- Доброго здоровья … генерал-полковник, - отвечает Павел, умышленно не называя ни товарищем, ни господином. Он всегда обращался к незнакомым людям так, как обращались к нему. Независимо от звания и должности.

  - Я начальник оперативного отдела Главного управления войск Баканов Сергей Александрович. Знаете меня?

  - Слыхал.

  Тут Павел покривил душой. Он прекрасно знал генерал-полковника Баканова, как непосредственного начальника всех спец частей, задействованных в операциях на Мертвом континенте. Но неприязнь ко всем штабникам, особенно московским, дала знать и здесь.

  - Хорошо. О себе можете не рассказывать, с вашим личным делом я ознакомился, - сухо ответил генерал. – Мне очень жаль, что подполковник Александр Пульвердиев и его группа погибли…

  - Ну да, вы ведь здесь ни причем, - перебил Павел.

  Генерал мгновение молча смотрел в упор, потом спокойно произнес:

  - Должностные лица, предоставившие неверные данные, привлекаются к ответственности. На войне не все получается так, как хотелось бы. Доложите, при каких обстоятельствах погибли люди.

  Выслушав рассказ, генерал отключил микрофон, отвернулся от экрана. Было видно, как он что-то говорит собеседнику, находящемуся за пределами видимости видеокамеры. Говорит жестко, с употреблением широко известных в военной среде эпитетов и сравнений. Павлу неудобно сидеть, закинув ноги на стол. Пятки режет, мышцы затекли, согнутую спину колет иголками, в боку жжет недавняя рана. В конце концов, надоело демонстрировать пренебрежение и независимость. Пока генерал давал нагоняй, Павел сходил в туалет, промыл рану с мылом, обмотал бок чистым полотенцем. Усаживаясь в кресло, заметил внимательный взгляд с экрана.

  - Вы серьезно ранены, капитан. Извините, сразу не заметил, - сказал Баканов.

  - Да ничего, терпимо, - смутился Павел от неожиданной чуткости генерала.

  - Буду краток, так как сеанс связи может прерваться. Я не могу вам приказывать при том положении, в котором вы находитесь, но все же… выслушайте. Похоже, что версия о МБР с водородными боеголовками подтверждается. Их местоположение мы знаем очень приблизительно. Эти ракеты надо разыскать, капитан.

  - Полностью с вами согласен, генерал-полковник, - кивнул Павел, - ищите. А меня, пожалуйста, заберите отсюда. Я свою задачу выполнил, обещание тоже сдержал, так что мне делать тут нечего. У вас достаточно спецов получше меня. И разыщут, и уничтожат … им это пара пустяков! Я даже могу назвать вам фамилию одного. Крупнейший специалист, ас! Сидельников Юрий Михалыч. Да и в звании засиделся, пора бы третью звезду нацепить.

  - Какие асы, Павел Андреевич? – перебил генерал, - со дня на день начнется сезон ураганов. По всему Восточному побережью начнут гулять такие смерчи, что тяжелые бронетранспортеры уносит за несколько километров, никакая авиация не летает, из-за магнитных бурь спутниковая связь рвется и так целый месяц! Да вы и сами не хуже меня знаете. На вас вся надежда, товарищ капитан.

  - Что!? Вы посмотрите на меня, живого места не осталось … на штанах дырка на дырке! Да, я обещал Сашке … э-э … Александру, что постараюсь сделать все возможное. Но раз вы все знаете, то вам и карты в руки, а мое дело сторона. Да и вообще … я, наверно, и не капитан уже, а так, рядовой запаса. Ни за что не поверю, что нельзя найти окно в ураганах и высадить «чистильщиков».

  От волнения Павел встал с кресла, подошел к стене, как будто там окно. Спохватившись, что ведет себя глупо, повернулся к экрану. Вместо генеральского лица по черному прямоугольнику ползет оранжевая линия загрузки, на полпути исчезает, снова появляется. Наконец, после трех или четырех попыток появляется надпись: соединения нет. Экран гаснет, сливается со стеной.

  - Тьфу, мать твою! – ругается во весь голос Павел, - ну надо же, и связь обрывается в самый интересный момент! Вот заразы, а? Ведь это нарочно делается, что б не отвертелся. Мол, совесть не позволит! А вот хрен вам, начальнички, с майонезом! Там где совесть была, у меня вырос …

  - Прекратите использовать неформальную лексику, - раздается знакомый голос доктора Соловейчика, - соединения действительно нет, наверху магнитная буря.

  Павел устало падает в кресло. Несколько мгновение смотрит в потолок.

  - Да вы все сговорились, гады! – опять взрывается он. - Ято за бред, спутниковая связь никогда не обрывается.

  - Только не здесь, - строгим учительским голосом отвечает Соловейчик, - помимо магнитной бури наверху начались ураганы, тысячи тонн материи беспорядочно носятся в атмосфере, создавая непреодолимые препятствия для электромагнитных волн. А грозы с непрерывными электрическими разрядами очень большой силы? Если бы вы оказались сейчас на поверхности, то увидели бы настоящий ад!

  - Ладно, ладно, - замахал руками Павел, - верю. На улице дождь, ветер, гроза и нелетная погода … Тогда расскажите о себе, таинственный доктор Фауст и объясните, почему невозможен этот самый непосредственный контакт с вами. Странно все-таки беседовать с пустотой, генерал хотя бы на экране был.

  - Хорошо. Если вас так беспокоит отсутствие визуализации, я объясню.

  Много лет назад в семье бывшего советского ученого, эмигрировавшего в США, появился ребенок. Обычное дело. Однако очень скоро родители обнаружили, что их малыш слеп и, вдобавок, ничего не слышит. Это означает, что ребенок никогда не сможет научиться говорить. А раз так, то и мыслить он тоже не будет – для этого нужны слова. Врожденную глухоту и слепоту излечить нельзя, содержать дома можно только до определенного времени, пока малыш окрепнет и сможет самостоятельно питаться. Затем его отдают в специализированный приют. Детских домов для слепоглухонемых детей немного, так как такие малыши рано умирают по невыясненным причинам. Одно из предположений – информационный голод. Да-да, недостаток информации о внешнем мире влияет на здоровье.

  Но отцом ребенка был не простой человек, а великий ученый. Убедившись, что даже самые лучшие врачи ничем не могут помочь, отец сам взялся за спасение сына. Он категорически отказался отдавать ребенка в приют. Кстати, забыл сказать – это поздний ребенок, единственный. Матери было за сорок. Роды проходили очень трудно, а когда женщина узнала страшный диагноз, то впала в депрессию и через несколько дней умерла. Одним словом, на отца свалилось столько горя, что едва ли он выдержал, если бы не решил для себя твердо и окончательно вырастить сына. Вы наверно уже поняли, что тем ребенком был я.