Битва на рельсах продолжается. Избитый, с оторванной лапой, мор остервенело лупит крэйга, рвет когтями пробитый панцирь. Серное чудище в ответ пытается ухватить клешнями за туловище или хотя бы отпилить ноги. Пока ничего не получается и клешни напрасно секут воздух, цепляются за рельсы. Последнее обстоятельство не на шутку взволновало Павла – дурной рак испортит дорогу и как тогда ехать дальше? Наконец мору удается выломать правую, большую клешню. Крэйг ревет, словно сбесившийся паровоз, неуклюже пятится, пытаясь задом проломить бетонную стену. И ему это удается! После минутной возни камень не выдерживает, по все длине плиты, от пола до потолка, разбегаются трещины. Железобетон хрустит, слышны хлопки лопающейся арматуры. Трещины расширяются, образуя один растущий пролом, громадный кусок бетона с грохотом валится в провал. В образовавшуюся дыру задом вползает раненый крэйг, уцелевшая клешня угрожающе растопырена, клыки злобно щелкают и секут воздух, но даже издалека видно, что половины зубов уже нет. Когда чудище окончательно исчезает в темном провале, мор отступает. Он изранен, металлокожа висит клочьями, кровь заливает туловище, потоком стекает на землю. Понятно, что долго мор не протянет. Павел трогает дрезину, колеса тихо перестукивают по стыкам. Место сражения моров с крэйгом медленно приближается. Пыль осела, трупный запах крэйга почти улетучился.

  Весь тоннель, от пола до потолка, забрызган кровью моров и коричневой жижей из внутренностей крэйга. Разорванные в клочья останки убитых моров валяются на полу, бетон и земля залиты кровью и серой. Стены, пол и потолок в этом месте словно содраны с мясом, повсюду торчат обрывки проводов, скрученная арматура, порванные кабеля свисают, словно лианы в тропическом лесу. Умирающий мор с трудом переползает рельсы, скатывается с насыпи в неглубокую яму. Выбраться сил уже нет, он так и остается на дне. Дрезина осторожно пробирается по рельсам, которые едва различимы в крошеве камней, земли и крови. Когда страшное – с точки зрения Маши – место остается далеко позади, она спрашивает, глядя снизу в глаза:

  - Павел Андреевич, как вы с ними так быстро справились?

  Павел солидно так прокашлялся, слегка выпрямил спину.

  - Я только начал их в чувство приводить, как появился крэйг. Двоих завалил, остальных отдал этому вонючему чудику, а то гранат уже мало осталось. Он их и уделал.

  - Как это отдал? - удивилась девушка.

  - Дурак вышел на шум или кровь почуял. Потолок обрушился и он прямо на головы морам свалился. Я с крэйгом раньше встречался, едва справился. Ну, а моры слабоваты оказались.

  - А кто это вообще такой – крэйг? – еще больше удивилась девушка.

  Дорога впереди пуста, мотор работает хорошо и Павел подробно объяснил Маше, отчего, по его мнению, появился такой зверь, как крэйграунд или крэйг. Девушка внимательно выслушала. Некоторое время обдумывала новость, потом спина выпрямилась, щеки надулись, пальцы заботливо уложили растрепавшуюся рыжую прядь. Маша строго посмотрела на дилетанта биолога, раздался уверенный голосок:

  - Не думаю, что в условиях длительной изоляции от внешнего мира могла развиться такая странная форма жизни. Животные, не использующие кислород, известны давно. Но это, как правило, маленькие ракообразные или вовсе простейшие. Не вижу условий для эволюции до гигантских размеров.

  - А он, рачок, видит, - возразил Павел. - Вон какую ряху наел на дармовых харчах. Тот крэйг, что я видел, поселился на заброшенном продовольственном складе и питался тухлыми консервами. Местные туземцы лишились из-за него деликатесного лакомства. И вообще, почему животное должно быть обязательно маленьким? Вот вы, уважаемая коллега, чем можете объяснить, что в природе существует обычный, большой, слон и карликовый? Почему одни люди рождаются нормального размера, другие лилипутами, а третьи страдают гигантизмом и им не остается ничего другого, как становиться профессиональными игроками в баскетбол?

  - Гормональные нарушения, - уверенно ответила девушка.

  - Слишком упрощенный взгляд на проблему демонстрируете, профессор. На самом деле все гораздо сложнее и гормоны здесь ни причем. Многообразие форм и размеров живых существ обусловлено целым комплексом разнообразных факторов, влияющих на эволюцию жизни. Понять закономерности и причины еще, к сожалению, не удается. Гормоны, хромосомы и прочие дезоксирибонуклеиновые кислоты, а также днк-метилтрансферазы – всего лишь вершина айсберга.

  Рыжая голова медленно поворачивается. Брови забираются на середину лба, глаза распахиваются до пределов, отпущенных природой. Девушка, не мигая и не шевелясь, с полминуты глядит на невозмутимое лицо, изрезанное не морщинами от долгих раздумий, а шрамами от осколков и пуль, всматривается в глаза, в которых читается ожидание скорых тревог и опасностей, а вовсе не мучительная работа мысли. На лице девушки появляется выражение страха и неуверенности, переходящее в смятение. Словно спохватившись, Маша опускает взгляд. Узкие плечики поднимаются, голова чуть наклоняется вбок.

  - Ну, я всего лишь учусь на первом курсе, еще не все знаю, но все равно как-то странно, - неуверенно произносит она. - Наверно, информация о фауне Мертвого Континента еще не полная, есть много непознанного.

  - Вот-вот, вы совершенно правы, коллега. Неполная информация о непознанном – самое хреновое обстоятельство, серьезно влияющее на качество нашей с вами работы. Того и гляди, свалится это самое непознанное нам на голову всей своей неполной информацией. Вот тогда и начнется процесс познания!

  У студентки опускается челюсть, глаза сходятся на переносице, из полуоткрытого рта раздается блеющий звук:

  - Да-а!?

  Дрезину сильно встряхивает на разрыве рельса, девушка в панике хватается за поручни, в спешке едва не прикусывает язык. Павел невозмутимо всматривается вдаль, даже не заметив толчка. Несколько минут езда продолжается в полном молчании, затем Павел сбрасывает обороты, мягко тормозит. Дрезина замедляет ход, перестают мелькать фонари, стук колес становится реже. Машина катится дальше как бы по инерции и останавливается. Девушка вопросительно смотрит на Павла, переводит взгляд дальше. Впереди, примерно в полусотне шагов, пол тоннеля покрыт серой шевелящейся массой. Слышен шум тысяч маленьких ножек, шорох, писк. Павел кривится, раздосадовано осматривается по сторонам, словно ищет, чем бы швырнуть в серую массу. Девушка привстает с сиденья, глядит внимательнее и едва не вскрикивает от страха и отвращения. Тоннель кишит крысами. Тысячи и тысячи грызунов сплошным ковром усеяли пол, стены, некоторые лезут на потолок, но срываются и падают в общую массу на полу. Сотни животных расположились на проводах, по десятку сидит на фонарях, отчего свет потускнел и кажется, будто вот-вот погаснет совсем.