1.

Красное табло показывало приходящие и уходящие поезда, но ехать было некуда. Герман Рудольфович Келер сидел, поджав ноги под сетчатый железный стул и наблюдал, как неспешно двигают стрелки вокзальные часы. Мимо шуршали колесики дорожных сумок, угрюмые транзитники с заспанными лицами пили кислый кофе у высоких столиков. Келер поежился и спрятал руки в глубокие карманы пальто.

– Не занято? – вопросительно буркнул кто-то, видимо имея в виду место, на котором лежал его старомодный чемодан. Келер молча убрал чемодан на колени. Так даже теплее. Вроде бы все двери закрыты, но в огромное здание вокзала пробирался декабрьский холод и сырость. Под высокой бледно-зеленой крышей сновали воробьи, то и дело присаживаясь на барельефы и разглядывая суетящихся внизу людей. Наверное, думал Келер, оттуда мы выглядим бурлящей хаотичной массой, и только я в центре – неподвижная точка, которая уже совсем скоро начнет вызывать подозрения у охраны вокзала.

– А часов у вас случайно нет?

Тот же голос, который заставил подвинуть чемодан. Келер повернул голову и обнаружил девушку в легкой не по погоде куртке. Она вопросительно смотрела на него из-под капюшона, который в декабре тоже был довольно легкомысленным элементом одежды. В ее руках играл всеми цветами радуги не менее легкомысленный журнал.

Келер вздохнул и полез в недра пальто, выискивать старенький мобильный телефон.

– Без четверти одиннадцать, – он на всякий случай показал монохромное табло.

– Ничего себе. У обладателя такого чемодана я рассчитывала увидеть, как минимум карманный хронометр на цепочке, – на ее лице мелькнула едва заметная улыбка. Она поблагодарила и вернулась к чтению.

– А эти вас значит не устраивают? – Келер указал рукой на массивные часы под потолком.

– Я им не верю, – ответила девушка, не отрываясь от журнала. – Мне кажется, что последние часа три они показывают одно и то же время.

Келер кивнул. Такое ощущение было и у него, только гораздо дольше. Он откинулся на жесткую спинку стула и закрыл глаза. Что ж, короткая беседа – уже развлечение. Все его общение за последние сутки сводилось к трехлетней девочке с соседнего кресла, показавшей ему язык и испачкавшей рукав мороженным и перестаравшимся с баночным пивом обитателем вокзала, который пытался прилечь на его чемодан. Но с ним внятной беседы тоже не получилось.

Девушка шумно листала страницы. Это не раздражало, даже успокаивало. Так обычно делают, когда чтиво абсолютно не интересно, а судя по обложке журнальчик был малосодержательным. Есть такие глянцевые издания, состоящие из пустых широких полей и рекламы, где местами размашистым шрифтом раскиданы статейки с оригинальными названиями вроде «10 способов…». Но на любителя такой прессы его случайная соседка не походила, скорее на человека, который очень нервничает и хочет просто чем-то на время занять руки и мысли. И вообще, такое издание лучше подложить под ее куртку прямиком из середины сентября, чтобы немного согреться. А это совсем не лишнее, учитывая, что никакого багажа у девушки с журналом не было.

Келер не заметил, как потерялся в мыслях и провалился в дрему. Когда он открыл глаза ни девушки, ни журнала рядом не было.

Он перевел взгляд на свой чемодан, затем на изрядно поредевшие места для ожидающих. Только что отправился очередной экспресс передать новых пассажиров от печальных глаз провожающих в радостные объятия встречающих. Ни тех, ни других у Келера не было, оттого он вторые сутки выбирал маршрут, пристально вглядываясь в расписание поездов сквозь видавшие виды очки. Пожалуй, об этом следовало подумать раньше, прежде чем бросать вещи в чемодан и бежать к ближайшей станции за билетом.

Келер протянул затекшие ноги и спрятал руки глубоко в рукава пальто, подальше от вездесущей сырости. Отважный воробей, в надежде, что человек полез за пригоршней семечек, подсел поближе и закрутил головой.

– Кыш, – сказала ему вернувшаяся девушка в капюшоне и опустилась на все еще незанятое кресло. Вместо журнала в ее руках был стакан с горячим чаем. Пакетик плавал в кипятке и оставлял желтые неспешно растворяющиеся нити. Сахар белой горкой лежал на дне.

