Довод
Мощней не знаю слова, чем наш, расейский довод!
Но вот пришло в один момент другое слово – аргумент!
И слово не фигово… но мне роднее – довод!
Договор
И решил хитрющий вор: «Подпишу-ка договор
С богачом, что не приду и его не украду».
Дождик
Спит Иван в широком чистом поле, ходит рожь волнами на просторе,
А во ржи, привольной и густой, бродит чудо-юдо Полевой.
В закутки напрямки всё захаживает, аржаные усы всё поглаживает.
Как налево пойдёт, грозый гром громыхнёт,
Как направо пойдёт, рясный дождик идёт,
А как прямо пойдёт, светит солнышко да на зёрнышко!
Дождь
Плачет дождик год от года, ну, сплошная непогода,
И в момент ненастный тот зеленеет огород!
Дожить
Не роняй в бокал слезы горючей, пей до дна зелёное вино,
Всё равно свирепствующей туче над больною ивушкой плакучей
До зари дожить не суждено.
Доказательство
В доказательстве лишь мат – убедительный догмат.
Доля
Божья доля нелегка, если бес слукавил
И серебряны рога враз луне наставил.
Доля и недоля
В чистом поле на просторе собирается гроза,
И над полем вьётся Горе, долу выпучив глаза,
Ищет Долю и Недолю над угрюмым бранным полем,
Чтобы взвесить на весах обоюдный смертный страх
Перехода в бесконечность… (Так себе я мыслю Вечность!)
Дом
Ну, здравствуй, двадцать первый век! И ты, о ветер верховой!
Вернулся я-таки домой! Мне надоел базальт, гранит,
Земли холодной голый вид и Хаоса остудье, бестравье и безлюдье,
Ввергавшее в безумный стресс… Ну, здравствуй добрый русский лес!
Домкрат
«Я поднять машину рад! – говорил себе домкрат, –
Потому что у машины – очень кругленькие шины».
Донор
Позабыв дурацкий гонор, затаился где-то донор.
Донос
«Если ты не хочешь в нос, то пиши сейчас донос!» –
Так учили атеистов сердобольные чекисты.
Допрашивать
То не гром за горой в поле гулко хаживал,
То дотошный Домовой Петуха допрашивал:
«Как ты, Петя-петушок, двор от ворога сберёг,
От гостей непрошеных: Ворона да Коршуна?
От Совы и от Лисицы, как сумел оборониться?»
Дорога
1
Меж добром и злом одна дорога. Что стоишь? А ну ка трогай!
2
У дороги этой бесконечной старый храм о вечном загрустил
И с тоской российской вековечной дедовским крестом восьмиконечным
На заре меня перекрестил.
Дороженька
До румяной зореньки тосковал соловушка,
Думу думал молодец о судье своей:
Широка дороженька, да не ходят ноженьки,
Нечего рассчитывать больше на калик…
Самому детинушке надо встать на ноженьки,
Болесть застарелую волей побороть!
Страшно поднатужившись, поднимался Муромец,
Словно всю Вселенную на плечах держал…
Досада
Недалече до Райского Сада… да вот не пускают! Такая досада!
А может, туда и не надо…
Досуг
Не хватает рук, чтоб объять досуг!
Досыта
Отнесите нас копыта, где мы сможем есть досыта.
Драка
Не спеши плеваться, коль умеешь драться.
Драма
Не одолев столетия, скажу покорно я:
«Нет жалостней комедии, чем драма бытия».
Древесина
У осины – древесина, но обходит дровосек – это дерево вовек!
Древность
О, Вселенская мама, путь скончает сынок!
Телом древний, как мамонт, а душой – сосунок!
Дремота
Дрейф вводил в дремоту даже бегемота.
Дрожжи
Дрожжи всходили игриво, дрожжи дрожали за пиво.
Друг
Други, ратники-погодки в саваны поряжены,
На погосте воют волки как-то не по-нашему.
Друзья
Вспоминаю Колизей на лесном пожарище:
Не имел в дыму друзей, были сотоварищи…
Дрязги
Дрязги, ссоры, суета – обстановочка не та…
А была бы благодать, если б был сосед не тать.
