Я приметил, что из Нумизматов можно сделать все, что хочешь, одних обласкал учтивостью, а других убеждал почти насильно; и помощью их достал себе судно со всеми нужными для нас припасами. Отъехавши от острова несколько верст, настала в море ужасная буря, которой, бросавши нас несколько времени, прибило наконец к острову Стихотворцев, расстоянием от Нумизматского царства на изрядное отдаление.
Самая первая встреча для нас был украшенный сединою старец непротивного вида с почтенною бородою; но мозг свой носил завязанный в узелку под пазухою. Сей болезни подвержены в той земле почти все жители. На все чинимые нами ему вопросы отвечал он нам одними только кривляньями и коверканьями, между коими давал знак рукою, что хочет нам показывать дорогу. Следуя по стопам его, пошли мы на высокую гору с двумя холмами, на которой собрано было великое множество народа для взирания на восходящую Аврору, почитаемую там первою богинею по Солнце.
Едва только успела Богиня открыть свои глаза, как отдернули они все багряные завесы ее кровати, и, пожелавши ей, припевая на разные погудки, доброго утра, одели ее в пурпур, или багряницу, примешавши в одежду ее золото, лазурь и рубины без всякого вкуса и порядка; уверяя ее притом, что такое украшение издали весьма красиво. Потом нанизали на розовые ее пальчики жемчугу и алмазов, дабы она сыпала их по траве, мураве и цветочкам. Но едва только успела она одеться, как от топота Солнцевых коней восстала такая густая пыль, что скрыла ее от людского взора. Однако ж, несмотря на то, Стихотворцы старалися всячески воспевать на лирах своих торжественно восхождение сей утренней Звезды, или попросту сказать Денницы, которая в их земле рождалася и умирала.
Между тем, прилежные и неусыпные часы запрягали коней в Солнцеву колесницу и украшали храм рождающегося Феба светозарными цветами. Я, стараяся примечать удаление Авроры, увидел вдруг, что Солнце взошло уже нарочито высоко.
Провожавшие нас тамошние жители ответствовали на все наши вопросы, важным видом, отборными словами и великолепными выражениями подражая разговору богов Олимпийских, коим они стараются во всем уподобляться. Все они чрезвычайно бедны; живут в шалашах и лачугах, сплетенных из хвороста или камыша; на головах носят шляпы, украшенные разными цветами. Одежда их состоит из лавровых и плющевых листьев, которые зимою нимало не греют, а летом не не делают прохлаждения. Волосы их возлюбленных хотя и златовидны, но на платье своем сего металла никогда они не употребляют. Питаются дикими плодами и медом, а пьют одно только молоко и воду. Честолюбие их столь велико, что рады они спорить о чести и блаженстве своего состояния и с самим Юпитером. Впрочем, земля их довольно изрядна и я не могу тому надивиться, что так они нуждаются и нищенствуют, имея в богатствах великое изобилие.
Рассказывая о своей земле, изображают они свои поля изумрудовыми, цветы свои багряницею и лазурью, древесный цвет серебром, а плоды на древах золотыми. С кристалловидною их водою ни самый Нектар сравняться не может. Голыши свои и речные каменья почитают алмазами, жемчугом и перлами. Но при всем том, не имеют у себя ни куска хлеба и, подобно Мидасу, посреди всех своих сокровищ умирают с голоду. Все рассказываемое ими кажется им таковым в самом деле.
Сколько ни таращил я глаза свои, но из всех проповедуемых мне сокровищ не видал ниже малейшего следа или тени. Народ сей весьма чуден, легкомыслен и своенравен, делает разного рода шутовства и дурачества, а особливо во время деторождения, которое происходит у них без малейшей боли, но напротив того, с превеликою забавою и удовольствием. Удивительнее всего то, что рождают они детей своих, не имея нужды в женском поле. Случается часто, что производят они на свет чудовищ и уродов; но всякий отец почитает свое исчадие красавцем. Сие должно почитать отменнейшим для них от Юпитера благоволением; ибо, если бы могли они замечать свои пороки и недостатки, то сошли бы с ума от огорчения и досады. Детей своих любят до безумия, но прочие оказывают к ним великое презрение. От сего самого и рожденные ими живут недолго. Дети воспитываются у них самою нежною и деликатною пищею, которая называется у них Модою и Вкусом.
