- Вот он легендарный огонь преисподней. - Прошептал мальчишка, кожа на руках срослась, покрывшись уродливыми шрамами. Он пытается затормозить свой полет, но это бесполезно он даже не может сдвинуть себя на миллиметр. Вот его такого ставшего любимым юношеского тела касается огненный поток. Ничего подобно он ни разу не испытывал, в глазах, потемнело и казалось, во рту началось извержение, а желудок взбунтовался, и его атаковали ядерным оружием. Насколько жгучим было это пламя, на голой коже появлялись крупные гнойники, кости темнели и трескались, причиняя страдания.
- Нет, я не хочу не надо - Во всю глотку проорал пионер. - Отпустите меня пожалуйста!
Каждый цвет огня это особый неповторимый рисунок боли. Страданиям можно придавать различные оттенки, их разнообразие поражает, даже маркиз де Сад не додумался, до чего может дойти изобретательность жителей преисподней.
- А вот черти, можешь познакомиться. - Противно пищит голосок знакомого профессора-эсесовца.
Их вид впрочем, ужасен, но особенно неприятно смотреть на колючие пасти, отдаленно смахивающие на смесь акульих и крокодильих. Зато рога, как ни странно успокоили. Мальчишка-пионер чтобы отвлечься от пронзающей боли стал вспоминать фольклор, где эти миленькие забавные чертики, то страшненькие, то наоборот смешные и наивные иногда помогают, а порой вредят людям. Особенно запоминающая сказка о “Попе и его работнике Балде”. Вот с таким “народом” вполне можно иметь дело. А тут только и знают, колют вилами.
- Что грешная душа не слушала национал-социалистов? - Рог у черта вырос, превратившись в подобие клюва и тырк по черепку.
Когда на голове ломают кости это так больно, что невозможно описать словами. Но сознание при этом не помутилось, будь Олег Рыбаченко в обычной человеческой плоти, то наверняка скончался бы от шока. А так он чувствовал грубое прикосновение к своему мозгу, затем монстр стал пить мозги. Делал он это медленно, словно цедил. Другой бес стал сверлить ногти, загоняя под них острейшие иголки.
Олег Рыбаченко кричит, рот раскрывается сам собой.
- Не надо отпустите.
Его хватают за язык и тянут, медленно отрывая его от неба.
Тоже боль, но чуть по-другому, и уже нет криков только всхлипы и вой.
Черти продолжают куражится, вслед за ногтями, стали ломать костяшки, причем делают это медленно смакуя страдания.
- Вот так козлик безрогий получай свою порцию. - Верещит один вероятно старший по званию бес.
Олег Рыбаченко уже дошел до состояния невменяемости, его затопила волна мучений. А черти не отступают, вот уже начали вырывать зубы, затем сверлили их, вонзаясь острием в десну.
- Как можно опуститься до подобной жестокости, неужели у них нет матери. - Подумал истязаемый пионер. Видимо прочтя его мысли, черти завопили.
- Матери нет отец Гитлер-Сатана.
Потом нашли новую муку раскалили сверло, допилили последние зубы резаком. Далее дошла очередь до костей. Их ломали красными от высокой температуры щипцами. Дымилась кожа, горели кости. Казалось, что сердце вот-вот лопнет, взорвется как бомба.
Тут Олег Рыбаченко неожиданно почувствовал, что его язык отрос, и может что-то говорить.
- Помилосердствуйте ради Христа.
В ответ бесы вонзили в него вилы.
- Ты грешник и должен знать, что Христос выдумка жалких людей. Истинные боги едины в двух лицах и сотворили всю вселенную, а также фашистов по образу и подобию своему. А вы люди и прочите твари, должны быть рабами, выполняющими любые приказы и терпящими унижение. Ты ничтожный невольник не верил в наше существование, а теперь испытываешь это все на собственной шкуре.
- Теперь я верю! - Вскрикнул перепуганный пионер.
- Поздно! - Прохрипел черт из СС. - У тебя нет шансов.
Олега Рыбаченко продолжили терзать, его несколько раз подряд переламывали, жгли, потом он не мыслимым образом восстанавливался. Затем его крушили по-новому. Потом эсесовцам-чертям видно это самим надоело и, подняв его в воздух, понесли по преисподней.
- Вот посмотри, как наказывают непокорных.
Олег Рыбаченко увидел девушек распятых на крестах. Их некогда прекрасные тела были страшно изуродованы, с них капала кровь. Крупные свиньи подвали кресты, иногда жертвы падали и на них набрасывались кабаны, разрывая на части женскую плоть. Как страдали эти несчастные создания, по щечкам у не которых клейменым стекали смешанные с потом и кровью слезы. В глазах светилось отчаяние. Казалось, они молили: мы невиновны, пощадите нас.
