В одиннадцать председатель стукнул в окно. Я вышла из домика, заперев дверь, и попрощалась с обитателями участка, включая дико стесняющегося Тимофея-младшего. По дороге до станции мы с председателем снова обсудили темы, по приезду я с запозданием (простительным, вспоминая прошлые события) подсунула ему на подпись документы, и расстались мы очень тепло.

– Оборотня спугнули – честь вам и хвала, – с уважением сказал председатель. – Приезжайте ещё, будем рады. И местечко хорошее для отдыха всегда найдем.

Распрощавшись, я отправилась на станцию, купила билет и села на скамейку. И пятнадцать минут ожидания пролетели незаметно – за воспоминаниями. Надев наушники, я внимательно прослушала запись вчерашней беседы с «нетопырём», и его низкий простуженный голос, будничным тоном объяснявший невозможные вещи, действовал не хуже одеяла или работы. В мир ведьм не просто верилось – я интуитивно чувствовала его существование. Наверно, я действительно что-то видела в детстве и привыкла к чудесному, но за взрослыми будничными делами ухитрилась об этом забыть.

Подошла электричка. Устроившись в полупустом вагоне, я посмотрела в окно на «разгоняющийся» лесной пейзаж, и подумала. Звонить бабушке или нет?.. А потом вспомнила предостережение «нетопыря» – не общаться по возможности ни с кем, не подставлять людей – и не решилась на звонок. Да, семья далеко, но кто её знает, эту нечисть. Лучше уж найти хорошую ведьму – ту самую, с левого берега. Ведьма – она и есть ведьма, а в моей семье полно обычных людей. Сама влипла – сама и выкручивайся. Опять же, дед всегда звонил, когда мне было плохо, как чувствовал. Если не звонит – значит, всё не так запущено… или они на даче, где нет нормальной связи.

В городе я ощутила себя неуютно ещё по одной причине: люди на работе, а я в обед собралась домой. Доехав на маршрутке от вокзала до центра, я даже подумала, не заглянуть ли в редакцию, чтобы восстановить пошатнувшееся душевное равновесие и вернуться в зону комфорта. Но опять вспомнила о намёках «нетопыря» и отправилась домой. Быстро написать статьи, сбежать в отпуск… и проверить информацию, да. А дальше – как карта ляжет.

Мимо «Чёрного призрака» я прошла оглядываясь и с сожалением. Взяла бы ноут с собой – поработала бы в кафе, но комп дома, то есть не судьба. А оная, как выяснилось спустя час, когда я, заглянув в магазин и проклиная душную городскую жару, доползла до дома и поднялась на свой этаж, терпеливо ждала меня на пороге квартиры. На вытертом половике лежал свернутый гармошкой лист бумаги.

Поставив пакет на пол, я присела и посмотрела на «письмо». Да, вторая страница выпускной работы ведьмы, зуб даю. Бумага на мой настойчивый взгляд никак не прореагировала, и я осторожно взяла лист и частично развернула. «Глава 1» – предупреждал заголовок, выведенный крупными печатными буквами, а ниже струился знакомый нечитаемый почерк, дополненный выцветшими чернилами.

И снова здравствуйте, Гульнара… Отказывались вы от моей помощи, отказывались – и сейчас я бы с радостью ваше решение поддержала, но увы… Некто неведомый, похоже, крепко нас повязал – к сожалению или к счастью. Поживём – увидим.

Дома было отвратительно жарко и невыносимо душно. Открыв окна, я минут десять постояла у распахнутой настежь входной двери, ожидая, пока слабый, невесомый сквозняк вытянет из квартиры хотя бы духоту. Скорей бы дождь, что ли… Заодно позвонила Виталине Марковне и доложилась о приезде. В ответ получила короткое «жду статьи» и решительно отодвинула в сторону лишние мысли. Работа, Рада. Остальные «сопли» – потом, когда не останется отвлекающих «хвостов».

Сходив в душ и отмокнув в прохладной воде, я сварила кофе, положила в большую тарелку мороженого, достала блокноты и устроилась с ноутбуком на кухне. Окно выходило во двор, но детские визги-писки мне никогда не мешали. Я остановилась на разминочной теме проклятых мест, глотнула кофе и с головой погрузилась в работу.

Время летело быстро и незаметно. Кончился кофе, доелось мороженое, дописался черновик первой статьи. Снова сходив в душ и налив в кружку холодной воды, второю статью я написала, стоя у подоконника. А третью строчила на полу в коридоре, постелив старый плед и открыв для сквозняка входную дверь.