Они зачинают и рождают своих детей весьма чудесным образом. Дитя начинается в мозговом черепе, а рождается чрез пальцы правой руки. Беременны они бывают неравное время, соразмерно воспламеняющему их Пиитическому жару. Больших ребят родят они не вдруг, но по малым кусочкам; а потом соединяют уже их в одно тело, или кучу. Многие выходят на свет неполными или, лучше сказать, половинчатыми, потому что другая половина иногда не дозревает. Однако ж и такие дети бывают приняты очень благосклонно, если рождены именитыми отцами, произведшими уже прежде их несколько подобных им творений.
Сей народ утопает в глубочайшем непросвещении, и не обожает ничего, кроме любовницыных глаз и прелестей. Поклонение их Аполлону и Музам происходит более от привычки, нежели от любви и усердия. Приехавши в их землю, не мог я довольно надивиться тому, что не говорили они ни о чем ином, как только о вещах пустых, бездельных и невозможных, как наприм.: о лесах с пригорками и берегами, о полях с тенистою прохладностию, о лугах, испещренных разноцветными деревьями, и о прочих тому подобных несбыточностях. Перед нашим оттуда отъездом умер у них самый тот герой, которой давал им пищу и пропитание, ибо столь они сами по себе ленивы, что умерли бы с голоду, если бы о прокормлении их кто-нибудь не старался. Для бессмертной памяти приказано было бальзамировать его солью остроумия, и, одевши в сделанное Риторикою платье, вышитое в узор стихотворческими цветами, погребсти во храме гремящей Славы.
В назначенный для сего таинственного торжества день собрался весь народ на приуготовленное нарочно для того место в глубоком молчании. По пролитии многих слез, по испущении бесчисленных жалобных восклицаний и по изъявлении беспредельных отчаянных восхищений увенчали сохраняющую достохвальный прах его урну лаврами и кипарисом. В самое то время вооружены были все те, кои почиталися во всем свете знаменитыми, достопамятными и непобедимыми, также и неустрашимыми героями. Тогда возвысили его над всем, что есть на земном шаре великого, пышного, громкого, высокого и величественного. Воздвигли ему Пиитические жертвенники, на которых воздавали жертву его великодушию, сострадательности, человеколюбию и честности. Окружили его блеском, светом, славою и сиянием. Другие в память его воздвигали живые истуканы, вечные трофеи и бессмертные памятники; воспевали громогласные концерты, на которых прославляли великие его дела и неподражаемые добродетели. Во время сего торжества прилетела вдруг с облаков гремящая Слава, подхватила драгоценное имя редкого сего человека, унесла его из виду и рассеяла по всему свету.
По окончании сей церемонии оставили мы ту землю и при благоприятном ветре приплыли к острову Пигмеев, которые были чрезвычайно малого роста; земля же их не более пяти верст в окружности. Напротив того, остров Исполинов имел в себе до нескольких сот тысяч Географических миль пространства. Оба сии острова лежат друг с другом в ближайшем соседстве; находятся под управлением Стихотворцев, которые предписывают им законы, какие заблагорассудят, и живут между собою в изрядном дружелюбии. Самые великаны из Пигмеев не более аршина вышиною. Сначала сочли мы их за кроликов, потому что, увидя нас, пряталися они по кроликовым норам и заячьим логовищам; но, подошедши к ним поближе, узнали, что они были подобные нам люди.
В самое то время возвратились они с войны, которую имели с журавлями, над коими одержали славную и знаменитую победу. Каждый из воинов принес с собою по две или по три неприятельские головы, которые, поднявши кверху, держали за конец носа. В продолжение той воины повытаскали они из журавлиных гнезд до нескольких сот тысяч яиц, которые принесли в подарок своим женам и любовницам.
Не можно было довольно надивиться, с какою неустрашимостью нападали они на своих неприятелей, которые были перед ними настоящие Исполины и продалбливали носами своими черепа их до самого мозга, если у кого не было на ту пору шлемов, кои делали они из ореховых скорлуп. Однако ж щедрая Природа, поправляя слабость их сложения, наградила их пылкостью разума. Во время сражения приметили они, что у неприятелей их ноги весьма тонки и ломки; и для того всегда с той стороны им вредить старались.
