- Надо же, блестит, как начищенный самовар, - прокомментировал увиденное Огрунов.

   - Знаете, Николай Степанович, больше всего меня удивило, что в документации ни слова не сказано о том, чем заполняются баки, шар и сами трубопроводы.

   - Вы уверены?

   - Вроде бы все просмотрел, но нигде ни слова об этом не нашел.

   - Действительно странно, - произнес Огрунов, обходя в очередной раз установку, и посмотрев на Ивана, добавил, - прямо таки перегонный аппарат какой-то, - чем вызвал у Ивана приступ смеха, от которого он долго не мог избавиться. Уже ложась спать, Иван объяснил Огрунову свою реакции по поводу сказанной им фразы.

   В эту ночь Иван спал беспокойно. То и дело просыпался и ему дважды приснился один и тот же сон. В нем он видел Ольгу. Она со слезами на глазах умоляла вернуться его, а он никак не мог понять, почему она плачет, ведь он стоит рядом и держит её за руку. Под утро проснулся весь в поту. Снял повязку с груди. Попробовал глубоко вздохнуть и сразу ощутил боль в груди. С трудом снова перебинтовал себя и попытался уснуть. Перед глазами стояла установка, смысл которой он никак не мог понять. Это вызывало раздражение и одновременно любопытство и желание во что бы то ни стало разобраться и понять, для чего она предназначена и как работает. С этой мыслью он и заснул. А уже под утро ему приснился Мясницкий. Будто они вдвоем чинно обходят установку, Иван пытается ему что-то объяснить, но слова застревают в горле. Боль сломанных ребер не дает ему сказать и он лишь что-то жестикулирует руками то и дело показывая на установку. Неожиданно Мясницкий останавливается и как всегда ласково говорит: "Ванечка, а что если взглянуть на установку иначе? Ты подумай, как никак академик..."

   В этот момент Иван проснулся. Поблизости похрапывал Огрунов и мирно спал Алексей. По привычке протянул руку, чтобы взглянуть на часы, но тут же вспомнил, что они остались в ломбарде или возможно лежат как вещдоки в сыскном отделении полиции. В комнате без окон было темно, поэтому трудно было понять который час, но скорее всего еще и семи не было. Иван попытался снова заснуть в надежде, что снова увидит во сне Мясницкого, но спать уже не хотелось. Осторожно поднялся с постели и чтобы не разбудить своих товарищей, оделся и тихо вышел из комнаты. В окнах под потолком слабо пробивался свет утреннего солнца, тускло отсвечиваясь в блестящих деталях установки.

   "Так что, Гурий Петрович, говорите надо иначе взглянуть на установку", - подумал Иван и по привычке зажмурил один глаз: - "А что, мысль интересная. Очень даже".

   В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Огрунов.

   - Что, не спится?

   - Выспался. И потом, не дает мне покоя эта установка. Ведь для чего-то она предназначена?

   - Несомненно.

   - Стыдно будет, если прилетев из мира, где наука достигла таких высот, спасовать и расписаться в собственном бессилии.

   Огрунов рассмеялся, потом посмотрел на Ивана и спросил:

   - А ваша машина чем-то похожа на эту установку?

   Настал черед Иван рассмеяться, а потом ответить:

   - Что вы. Видели бы вы её. Словами не опишешь.

   - Наверное, - мечтательно ответил Огрунов и повернулся чтобы уйти, но в этот момент Иван неожиданно произнес:

   - Мне вот во сне мой руководитель по институту приснился, сказал, что неплохо бы иначе на установку взглянуть. Как думаете, что он имел в виду?

   - Ну, если исходить из того, что установку считают как агрегат для выработки электричества, то возможно имеется в виду, что она должна наоборот, сама потреблять её, а взамен что-то производить. Я так понимаю слова вашего руководителя. А вы что думаете?

   - Я думаю, что вы совершенно правы. Знаете что, давайте-ка позавтракаем и самым тщательным образом пройдемся по чертежам и документации. Сдается мне, мы что-то упустили.

   - С превеликим удовольствием. К тому же, я гораздо лучше себя чувствую, и мне не терпится заняться чертежами и документацией.

   Глава 12

   После завтрака пришел Громов вместе со своими сотрудниками. В основном это были молодые люди не старше тридцати лет. Окружив Ивана и Огрунова, они наперебой стали рассказывать о том, как шла работа по изготовлению и монтажу установки, с какими трудностями пришлось столкнуться. На удивление больше всех вопросов задавал Огрунов. Его интересовала буквально каждая мелочь: размеры деталей, материал, из которого они были сделаны, и так далее. Иван молча слушал и, наблюдая со стороны, думал о чем-то своем, а заодно внимательно присматривался к сотрудникам Громова. Иван всегда внимательно и молча любил слушать и не перебивать других и потом безошибочно выделял из числа сотрудников наиболее толковых. Вот и здесь, он вскоре выделил одного худощавого прыщавого юношу, который несколько раз кратко, но весьма информативно и понятно, высказался по ряду вопросов. Отойдя от стола с чертежами, он тихо спросил у Громова:

   - Максим Федорович, а что вон тот худощавый сотрудник кем у вас работает?

   Громов сначала не понял о ком идет речь, но когда Иван уточнил, кого он имеет в виду, ответил:

   - Истратов Олег. Талантливый мальчик. А у вас наметанный глаз, сразу заметили не ординарную личность. Кстати, а что этот ваш Огрунов, он действительно ученый?

   - Да, профессор в университете преподавал. Жаль только, что уровень знаний, как бы это правильно выразиться, соответствует тому времени, в котором он жил. Но, должен заметить, что он всё схватывает на лету. Я вчера ему лекцию прочел по основам электричества и магнетизма. Все воспринял достаточно легко.

   - Что же, это хорошо. Так сказать, не закостенелый ум ученого человека. Это о многом говорит. Я так понимаю, что пока у вас никаких идей еще не созрело относительно назначения установки? - осторожно спросил Громов и внимательно взглянул на Ивана.