Дуб
Во Вселенной юный дуб не со всеми туп и груб,
Вот и с матушкой-землицей не такой уж он тупица!
Дубрава
Чуть ветер обнажил плечо, под сердцем стало горячо,
И ноги оплетают травы в тени таинственной дубравы.
Дума
И сказал Полевой:
«Беспокойный ты мой! Ты, удод, не кричи, ты, удод, помолчи!
Не мешай думать думу великую про судьбу Дурака многоликую.
Думать
Оболваненный народ думал задом наперёд…
Дурак
Освободите от оков, чтоб быть своим средь дураков.
Дурень
Крался дурень, сколько мог, а потом в кастах залёг
Чащи дикой, в метрах ста от разбитого моста.
Дурик
Стоп, Марьяна! Где тот меч, чтобы головы посечь
Распроклятому паскуде, продувному Чуде-Юде,
Что уж дуриком пролез в расчудесный русский лес?
Дуть
Дуло, дуло в вышине по стране и в стороне,
По оврагам и логам, по межгорьям и горам,
И покуда лезло Зло, всё мело, мело, мело
По лужкам, ложкам, ложбинам, по лощинам и долинам.
Душа
Во Вселенной – круговертие… И масштабы ого-го!
Если было бы бессмертие, я б боролся за него!
Но коль нет его, так нет… Всё равно во сколько лет
Кануть в этой вечности, сгинуть в бесконечности…
Душа
Шесть недель душа над домом кружится,
А в доме ступеньки из теста пекут,
Чтоб, как по лестнице, в небо ей взвиться,
Если уж ангелы не подберут.
Душа Марены
Вознеслась душа Марны из враждебной ойкумены
В галактические дали, в коих в думах не летали
И представить не могли дети Матушки Земли,
Где струятся, как дресва, звёзд туманных острова.
Дух
Здоровый дух на всё имеет тонкий нюх…
Дуэль
Был дуэт, потом дуэль – и роскошная постель!
Дятел
Настырный дятел избу долбит. Чего съестного там нашёл?
А может он там ищет полбу, какую в поле не нашёл…
Егерь
Как-то Леший душу тешил:
– Ой, вы, люди-егеря! Вы видали снегиря?
– Что ты, Снежный человек! Разве выпал первый снег?
Егоза
Отводила прочь глаза, егозила егоза.
Ездить
Ездит вовсе без бензина хитроумная машина.
Елейный
Ставленник елейный, такой предъюбилейный!
Ересь
Отвратив церковный бзик, верит в ересь еретик.
Есень (осень)
Мир для летних песен тесен! Средь каменьев стынь и мгла.
Неожиданная есень опустилась с поднебеся и на горы залегла.
Есть
Открывал он дверь поленом, ел на завтрак кашу с хреном,
На обед, как у людей, наливал полчашки щей,
А на ужин он молился, ну, а после с молоком
Пил отвар травы мелиссы преогромным черпаком,
Оставаясь Дураком.
Ехать
Всё-то едут… Жар! Пустыня! Днём кипит, а ночью стынет
Крепко в хворых жилах кровь. Наш Дурак промолвил вновь,
Выпив кислого лекарства, дав Буланке под бока:
– А какое нынче царство?
– Тридевятое пока, царство Буйного Быка!
Жакет
Ну, зачем ты, глупый шкет, нарядился в мой жакет?
Жалить
Что тут было! Что тут было! Всею дьявольскою силой,
Чёрной тучею мошка навалилась на врага
От макушки до портков: ела, жалила, зудила
И пила дурную кровь!
И Кощей в пыли валялся, и Кощей в огонь кидался
До тех пор, пока сквозь печь, не надумал изверг сбечь.
Жало
Никто во мне не оставлял тех осиных тонких жал,
И я людей не обижал, и совесть у меня чиста,
Как голенище у Христа.
Жар
И Лешак чуть-чуть в сторонку примостил свою котомку
И Ивану говорит: «У меня спина болит! Запалил бы костерок,
Я с утра совсем продрог!
«Костерок? Да ради бога! – Тут же, прямо у дороги