– Радость, ты не заболела ли? – сердобольно осведомилась соседка, пожилая дама, «стилизованная» под княгиню конца девятнадцатого века.

Накрасившись и нарядившись, вооружившись цветастым зонтиком и звеня килограммами бижутерии, она, как обычно, отправлялась на вечерний променад на лавочку у подъезда.

– Увы, Ольга Сергеевна, – утомлённо отозвалась я. – Эта роскошь мне недоступна уже давно. Из командировки я сегодня вернулась, – пояснила, заметив озадаченный взгляд, – разрешили работать дома.

Соседка одарила меня привычным сочувственно-снисходительным взглядом – дескать, молодая же, гулять бы шла, – и величаво проплыла к лестнице. А я опять уткнулась в статью, решив сегодня сделать всё по максимуму. Восемь статей, конечно, не осилю, но хотя бы половину. А завтра – вторую, тем более посещение отца Вальпургия пока подвисало: заветное сообщение с записью на приём запаздывало. Можно, конечно, позвонить Вере Алексеевне и уточнить… Но я подумаю об этом завтра, да. Или вообще послезавтра, когда закончу с основной работой.

Закрыв черновик третьей статьи, я потёрла затёкший копчик и невольно прислушалась к раздавшимся на лестнице шагам – тяжёлым, торопливым. Я пододвинулась и с любопытством выглянула из-за монитора, чтобы увидеть знакомую спину в синей майке, которую недавно наблюдала в «Чёрном призраке». Однако мир тесен…

Парень бодро ускакал через ступеньку на последний пятый этаж, и оттуда раздался звон ключей и скрип открываемой двери. Меня вдруг посетило навязчивое желание подняться следом и познакомиться, однако у нас такого повода, как у американцев, приходящих с тортиком тупо поглазеть на новичка, нет. Я прислушалась, но подъезд погрузился в тишину. И нахмурилась. Странное желание… Я бываю стеснительна в общении с противоположным полом, особенно если мне не надо с ним работать, и, как порядочный интроверт, не испытываю потребности знакомиться со всеми подряд и обсуждать погоду. Чудеса…

За тот час, что я напряженно корпела над статьей, в квартире стало свежее, но ненамного и ненадолго. Закрыв входную дверь и перебравшись в комнату, я вышла на крошечный балкон. Пыльный зной стоял осязаемой стеной, душной и раскалённой; тревожно-красное солнце зависло над крышами, обещая скорые сумерки, но без вожделенной прохлады. Так, три статьи есть, пора за четвёртую…

Вернувшись в комнату, я посмотрела на Ягу со товарищи и вдохновилась на «оборотня»: там, на неведомых дорожках, следы неведомых зверей…

Закончила я часам к двум ночи, когда поняла, что засыпаю над клавиатурой. Сохранив черновик пятой статьи и закрыв ноут, я в энный раз сходила в душ, прихватила с кухни кружку воды, пожелала Яге «ночи» и выключила свет. Уже завернувшись в простыню, сонно подумала, что даже не попробовала расшифровать малочитабельное послание Гульнары, но вставать поленилась. И быстро уснула.

Чтобы проснуться в городском парке, рядом со старинными креслами и шкафчиком. Я сидела в ворохе опавшей листвы – среди внезапной осени, уютной, закатной и сумеречно-сухой. А в кресле обреталась Гульнара. Длинное чёрное платье, шляпа с широкими полями, распущенные белые волосы – седые, как заметили Вера Алексеевна и «нетопырь». Плечи расправлены, руки на подлокотниках, нога на ногу – ведьма восседала в кресле, как царица на троне.

– Рад, ну зачем? – устало спросила она вместо приветствия. – Мы же так хорошо попрощались…

– Это вы у своего заклятья спрашивайте, – я встала с земли.

– Заклятье не проникнет в того, кто не хочет, – Гульнара качнула головой. – Оно выбирает того, кто готов помочь, – и вздохнула: – Да, негоже ведьмам лезть в дела людей… Но раз тебя уже просветили, то садись. Поговорим.

Я села в соседнее кресло и потянулась за блокнотом – просто по привычке, а он вдруг нашёлся, возник на коленях вместе с ручкой. Я раскрыла его и, предвосхищая очередную дозу упреков, деловито поинтересовалась: