- Ау, ты чего такой задумчивый. Плохие новости или что? - спросил Ивана Славка.

   - А, что? Нет, всё в порядке.

   - А я уж стал волноваться. Ты последние дни какой-то сам не свой.

   - Серьезно!

   - Ну, не то чтобы, но какой-то рассеянный. Раньше я за тобой такого не замечал. Может, на горизонте дама сердца появилась, а от меня скрываешь?

   - Угадал, но пока об этом рано говорить, - расслабившись, ответил Иван.

   - Надо же, какие тайны. Из института или как?

   - Или как.

   - Я её знаю?

   - Пока нет. Но если что, ты первый, кто об этом узнает.

   - Ловлю на слове.

   - Договорились.

   В назначенный день, Иван взял на работе отгул и с утра так волновался, что чуть было не забыл папку с материалами по проекту. В пропуске, который он получил в бюро пропусков, значилась та же комната, что и прошлый раз. Поднявшись на лифте, он сразу же направился в нужном направлении, и уже подходя к двери, почувствовал, как участился пульс.

   На этот раз в комнате сидело двое. Асимов и все тот же неизвестный седовласый мужчина. На этот раз при виде Ивана, он исподлобья посмотрел на вошедшего и приподнявшись, протянул руку и представился Федором Михайловичем.

   - Присаживайтесь, - произнес он и, усевшись в кресло, открыл папку, лежащую перед ним.

   - Итак, Иван Сергеевич. Вопрос по теме, о которой мы вели разговор в прошлый раз, рассмотрен и вынесено положительное решение, - оторвав взгляд от бумаг, он пристально посмотрел на Ивана, после чего продолжил, - Как вы сами понимаете, работа в нашей организации связана с секретностью. Не мне вам объяснять, что необходимо провести проверку вас и ваших родных. Формальность, но она необходима.

   - Я понимаю.

   - Это еще не все. Проверка займет некоторое время, поэтому будет целесообразно, пока она будет проводиться, вы могли бы завершить работы связанные с защитой диссертации.

   - Иными словами у меня впереди несколько месяцев?

   - Совершенно верно. Кроме того. За это время вам надо хорошенько подумать, поскольку работа в нашей организации накладывает на её сотрудников ряд ограничений. Вам придется прервать все связи со своими друзьями и прежними сослуживцами, дать подписку о неразглашении государственной тайны. Если проект выйдет в плоскость практического применения ваших идей и разработок, то возможен переезд в закрытые города и зоны. Как видите, я ничего не скрываю от вас и заранее говорю о сложностях, которые не каждый готов взвалить на себя в вашем возрасте.

   - Мы люди в черном, - в шутку ответил Иван, чем немного разрядил атмосферу серьезности, царящую в кабинете.

   - Ну до этого нам далеко, да и контакты с инопланетянами не наша сфера деятельности, но вот для друзей и близких и научного сообщества, вы на неопределенное время исчезнете.

   - Совсем?

   - Совсем и даже из телефонного общения.

   - Вопрос. Сколько у меня есть времени?

   - Я полагаю три-пять месяцев. Так что у вас есть время основательно обо всем подумать, а заодно завершить все ранее начатое. Материалы по проекту захватили?

   - Да, разумеется, - и Иван достал папку с документами.

   - Не возражаете, если документы побудут пока у нас?

   - Да, конечно.

   - Вот и отлично. Ну что же, время основательно обо всем подумать у вас есть, - и поднявшись он пожал Ивану руку.

   - Я понял, - ответил Иван.

   На этом встреча завершилась, и Иван вернулся к привычной институтской работе. Впрочем, сказать, что она была привычной, было нельзя, потому что всё, что делал Иван, последующие четыре месяца, было не похожим на то, что он делал раньше. Он словно ощущал, что надо успеть сделать и выполнить все, что входило в план работ первого полугодия и подгонял и себя и сотрудников в решении этих задач.

   В апреле, прошла защита докторской диссертации, которую Иван, по словам Гурия Петровича блестяще защитил. А в конце апреля в конце рабочего дня его вызвал к себе Мясницкий. Судя по тому, что все пуговицы на халате были застегнуты, предстоял серьезный разговор и Иван ломал голову что случилось и чего ожидать.

   - Присядь, - как бы нехотя произнес Мясницкий и рукой указал на стул напротив. Иван присел и обратил внимание, что Мясницкий в это время зачем-то стал перелистывать какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе, словно не знал с чего начать разговор.

   - Гурий Петрович, вызывали?

   - Что? Ах да, вызывал Ванечка, вызывал. Тут вот какое дело. Посмотрел я работу лаборатории за последние пять месяцев. Молодцы. Идете с опережением. Эксперименты провели и даже обработку данных успели сделать. Радует, очень даже. Главное, результат видно и это прекрасно.

   - Простите, Гурий Петрович, я что-то не совсем вас понимаю. Это укор или похвала в адрес лаборатории?

   - Что ты, какой укор. Наоборот, считай, что квартальная премия вам обеспечена. Я о другом хотел с тобой поговорить, - и Мясницкий захлопнул папку с бумагами и отложив её в сторону, взглянул на Ивана. В его взгляде Иван почувствовал отеческую заботу и доброту, которую он не раз наблюдал в разговоре еще со студенческих времен.

   - Ванюша. Я понимаю, я ученый старой закваски, переживший катаклизмы лихих девяностых и сумевший по крохам сохранить тех, кто не уехал, не сбежал, а остался в родных стенах или пришел в науку не ради больших денег, а по призванию. И ты в числе тех, в кого я безгранично верил и всегда буду верить. Поэтому скажу прямо. Мне тяжело, но я понимаю, что такие как ты могут и должны сделать то, к чему мы, старое поколение, увы не готовы.