– Хотите?

Келер уклончиво мотнул головой. Отказаться совсем не хватило духу.

– Берите, я еще схожу.

– Постойте, а деньги?

Он порылся в карманах и выудил мелочь. Девушка с усмешкой взглянула на монетки.

– Да, отец, похоже, вы нечасто чаевничаете в столице. Я скоро.

Келер обиженно вернул мелочь в карман. Странно все это. Девушка без багажа, непринужденная беседа о времени под часами, теперь вот еще и чай. Не аферистка ли? Впрочем, за стакан горячего чая с сахаром он сейчас готов был отдать свой чемодан со всем его содержимым.

Девушка не возвращалась, хотя до киоска с кофе и прозрачными от масла пончиками метров двадцать. Теперь аферистом чувствовал себя Келер. Он почти допил чай, но так и не расплатился за него. Приятное тепло разливалось по всему телу, немного ныл обожжённый язык, но холод и сырость бесследно исчезли, словно их и не было ни в зале ожидания, ни за его стенами.

– Соскучились?

Она появилась словно из ниоткуда еще с двумя стаканчиками и пакетом пирожков.

– Я думал это новое молодежное развлечение, – сказал Келер, – поить стариков чаем и бесследно исчезать.

– Челлендж?

– Чего? – переспросил Келер.

Девушка махнула рукой.

– Не запоминайте. Тоже ждете вечерний экспресс?

Келер саркастически повел бровью.

– Как, разве это не Шереметьево?

Девушка кивнула и сделала аккуратный глоток еще не заварившегося толком чая.

– Юмор – это хорошо.

Она близоруко сощурилась и аккуратно опустила стаканчик рядом с собой.

– Присмотрите. Я скоро.

Келер снова остался один с выуженным из кармана кошельком и в компании трех пластиковых стаканов. На этот раз незнакомка исчезла надолго. Прошло не меньше получаса. Келер вдруг понял, что начал скучать по странной собеседнице, чай которой успел безнадежно остыть. Странно, как иногда за минуту привыкаешь к незнакомому человеку. Иногда для этого недостаточно и половины жизни.

Один раз Келеру показалось, что он видит ее. Но это была женщина в пуховике, а не в легкомысленной осенней куртке. Она прошла мимо, покосившись на его чемодан. Тот поблескивал металлическими уголками.

Девушка стояла в середине зала. Келер разглядел возле нее кого-то еще, почти на голову выше. Тот размахивал руками и совсем не походил на охранника вокзала. Люди обходили их, волоча сумки. За их спинами Келер не мог разглядеть, что там происходит. На мгновение ему показалось, что незнакомец ударил ее, затем грузный мужчина в распахнутой куртке загородил обзор.

Келер поднялся. Девушку не было видно, но как она убегала, он тоже не заметил. А народ все прибывал, толпясь у рамок металлоискателей. Келер взглянул на свой чемодан. Бросать опасно, но бежать с ним тоже глупо. Он вгляделся в толку. Девушки в куртке не было, но и незнакомец, беседовавший с ней, исчез. Носком ботинка он отправил чемодан под кресло и быстрым шагом, насколько позволяли замлевшие от долгого сидения ноги, направился туда, где минуту назад, если ему не почудилось, разыгралась странная сцена.

Дважды он столкнулся с бредущими навстречу людьми, извинился, но они, словно багаж на транспортерной ленте, безучастно проплыли дальше.

Девушка сидела на полу, опираясь одной рукой на грязный пол. Казалось, что она что-то ищет, но другой рукой она держалась за висок. Ее капюшон слетел, остриженные чуть ниже плеч светлые волосы растрепались. Проводок наушников валялся на полу.

– Эй, что с вами? – он нагнулся к ней, прикоснулся к плечу, ожидая, что она отбросит его руку. Но девушка водила ладонью по полу, другой вытирала нос.

– Все хорошо.

Она не спешила подниматься.

– Помочь вам?

– Линза, – она встала на ноги, ухватившись за его руку. – Не важно уже.

Ее лицо было растерянным, глаза без слез, но блестят, словно вот-вот заплачет. Волосы облепили лицо. Она убрала их, тыльной стороной ладони погладила щеку.