Тимка стремительно полетел вниз. Ма-а-ма!.. Сейчас он разобьётся! Но под спиной оказался матрац. Уф-ф, всего лишь сон. Мама сказала, что он так растёт -- падая по ночам с лестниц, размахивая руками в темной пустоте. С криком, который застревал в горле. Тимка вытер мокрую шею. Неужели нельзя расти как-то по-другому? А вдруг однажды он угодит мимо кровати?
... Тимка снова стоял на лестнице. Ступеньки обрывались прямо под ногами. Немного не хватило до другого пролёта. Нужно успокоиться и тихонько повернуть назад. Но предательская лестница вдруг накренилась вправо. Тимка ухватился за перила, которые стали мягкими, как пластилин. Вот же гадство!.. От страха взмокло под мышками. Даже стало трудно дышать. И чего его понесло сюда? Тимка глянул вверх. На площадке, углы которой скрывал мрак, сидел игрушечный медведь. Его подарил Тимке на пятый день рождения папа. Судьба медведя Михайло была печальной. Его забыли на даче, а весной нашли разбросанные куски меха и поролона. Тимка перестал трястись. Раз Михайло вернулся, значит, можно вернуть и папу? Из аварии. Живым и невредимым. Стоит только схватить игрушку, в которой маленький Тимка когда-то души не чаял.
Дурацкая лестница поехала вниз и влево. Тимка еле удержался на ногах. Михайло скрылся в серой вышине...
Все пять уроков Тимка зевал, за что получил замечание от Марии Антоновны. Оживился только на физкультуре. Тело стало лёгким, из головы исчез туман. Тимку захлестнул азарт. Ноги, казалось, сами подпрыгивали, а руки ловили мяч. "Молодец, Гурулёв!" - похвалил физрук Виктор Викторович. Тимка загордился: Виквик четвероклассников не любил, вёл уроки нехотя, только ради "часов", все силы отдавал волейбольной секции. Так девчонки говорили, которые вечно отирались возле Марии Антоновны и знали всё на свете. Тимка размечтался: вот запишет его Виквик в свою секцию, и можно будет каждый день приходить в спортзал - огромный, с прохладными сквозняками, запахом краски, кожи, гулкими криками... Да, быть ему в секции! Потому что после урока Виквик подошёл к Марии Антоновне и о чём-то поговорил с ней, поглядывая на Тимку, который услышал: "Прыжки... реакция.. перспективный парнишка".
После уроков Тимка с пацанами пошёл во двор - попинать мяч. А девчонки с Марией Антоновной отправились навестить Линзу. Очкарик-ботан учился вместе с ними в первом классе, во втором заболел, и учителя стали ходить к нему домой. Линзу сначала жалели, потом надоело, хотя вся школа собирала деньги на лекарство, на пересадку костного мозга, снова на лекарство. А Тимка уж не мог вспомнить, какой Линза из себя: то ли серьёзный толстяк в очках, упиравшихся оправой в пухлые щёки, то ли маленький старичок в яркой пижаме - лысый, с землистыми морщинами у рта и невидящими глазами. Это же совсем разные люди!
После игры наступил вечер с приготовлением уроков, за которыми пришлось засидеться: в голову ничего не лезло, кроме будущего зачисления в секцию. Но радость портили мысли о Линзе. Уж лучше бы сходил к нему вместе с девчонками. Глядишь, отвязалась бы какая-то непонятная тоска. Тимка даже позвонил однокласснице Маринке и узнал, что Линзу срочно увезли в больницу. От этого стало ещё хуже, и Тимка с камнем на сердце улёгся спать.
... Лестница словно взбесилась: взбрыкивала, норовила сбросить его. Ну уж нет, Тимка не отступит. Не приземлится на кровать. Он полетит туда, где в вышине на лестничной площадке сидит Михайло. Тимка сжался пружиной, оттолкнулся от последней бетонной ступеньки и прыгнул. Лестница удивлённо замерла. Ох ты... неужели снова промахнулся? Холод бездны коснулся босых ступней. Но лестница вдруг подхватила его и вынесла прямо на лестничную клетку.
Тимка шагнул было к Михайле, но заметил ещё кого-то в яркой пижаме. Линза?! Но ведь он в больнице! Неужели... умер? Раз оказался здесь, рядом с загубленной когда-то игрушкой. Так, нужно скорее хватать медведя и - назад, в привычный мир. "Вернуть и вернуться самому! Такое случается ещё реже, чем приём младшеклассника в секцию, где тренируются старшаки-каэмэсы", - пришла откуда-то мысль. И Тимка ухватился за неё. Михайло... или Линза? Тимкину голову точно скомкали голоса: папу не вернёшь, не вернёш-ш-шь... не плач-ч-чь... То же самое, наверное, сейчас говорят Линзиной маме. А она... уж Тимке-то известно, что происходит в минуты, когда сообщают о самом страшном. А если рискнуть? Была не была!
Тимка ринулся к Линзе, худющему, с беспомощными слепыми глазами, схватил за острые плечи и рванулся вверх. Есть!..
Очутился на крыше. Внизу - море разноцветных огней ночного города. Над ним - крупные ясные звёзды. Рядом никого... Стоило ли побеждать лестницу, тратить время роста, чтобы оказаться тут одному? Тимка поплёлся к чердачной двери своего двенадцатиэтажного дома, которая в эту ночь почему-то осталась незапертой. И не увидел, как звёзды салютуют ему игольчатыми радужными лучами.
А в больнице медсестра хотела закрыть простынёй маленькое тело на просторной кровати, но замерла. Её голос внезапно сел до шёпота: "Сансаныч... смотрите-ка..." Подошедший врач радостно сказал: "Хорошо, что не успели сообщить матери! Она ждёт у дверей реанимации..."
