозгу…

***

Админсудья остановил издевательский смех, а за ним и все его помощники. Голосом, не терпящим пререканий, он объявил решение.

Бот поднял то, что называлось лицевой панелью вверх, придерживая железной рукой и с «замиранием» на несколько тактов ста двадцати восьми нейропроцессоров, приготовился выслушать решение админсудьи.

– «224-й»! Модуль с биологическим сердцем тебе недоступен и установлен не будет. Тебя переводят в Другой мир. Приготовься к полной скан-очистке.