- За что наказывают этих несчастных.
Бес со всего размаха врезал босоногому мальчику-пионеру раскаленным докрасна ломиком по пяткам и прогнусавил:
- Разная мелочь. Одна дерзила хозяйке, другая разбила любимую вазу, третья отказалась заняться сексом, четвертая отступилась. То есть, чтобы попасть сюда, не обязательно быть большим грешником, достаточно мелких проступков.
- И их муки никогда не кончаться? - Простонал Олег Рыбаченко.
- А это Всевышнему Богу решать и беспощадному фюреру. Если его величество Адольф первый издаст указ о помиловании, то их могут перевести в другое не столь болезненное место.
- В рай!? - С надежной вымолвил Олег Рыбаченко.
Нечистый эсесовец покатился:
- Для вас приматов нет рая. Просто есть места, где вас не будут бить, и терзать каждую секунду и где вы можете продолжать служить своим господам после смерти.
Олег Рыбаченко, трясясь от ужаса, спросил:
- А что ждет людей, чьи преступления посерьезнее.
- Это мы тебе тоже покажем.
Черт пырнул вилами в глаза, яблоки лопнули, полилась жидкость и писатель-мальчик окосел. Затем спустя несколько секунд вновь обрел способность видеть, правда, каждое мигание вызывало невыносимый зуд. Вновь они полетели и вот навстречу им выпорхнули еще более отвратительные существа.
Олег Рыбаченко внимательно разглядывал их. Вид и впрямь ничего: голый, безволосый и покрытый коростой череп; горящие инфернальным светом глаза; куцый, будто отрубленный нос с черным провалом посередине. И, пожалуй самое мерзкое - отсутствие нижней челюсти, вместо которой висят и шевелятся пять толстых в форме звезды дьявола щупальца. Вот он и приник к Олегу Рыбаченко, впившись в губы зубами, подарив свой знаменитый поцелуй в засос. Затем его руки-клешни стали ломать кости. Пионер-писатель Олег ойкнул от острой боли в локтях, ему сокрушили суставы.
- Вот так примат может, выпьем за знакомство.
Отлепившись от Рыбаченко-писателя, монстр протянул руку к чаше, и он моментально наполнилась вином. Он ткнул ее в лицо пионеру.
Даже крикнуть не получалось. Словно в ноздри извергнулся вулкан, мальчишку-пионера разбудил свой плач.
Мирабела на чьих исцарапанных ногах лежала голова Олега Рыбаченко от встряски лишь дернулась и продолжала улыбаться во сне. Счастливая девушка, пока её не погрузили в преисподнюю нацисты. Вот до чего их адская техника дошла - уже и над мыслями ты не властен!
Но всё-таки, действительность: душноватая и в то же время довольно холодная - оказалась в тысячу раз лучше бесовского сна. Озноба у мальчишки-пионера-писателя, как ветром сдуло. Впрочем, иногда ему даже хотелось заболеть, чтобы его пожалели, дали шоколадку. Но если ты не болеешь, то это такое благо! Мальчик перевёл дыхание и провёл рукой по мокрому от слёз похудевшему лицу, облегчённо привыкая к мысли, что ужас нацистского Гадеса ему только снился. Нет ничего хуже рабства, подумал Олег и поёжился. Оказывается, есть вещи, по сравнению с которыми рабство может оказаться хуже только на словах… Хотя конечно же ад наверняка не реальный. Но что если фашисты опять его вернут туда и с еще большей интенсивностью.
С них же не заржавеет. Нужно любой ценой выжить, обхитрить этих фрицев. Может даже притвориться сломленным, или самому попроситься им в услужение. Временно конечно!
Но… вот удивительно. Почти тут же что-то в Олеге Рыбаченко взбунтовалось при этой мысли. Взбунтовалось не как в прошлые дни, судорожными толчками, смешанными со страхом, а непримиримо и яростно. Он не облекал своей ненависти к схватившим его эсесовцам и их проклятому хозяину-фюреру, не то, что в слова - даже в мысли. Не искал объяснений и оправданий. Но для себя чётко решил: бежать при первой реальной возможности. А дадут высшие, и будет хоть малейший шанс, он поможет бежать остальным. Почему?! А потому, что он пионер! А пионер должен помогать товарищам - комсомолкам! Да и просто потому, что он так хочет, а фашист совсем не хочет! Эх!!! Не поговорить ни с кем, а без знания преисподней, в которую он попал - бежать сложно… Олег Рыбаченко комкал солому и пристукнул кулаком по её подушке. Не будет он рабом Гитлера и его стаи! Пионер страны советов: не хочет и унижений и боли - довольно, и всё до финиша тут!!!
